Саша даже и не мечтала стать женой состоятельного иностранца. Сердце девушки твердило, что она не хочет выходить за немца замуж, что единственный ее мужчина — Вениамин, а жизненный опыт подсказывал, что Карл — человек надежный, он будет хорошим отцом ее маленькой дочери. К тому же в Германии никто не будет тыкать в нее пальцем из-за того, что она «принесла в подоле». И Саша согласилась.
Сказано — сделано. Александра поехала в Залесье. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Почти два года она не была в поселке и не видела свою малышку. Теперь наконец-то они будут вместе!
Ничего не подозревающая Александра с подарками в руках на всех парусах неслась по знакомой улице к дому. Она не обратила внимания на угрюмые лица прячущих глаза соседей, и никто не остановил ее на пути.
Злой рок, постоянно преследовавший ее в Тарасове, продолжал свое черное дело. На месте родного дома Саша увидела обгоревшие стены и почерневшие от огня деревья. Ужас охватил все ее естество. Ничего не соображая, не отдавая отчета своим действиям, Саша забарабанила в дверь соседнего дома.
Недовольная поднявшимся шумом соседка Евдокия Прохоровна, узнав Александру, безжалостно сообщила, что дом сгорел еще весной, а Сашина мать и ребенок погибли. Она даже не пригласила девушку зайти в дом, не предложила стакан воды побледневшей и задыхающейся Саше, а, скорчив ехидную гримасу, обвинила ее в безответственности и жестокости. По словам Евдокии Прохоровны, никаких писем и переводов на почту не поступало, а она — Саша — «блудит непонятно где и с кем, ни слуху от нее, ни духу и даже на похороны родственничков не приехала»! Вывалив на убитую горем Александру ушат грязи, соседка захлопнула перед ее носом дверь.
В полуобморочном состоянии Саша возвратилась в Москву, не побывав на кладбище и больше ни с кем не общаясь.
Теперь переезд в Германию казался ей самым правильным решением. Бежать! Бежать из Тарасова и Залесья как можно дальше! Возможно, там, в другой стране, она начнет новую жизнь и забудет о своем горе.
Немец быстро оформил визу и увез Александру на свою родину. Пышную свадьбу из-за траура невесты играть не стали, лишь близкие родственники Карла пришли на коктейль.
Отношение Александры к мужу было уважительным, но чувство любви так и не вспыхнуло в ее груди. Карл же, напротив, страстно любил свою русскую жену, продолжал баловать и сдувать с нее пылинки. В общем, со стороны брак казался счастливым и многообещающим, если бы не одно «но».
Дело в том, что за два года эта семья так и не обзавелась наследниками. А вскоре немец выяснил, что не может иметь детей. Он пробовал лечиться. Однако все было напрасно. Через пять лет Карл понял, что природу не перехитришь.
Александра предложила взять на воспитание ребенка-сиротку, но Карл наотрез отказался. Вот так и получилось, что они остались вдвоем.
С каждым днем немец становился все удрученнее и мрачнее. Да и со здоровьем у него что-то не ладилось. Пошаливало сердце. Бизнесу Карл уделял уже не так много времени, а все больше посещал врачей. Он перешел на вегетарианскую пищу, бегал легкой трусцой по парку, днем плавал в бассейне, даже бросил курить и пить. Лишь за ужином он позволял себе один бокал выдержанного бордо, очищающего, как его уверяли врачи, кровь.
По-видимому, такое педантичное отношение к здоровью и помогло ему прожить с Александрой еще десять лет.
Когда мужа не стало, Александра решила вернуться на родину. У женщины было двойное гражданство. Свою русскую фамилию после брака она не меняла. Поэтому, как только закончились дела с оформлением имущества и капитала на новую хозяйку, она вернулась в Тарасов.
Саша гуляла по городу и не узнавала его. Как все изменилось за шестнадцать лет, с тех самых студенческих пор. Устроившись в лучшей гостинице, она не решила, останется ли в Тарасове навсегда или уедет в Германию. Каждый знакомый уголок, где она бывала с Вениамином, скамейки, улицы, дворы — все вызывало у нее волнение, отдавалось в сердце болью и тоской.
Однажды Александра ехала по центральному проспекту Тарасова и увидела выходящего из магазина Вениамина. Обознаться она не могла — те же глаза, губы, темные волосы. Резко затормозив, она выскочила из машины. Вениамин словно почувствовал и обернулся. Он узнал ее! И он все еще любил ее!
— Я была так благодарна судьбе, — всхлипывая, произнесла Александра, — Венечка рассказал мне, как сильно переживал из-за нашего расставания, как приезжал за мной в поселок, делал запросы в милицию и наконец узнал, что я вышла замуж и проживаю в Германии. Он очень обрадовался моему возвращению в Тарасов. При встрече наши чувства вспыхнули с новой силой. Мы думали, что теперь уж не расстанемся никогда. И вдруг он погибает!
Жизненная история Александры дошла до настоящего времени. То, что случилось с Вениамином дальше, мне было хорошо известно.
— Мой рассказ действительно сможет чем-то помочь расследованию? — спросила хозяйка.
— Несомненно, — ответила я, не лукавя.
Я поблагодарила Александру за помощь, извинилась за вынужденное беспокойство и уже собиралась уходить, когда услышала через открытую форточку звук подъезжающей машины. Отодвинув в сторону краешек занавески на окне, я выглянула во двор. На углу дома, рядом с моей «девяткой», стояли «Жигули» пятой модели бежевого цвета.
Попрощавшись с хозяйкой, я вышла на улицу. Двор был пуст, бежевые «Жигули» исчезли.
Не про эту ли машину добрых полчаса толковала мне старушка? Но, возможно, хозяин «Жигулей» живет в этом доме. Ведь Брянского уже нет в живых. А машина по-прежнему появляется у подъезда. Тогда почему сразу после того, как я нарисовалась в окне, «Жигули» уехали? Неужели кто-то следит за Александрой и я снова на ложном пути?
Я сидела в машине минут десять, обмозговывая информацию и куря одну сигарету за другой. Александру мне было искренне жаль. По всему было видно, что клиентка рассказала мне чистую правду. И было очевидно, что всю жизнь Александра любила только одного человека — Брянского, всю жизнь ей светило одно солнце, которое теперь закатилось навсегда. Всем своим существом я вдруг ощутила безмерность постигшего Александру горя, и мне стало страшно за нее. Сумеет ли она устоять, приспособиться к ожидающей ее пустоте, найти смысл дальнейшего существования?
В том, что Александра Семенова не виновата в гибели друга, я теперь не сомневалась. С Германией было все понятно: муж умер, наследников, кроме самой Александры, нет. Однако некоторые события ее жизни в Тарасове меня насторожили. Как-то уж слишком печально они развивались, и слишком много смертей произошло вокруг этой женщины.
В связи с этим у меня в голове, конечно, возникло несколько вопросов, касающихся ее жизни в Тарасове и Залесье. Во-первых, почему мать Александры не получила от дочери ни одного письма и ни одного денежного перевода? Да и самой Александре почтальонша не приносила писем от Брянского. Во-вторых, странно, но, узнав о гибели родственников, Александра не зашла к местным властям, не обратилась к участковому и даже не побывала на кладбище. Она безоговорочно поверила словам соседки, работавшей к тому же на почте в Залесье и недружелюбно относившейся к девушке и ее семье.
Не тянется ли ниточка, замотавшаяся на данный момент в огромный клубок неприятностей, из Залесья? Не началось ли все с тех самых давних времен, когда Саша оставила с матерью свою новорожденную дочь?
Зачем было нужно уезжать из страны, тем более с нелюбимым человеком? Вдруг у Александры были враги уже тогда, или она сама замешана, пусть даже неумышленно, в каком-нибудь грязном деле?
Если принять это предположение за основу для новой версии, то логика подсказывает, что Вениамин являлся всего лишь звеном цепочки, удобной мишенью, попав в которую преступник мог болезненно или даже смертельно ранить свою основную цель — Александру. Но тогда убийца должен был быть очень хорошо осведомлен о жизни Александры и ее планах. Возможно ли такое, находись он по сей день в Залесье? Да и к парашютному спорту он должен иметь хоть какое-то отношение.
Да… Сведений мне явно не хватает, поэтому и логические выводы не получаются. Придется ехать в Залесье и искать зацепку там, опять начиная все практически с нуля.
Я взглянула на часы — пятнадцать ноль-ноль, — пожалуй, до темноты успею вернуться в Тарасов.
Вытащив из бардачка карту автомобильных дорог, я глянула на нее и определила, как добраться до поселка. Пробки на дорогах почти рассосались, что давало возможность пересечь город кратчайшим путем. Это обстоятельство прибавило мне оптимизма, и я решительно тронулась в путь.
…Поселок Залесье ничем не отличался от других таких же селений, забытых богом и властью. Одноэтажные деревянные дома, пострадавшие от дождей и времени, окруженные ветхими пристройками, служившими когда-то хлевами и конюшнями, казались жалким, мрачным символом бедности. Соответственно выглядели и люди — хмурые, недовольные жизнью женщины и неряшливые мужчины с фиолетовыми носами.
