— Что же теперь будет? — немного помолчав, спросила любопытная Катька.
— Дело об убийстве Вениамина Брянского было закрыто. Для того чтобы его возобновить, нужны были веские причины. Теперь их достаточно. Одного того, что Филимонов покушался на жизнь Александры Семеновой, хватило бы, чтобы упрятать виновного за решетку на несколько лет. Однако преступник уже наказан, а с покойника какой спрос? В общем, каждый получил по заслугам. Что касается Евдокии Прохоровны, проломившей голову собственному сыну, — решать не мне. Я завершила свое участие в данном деле и умываю руки.
— Спасибо вам, Танечка! Вы мне оказали неоценимую услугу! Благодаря вам я вновь обрела дочь, поверила в справедливость и просто осталась жива.
Впереди показались первые дома Покровска. Ночь давно поглотила город, и он встретил нас темными улицами, кое-где освещенными слабым светом фонарей.
Догадавшись, что я держу курс на больницу, Катерина запротестовала:
— Пожалуйста, не надо! У меня ничего не болит! Я хочу домой.
— Если с тобой все в порядке, никто тебя в больнице держать не будет. А здоровье надо беречь.
Общими усилиями нам удалось уговорить Катю подчиниться, и скоро мы подъехали к больнице.
Дежурный врач осмотрел Катерину и поставил утешительный диагноз, позволяющий девушке смело отправляться домой, принять теплый душ и выпить перед сном стакан молока.
Как добралась до дома, я помню с трудом. Всю дорогу я клевала носом, глаза слипались, хоть спички вставляй. Поэтому мне то и дело приходилось пощипывать себя за руку. Не могу сказать точно, высадила ли я Катерину в Покровске или девушка поехала ночевать к Семеновым.
Единственное, что отчетливо отложилось в моей памяти, это как Александра выходила из машины к уличному банкомату и еще — внушительных размеров сверток, вернее, плотно уложенные в пластиковый пакет пачки денег, врученные мне работодателем. Их было столько, сколько мне и во сне… очень часто снилось!
Проснулась я поздно, полежала некоторое время с закрытыми глазами. Как хорошо — не надо никуда спешить, не надо ломать себе голову над очередной задачкой. Приоткрыв глаза, я увидела на столе вчерашний пакет с гонораром. Это не сон!
Я с нежностью смотрела на пачки купюр, когда в моем подсознании начала зарождаться какая-то мысль, но, так и не сформировавшись, тут же испарилась. Я попыталась сосредоточиться, но она была уже далеко.
Валяться больше не хотелось. Поднявшись с постели, я отправилась на кухню и вдруг вспомнила, что такие же пачки денег видела в квартире Брянского.
А ведь я обещала Александре разобраться в этом вопросе. Конечно, с долгами Вениамин рассчитался, и его честное имя не будут понапрасну поносить на каждом углу. А эти деньги принадлежат Александре.
«Забудь про них!» — возразил мой внутренний голос.
— Но тогда деньги могут попасть в руки каким-нибудь продажным чиновникам.
«Ну что тебе, Иванова, не живется спокойно! — возмутился мой внутренний голос. — Опять ищешь себе на голову приключений? Прислушайся хоть раз к умным советам!»
Я прислушалась, закурила сигарету и попыталась радоваться жизни.
И тут раздался телефонный звонок. Мягкий южный акцент Гарика я уловила с первой же фразы. Обменявшись стандартным набором любезностей, я поинтересовалась, чем закончилось вчерашнее происшествие. Оказалось, все прошло гладко. Буквально через полчаса после моего отъезда на место преступления прибыли коллеги из Залесья — Николай и бывший участковый Кузьма Михайлович. Пенсионер сразу догадался, что и почем, поэтому долго Папазяну маяться не пришлось.
Прохоровну определили в стационар. Рану старухе зашили, но поехавшую крышу на место поставить не удалось. Теперь ее ожидает долгое лечение в психиатрической больнице.
Поблагодарив Гарика за помощь, я уже собиралась повесить трубку, как неожиданно для себя выпалила ему про коробку с деньгами, обнаруженную в квартире Брянского.
В трубке повисла тишина, а потом удивленный Гарик спросил:
— И что ты, Танюша, хочешь?
— Вернуть деньги Семеновой. Ведь они принадлежат ей.
Еще я сказала Гарику, что у Брянского была дочь Ольга, о которой он так ничего и не узнал. Только доказать это после смерти Вениамина будет совсем непросто.
— Ты, дорогая Танюша, стала слишком сентиментальной, — вздохнул мой приятель. — Поменьше думай о чужих проблемах.
Наверное, он прав. Понятно, что Гарик все еще дулся на меня за вчерашний сорванный вечер, но он, безусловно, прав!
Не пройтись ли мне по магазинам? Сделаю себе какой-нибудь подарок — туфли или духи, а заодно куплю Гарику пиджак.
Вчера я заметила, что выходной пиджак Папазяна пришел в негодность. Перевязывая руку полоумной старухе, Гарик перепачкался кровью, и теперь пиджак не примут ни в одной химчистке. А я до сих пор ничего не подарила ему на день рождения.
Часа через три, в тот самый момент, когда, увешанная пакетами и коробками, я садилась в «девятку», проснулся мой мобильник, весело призывая ответить на звонок.
Звонила Александра.
Моему удивлению и веселью не было предела, когда я узнала, что Гарик только что вернул Александре коробку с деньгами. Женщина рассказала, что, желая от чистого сердца отблагодарить Папазяна за внимание и чуткость, она вручила Гарику пачку тысячерублевых купюр, но реакция Гарика оказалась совершенно неадекватной. И теперь Александра не знает, что делать с Гариком дальше.
— А что с ним? — с трудом сдерживаясь от смеха, поинтересовалась я.
— Сначала ваш друг долго размахивал руками и что-то выкрикивал на своем языке, а теперь сидит с деньгами в руках на лавке в сквере и не шевелится.
Эх, Гарик, Гарик! Честный ты мой мент армянского разлива!
Я успокоила Александру, пообещав, что скоро подъеду.
В трубке послышался облегченный вздох.
— Мы с Олечкой решили уехать в Германию, — сказала вдруг Александра. — Там девочка сможет продолжить учебу и забудет обо всех кошмарах.
Ничего не меняется в поведении этой женщины. Как и прежде, она бежит без оглядки из Тарасова!
— Мне очень хочется пригласить вас в Германию, Татьяна. Если вы не против, я вышлю приглашения вам и вашему другу Гарику. Познакомитесь с местными достопримечательностями, по достоинству оцените немецкую кухню, отдохнете. Вы приедете?
— Почему бы и нет? — ответила я.
