– Между нами говоря, тесть посодействовал.
– Да-а... Значит, времена меняются, а блат как был, так и остался великим двигателем человеческих отношений и служебных повышений... Что ж, удивляться не приходится! А вторая новость?
Я положила ложечку на блюдце.
– Я только что получила запись разговора вашего племянника, в которой он практически признается, что это он обварил свою мать. Из-за квартиры и перстня. Мы можем сходить в интернет-кафе и прослушать.
Николай на секунду закрыл глаза и скрипнул зубами.
– Никуда я не пойду. Я и так вам верю...
– Напрасно. Всегда надо проверять... Впрочем, я могу переписать разговор на обычную кассету и принести вам. У вас есть магнитофон?
– Есть. Значит, все-таки он... А я, дурак, сначала не хотел верить.
Николай встал и подошел к бару. Достал бутылку коньяка, которую не допил в прошлый раз.
– Будете?
– Я за рулем.
– Ах да... Все никак не привыкну, что женщина – и за рулем. Так что там Андрей говорил? – Он налил себе рюмку.
– Говорил, что он не нашел перстень, и это очень плохо. Значит, мол, все труды напрасны... Какие труды, я думаю, можно догадаться. Еще говорил, что это дело он доведет до конца, что на такой риск пошел из-за перстня! И не только из-за него. Хатка, мол, у мамани тоже не хилая. А еще говорил, что с вами тоже разберется, недолго вам осталось... Я думаю, Николай, вам угрожает опасность. Если Андрей поднял руку на свою мать, хоть и приемную, то уж вас-то точно не пощадит.
– Я его не боюсь. Пусть только попробует сунуться...
– Вы не поняли. Он может и не сунуться, а просто... ну, я не знаю... огреть вас из-за угла чем-нибудь тяжелым. Или придумать другую каверзу. А еще, скорее всего, ему кто-то помогает. Я слышала, как он обещал расплатиться с кем-то, говорил, я, мол, не забываю того, кто мне помог, и не надо мне напоминать о долге. Андрей, похоже, пытается найти кольцо и продать. Он об этом давно мечтал.
– Я говорил сестре: не раскрывай этому выкормышу всех семейных тайн, а она: «Что ты! Андрюшенька – хороший мальчик! Как ты можешь сомневаться в нем?» Вот тебе и хороший.
– Николай, вы к нему всегда относились... с подозрением?
– Да не то чтобы с подозрением, просто меня жизнь научила не доверять людям вот так – на все сто. А сестра была такой наивной, всех любила, всем верила, всех считала чуть ли не святыми. Выходит, я не зря был недоверчивым.
Николай опрокинул еще одну рюмку и закусил лимоном. Я покосилась на него. Мне не нравилось, что он пьет, я хотела поговорить с ним по-трезвому. Радовало одно: он не пьянел. Во всяком случае, его похмелье не было заметно.
– Ну вот что, Полина, – сказал Солдатенков после некоторого раздумья, – я считаю, вы свою задачу выполнили. Я просил вас помочь найти убийцу моей сестры – вы его нашли. Остальное – мои проблемы. Как поступить с этим гаденышем, решать буду я. Я должен вам денег за работу...
Николай встал и вышел на минуту. Вернулся он с кошельком в руках.
– Вот здесь двадцать тысяч. Этого достаточно?
– А вы считаете, что моя работа завершена?
– А разве нет? Я знаю, кто убил Ярославу...
– Его вы тоже собираетесь сварить?
– А вот это уже, извините, мое дело! Берите деньги и до свидания!
– Да? – удивленно вскинула я брови. – Торопитесь избавиться от меня?
Николай посмотрел на меня подозрительно:
– Что вам еще нужно? Я говорю вам спасибо, даже даю денег и при этом прошу только об одном: оставьте меня.
– Вы поступите с ним так же, как он поступил с женщиной, заменившей ему мать. Сварите в кипятке. Вы ведь этого хотели? Я помню, что вы тогда говорили у меня дома...
– Моя сестра погибла от рук человека, которого она считала своим сыном! Вы не представляете, как она любила его! Она дала ему столько, сколько не каждый родитель дает своему родному ребенку. Она ночей не спала, когда этот недоносок болел. Она доставала ему самые дорогие лекарства, водила к самым лучшим врачам. Она самолично готовила его в институт, сидела с ним над учебниками... А кто оплачивал его учебу? На бюджетное-то отделение он поступить не смог. Ярослава вбухала в него кучу денег. И вот итог – она умирает от руки этого звереныша! И вы хотите, чтобы я оставил все как есть? Ну уж нет. Я не привык спускать подонкам. Я отомщу. Если закон молчит, а вы сами, Полина, сказали, что дело закрыли, то придется мне взять на себя роль судьи. И палача заодно.
Николай встал, громыхнув стулом. Он был красным от злости. Или от выпитого коньяка.
– Я не сомневалась, что вы захотите воздать вашему... Андрею по заслугам. Но, Николай, подумайте о том, что вы уже сидели. Если сейчас вас снова арестуют, вас объявят рецидивистом и припаяют столько, что вы практически до конца дней проведете за решеткой. Оно вам надо?
Николай горько усмехнулся:
– А что остается делать? Спустить этому недоноску? Простить смерть сестры? Она была единственным родным моим человеком... Я теперь остался один... Нет, простить я не смогу. Не смогу жить спокойно, зная, что убийца ходит на свободе. А еще ведь он прописан в этой квартире, значит, имеет право на жилплощадь. На ее жилплощадь, той, которую он убил. Так лучше сидеть за правое дело...
– Сидеть никогда не лучше.
Николай посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.
– Вы что-то хотите предложить?
– Хочу.
Он отодвинул от себя почти пустую бутылку и рюмку. Взял с тарелки лимон, положил в рот, поморщился, не сводя с меня своих зеленых глаз. А у него красивые глаза, мелькнуло у меня в голове. Умные. Выразительные.
– Говорите.
– Николай, четырнадцать лет назад пьяный прокурор сбил на своей машине моих родителей. Они погибли. Это произошло на моих глазах. Но меня, тогда четырнадцатилетнюю девчонку, никто слушать не стал. Милиция не просто замяла это дело – моих маму и папу еще объявили виновными в той аварии. Мы с дедушкой были вынуждены выплатить прокурору компенсацию за его помятую машину...
Я судорожно сглотнула. Каждый раз, когда я вспоминала эту историю, ком подкатывал мне к горлу. Наверное, у нее никогда не будет срока давности.
– Я ждала четырнадцать лет. Четырнадцать лет я мечтала отомстить убийце моих родителей. И вот, не так давно я осуществила свою мечту...
– Вы его убили?
– Я ему отомстила. Он наказан по полной. Теперь это овощ, лежащий в доме престарелых, а убить его пытались собственные дети. Конечно, не без моего содействия. Но, заметьте, Николай: при этом я осталась на свободе.
Уважение и восхищение вспыхнули в глазах Николая.
– Как вам это удалось, Полина?
– Хитростью, разумеется. Пришлось задействовать свои интеллектуальные ресурсы. Когда мстишь, главное – самому не попасть под статью. А иначе, какой смысл?
Солдатенков помолчал некоторое время, глядя куда-то в угол, потом повернулся ко мне и сказал:
– Ну вот что, Полина, эти двадцать тысяч забирайте, они ваши. Вы мою просьбу выполнили. Запись я, конечно, послушаю, но я вам и так верю, какой смысл вам лгать? Если поможете мне отомстить за сестру – так, чтобы не сесть самому, – я дам вам еще... сколько попросите.
Я отрицательно покачала головой и отодвинула от себя пачку:
– Я не возьму денег. У нас с дедушкой есть на что жить, мы не бедствуем. Для меня главное – справедливость.
– А как насчет помощи?
– Я же сказала: для меня главное – справедливость. Я помогу вам без всякого вознаграждения.
– Но я собираюсь обварить этого подонка кипятком.
– Я это поняла.
– И вы будете помогать мне?
– Буду, потому что считаю, что он это заслужил. Только надо все хорошенько продумать. Он навещает вас?
– Нет. Даже если я позвоню ему и приглашу сюда, ко мне, он вряд ли придет.
– Это даже к лучшему, Николай. Не вздумайте это сделать в вашей квартире. Нам предстоит найти такое место...
– Честно говоря, Полина, именно здесь мне и хочется это сделать. Здесь, где он сделал это с моей сестрой. Хорошо бы еще и ведро взять то же самое.
Я встала.
– Вы можете пока все продумать. А мне пора. Мой телефон у вас есть. Созвонимся.
– Полина, а вы что пока будете делать?
– Пока буду следить за нашим Лютиковым.
– Теперь-то зачем? Мы наверняка знаем, что это он...
– Во-первых, в таких делах сведения лишними не бывают. Вдруг удастся узнать еще что-нибудь ценное? А во-вторых, мы пока не нашли перстень. Андрей тоже его ищет, так что лучше нам быть в курсе его поисков. Может, ему первому повезет?
– Да бог с ним, с перстнем этим! За сестру бы поквитаться...
– Не скажите, Николай. Здесь все может оказаться важным. Перстень может вывести нас на того, кто ему помогал.
– Как знаете.
– Ну что ж, мне пора...
Я направилась к выходу. Николай шел за мной.
– Может, вас проводить? До дома.
– Я на машине, если вы не забыли.
– А, да! Конечно, забыл... Тогда счастливо добраться.
Я спускалась по лестнице, а Николай стоял и смотрел мне вслед. Только когда я уже вышла из подъезда, хлопнула его дверь.
