Ха. Мне удалось. Если бы. А то даже неудобно — деньги беру, а работают другие. Хотя я тоже кое-что все-таки сделала: если бы я не подключилась к этому делу, его не перевели бы в Тарасов, к опытному судмедэксперту. И было бы сейчас записано в заключении, что потерпевший умер вследствие ножевого ранения, а также отравления цианидом.
Но я все-таки честно ответила:
— Удалось не совсем мне. Просто уже в Тарасове, в результате повторной экспертизы выяснилось, что удар был нанесен правой рукой.
— А при чем тут, — начал Игорь и тут же сам себя перебил:
— Точно, Генка же стопроцентный левша. Он правой рукой почти ничего не может сделать: у него, по-моему, какая-то травма была. Слушай, как здорово! Это же очень легко доказывается, они действительно не могут его дольше держать. Класс! Танька, ты умница.
Я скромно не стала опровергать эту банальную истину, только добавила, что я еще и гений, Игорь согласился и с этим. Потом он немножко подумал и спросил:
— Слушай, поэтому ты меня спрашивала, не являемся ли мы с Владиком левшами?
— Ага. Решила эмпирическим путем сузить круг подозреваемых.
— Так ты все-таки продолжаешь подозревать меня и Владика? Почему?
— Очень просто: Владик слишком подозрительный, а ты — слишком положительный.
— Логично.
Мы помолчали, каждый о своем. Я думала о Владике и только собралась у Игоря спросить, что же там случилось, как нас начали выгонять из автобуса. Оказывается, мы добрались до знаменитого собора Петра и Павла. Мне почему-то этот собор заранее внушал какие-то неприятные чувства, и теперь, увидев его, я поняла почему. Инстинкт. Инстинкт сработал, граждане. Мое подсознание чувствовало, что он вот такой вот отвратительный. По крайней мере на мой вкус.
Наша группа выстроилась перед этим чудом архитектуры, и экскурсовод начал с необыкновенной гордостью в голосе вещать, что этот собор уникален, что он соединяет в себе традиции православной и мусульманской культуры. Не знаю, не знаю. Может, и уникален. Надеюсь, что такая мерзость больше нигде не стоит. И строение у него было дурацкое, и пропорции. А главное — он был грязно-розового цвета и в виде украшений на нем были наляпаны топорные лепные фрукты — кажется, виноград.
Экскурсовод рассказал нам трогательную историю создания этого храма и икон, в нем находящихся (он утверждал, безумно ценных), и пригласил нас внутрь. Ну уж нет! Если я еще и внутрь войду, мне станет совсем нехорошо.
Игорю, видимо, тоже было не по себе, и он вопросительно посмотрел на меня:
— Пойдем, Тань?
— Нет уж, если он снаружи такой мерзкий, то что же внутри?
— Пойдем, внутри должно быть лучше. И вообще, наверное, мы с тобой просто не обладаем тонким художественным вкусом. Посмотри — никто больше не плюется, и все очень охотно идут внутрь храма.
— Мазохисты, — неуверенно предположила я, но Игорь меня уговорил, и я потащилась вслед за ним.
Из собора мы с Игорем вылетели как хорошие пробки из бутылки. Причем сразу, как только вошли На улице посмотрели друг на друга, и Игорь процедил:
— Да… С тонким художественным вкусом у нас с тобой плоховато. Ну что же, делать нечего — пошли гулять по Казани дикарями.
Я кивнула, и мы пошли. А наши теплоходные товарищи остались с удовольствием осматривать собор изнутри. Изнутри это было действительно потрясающее зрелище! Очень красивые старинные фрески, строгий иконостас, а внизу стены выкрашены все в тот же замечательный розовый цвет, и наляпаны все те же неизменные фрукты. Сочетание потрясающее.
Некоторое время мы шли молча, а потом я возмутилась:
— Игорь, ну ты же не первый раз плаваешь этим маршрутом! Ты же должен был знать, на что похож этот собор! Чего ты меня сюда потащил?
— Понимаешь, получилось так, — оправдывался Игорь, — что я в Казани ни разу не был на экскурсии. Так что собор, так же, как ты, вижу в первый раз. Я не виноват, честное слово.
— На первый раз прощаю, — милостиво кивнула я. — Да, так что там с Владиком? — вспомнила я. — Если, конечно, это не ужасная коммерческая тайна.
— Коммерческая. И даже, наверное, тайна. Но тебе скажу. Знаешь, я вот все думал… и уверился в том, что Владик как подозреваемый отпадает.
— Почему?
— А ты послушай. Он сегодня за завтраком психовал, видела, да? — Я в ответ кивнула, и Игорь продолжал выстраивать логическую цепочку доказательств невиновности Владика:
— И все про города спрашивал, о Нижнем Новгороде очень беспокоился. И ты сама говорила, что он довольно неадекватно себя ведет — очень уж переживает, волнуется и нервничает. А сегодня, как раз когда он меня потащил после завтрака поговорить, он мне все и объяснил. Дело в том, что, как я тебе уже говорил, они с Сашкой были деловыми партнерами. Даже, скорее, не партнерами, а как бы сказать… Ну, легче всего, наверное, это объяснить как отношения вассала и сюзерена. Сюзереном, конечно, был Сашка.
— А Владик — «шестеркой»? — уточнила я.
— Да нет, не так грубо. Но подчинялся ему, конечно.
— И что?
— Я и рассказываю, не перебивай. У Сашки были какие-то левые дела. В принципе, они есть у всех нас, и мы в чужие не вмешиваемся и стараемся о них не знать. Сашка с Владиком сотрудничал как раз по этим левым делам. Я не думаю, чтобы это было что-то совсем незаконное, но и на всех углах трубить об этом не стоило. Понимаешь? — Я опять покивала головой в знак своей необыкновенной сообразительности. Хотя тут и соображать нечего. Очень тривиальная ситуация. Игорь тем временем продолжал:
— И Сашка в этой поездке должен был познакомить Владика с какими-то людьми в Нижнем, чтобы тот смог самостоятельно вести эти дела. Сашка планировал окончательно скинуть их на него. А теперь Владик сам этих людей не найдет. У него была надежда, что я их знаю, но я и понятия о них не имею. Таким образом, у Владика почти сорвался очень прибыльный бизнес. Так что ему смерть Саши абсолютно невыгодна. По крайней мере на этом этапе.
— А не мог он все это придумать? Надо предусмотреть все варианты, ты же понимаешь? Игорь кивнул, подумал и возразил:
— Да нет. Не думаю. Во-первых, он очень расстроен. Не напуган, а именно расстроен. Что у них были общие дела — я точно знал. Вообще все это очень похоже на правду.
— То есть единственное, что у нас остается против Владика, — подытожила я, — это то, что он не левша.
— Ну, на этом основании ты вообще можешь подозревать большую часть человечества, и себя в том числе.
Да, похоже, и Владик — ложная версия. Что у нас остается? Остается немного — только тот парень, который занимается оргтехникой и про которого должен был хоть что-то узнать или вспомнить Игорь. Хватаясь за эту ниточку, я спросила:
— Игорь, а что у нас с тем парнем?
— У кого? — не включился в разговор Игорь, думая, по всей видимости, все еще о Владике. — Нет, ну как все же здорово, что Генку удалось вытащить. Гораздо легче стало… Прости, пожалуйста, — внезапно он спохватился, — ты что-то спросила? Я не расслышал, задумался.
— Я уже поняла. А спросила я тебя про парня, который говорил с Сашей в тот последний вечер. Ну помнишь, он еще доставал его по мелочи! Ты должен был найти его координаты и анкетные данные. Нашел?
— А, ну конечно! Зовут его Вовка Киселев. Владимир Анатольевич, — бодро начал Игорь, потом помедлил и неуверенно закончил:
— Холост, живет в Тарасове. А зачем тебе его анкетные данные?
— Господи ты боже мой! Шутка. Ирония. Прикалываюсь я так. Не нужны они мне. Мне надо знать, кто он и как он выглядит.
— И что ты будешь делать, когда я тебе его покажу?
— Побеседую, допрос проведу. Третьей степени. С применением пыток.
— Третьей степени? Это мысль. Но мне в голову пришла другая идея: давай я с ним побеседую. Припугну его немножко, врасплох возьму. Он мне скорее расскажет, чем тебе: он меня знает и уважает. Идет? А ты мне составишь список вопросов, которые ему надо задать. Договорились?
Я хотела было возмутиться: хоть и в вежливой форме, но он все же подвергает сомнению мою компетентность. Но потом все тщательно взвесила и решила, что план Игоря не так уж плох. Поэтому я кивнула в знак согласия, но внесла в этот проект свои коррективы:
— Только я буду присутствовать. Так будет лучше.
— Тань, — взмолился Игорь, — ну он же тогда ничего не скажет. При тебе-то!
— Хорошо, тогда я буду поблизости, чтобы все слышать и иметь возможность вмешаться при непредвиденных обстоятельствах.
— Это каких же? Он меня вдруг решит убить как нежелательного свидетеля, а ты меня защитишь? — с иронией осведомился Игорь.
— Не исключаю и такой вариант, — без тени смущения отозвалась я. — Мне в силу профессии приходилось выполнять и обязанности телохранителя. И даже — тело спасителя. Так что я буду рядом, и это мое последнее слово. Ясно?
— Так точно, — дурашливо вытянулся передо мной Игорь и заявил:
— Ну так что, пошли на корабль, Вовку искать? Он, по-моему, на экскурсию не поехал. По крайней мере, в автобусе я его не видел. Идем?
