его отца до сих пор найти не могут!
Она сгорбилась, как древняя старушка, и заплакала уже в голос, без конца задаваясь вопросом: «За что нам это все?»
Настя тоже принялась плакать, но тише. Она даже сделала попытку погладить женщину по плечу, но та отошла на шаг, не позволила. Постояв минуту, Юля махнула рукой и пошла к своему подъезду. А там ее уже ждал Лешка, крепко удерживая за воротник вчерашнего Костика. Вот достается ему одному за всех!
– Леша, отпусти. – Подойдя, она поздоровалась с другом и сказала: – Чего ты его треплешь?
– Знаешь, где я его поймал? – Лешкины глаза полыхали бешенством. – Возле твоей двери! Спрашиваю, тебе чего? А он в бега. Паршивец!
– Не ругайся, – поморщилась Юля и заглянула в лицо испуганному подростку: – Ну? Что ты там делал? Хотел дверь открыть, пока ваша подруга меня отвлекает?
– Это вон та? – указал пальцем в сторону Насти Лешка.
– Она самая. Сказала, что они нас перепутали, потому и напали на меня, а не на нее.
– Так и есть, – подал голос Костик.
– А когда вы поняли, что я – не Настя, чего же не остановились? – недоверчиво усмехнулась Юля.
– В раж вошли. Но вы меня быстро на место поставили. За что я вам благодарен.
– Скажите, пожалуйста! – фыркнула Юля, шлепнув себя по бедрам. – Как мы умеем витиевато извиняться!
Они с Лешкой переглянулись и неожиданно рассмеялись. Руку с воротника Костика Лешка убрал, но встал так, чтобы подросток не удрал на самом интересном месте.
Где-то на заднем плане маячила притихшая Настя Смирнова. В метре от нее настороженно смотрела в их сторону мать Игоря.
– Ну! Рассказывай, что там за история у этих Монтекки и Капулетти?
Она исподтишка подмигнула Лешке. Думала, что Костик сейчас вытаращит глаза, задастся вопросом: а кто это, а они при чем? Но тот неожиданно улыбнулся:
– Да, вы правы. Страсти похлеще шекспировских. Только все очень печально выходит. Может, даже хуже, чем у Ромео и Джульетты. Они-то хоть до самого конца любили друг друга. А Игорь Настю возненавидел после всего.
– Садись, пять, – скривился Лешка. – Мы суть истории услышим, нет? Игорь твой молчит, как рыба. Жора эту вот тетю пытается виноватой выставить. А у тебя какой подход?
– Я с извинениями, сказал уже. Сразу не хотел в эту историю ввязываться, но был должен Жорке.
– И сколько должен? В рублях, долларах?
Юля нахмурилась. Что она пропустила в этой жизни? Как могло случиться, что подросток отрабатывает долг нападением на человека? Жесть!
– Не в деньгах долг. Я ему проспорил, а на кону было любое желание. Вот так и вышло. Но вы не подумайте!.. – Костик всплеснул руками. – Насте никто не хотел причинять вреда. То есть вам, как оказалось.
– Именно по этой причине вы ограбили сотрудника полиции? – скрипнул зубами ее лучший друг, забыв упомянуть, что она уже полгода как на пенсии.
– Никто не собирался никого грабить. Жора – идиот! Игорь ему велел отдать все сразу. Он телефон вернул, а сумку забрал. Пусть, говорит, тетя поочкует.
– А очкует в итоге он, – ядовито поддел Лешка. – Ну что, Костик, в отдел поедем?
– Зачем? Нет! – Он замотал головой, отступая к подъезду. – Нельзя! У меня будут проблемы!
– Они у тебя и так будут, – пообещал Лешка. – Жора твой говорит, что именно ты сбил с ног женщину.
– Нет! Это не я! Нельзя мне в отдел!
Теперь и он заплакал. Да что ты будешь делать!
– Что за проблемы? – поинтересовалась Юля.
Почему-то она поверила, что одним отлучением от компьютера дело не обойдется.
– Его тогда в интернат вернут, – раздался из-за ее спины голос Насти. – Он у тетки живет. Костик – сирота. Она забрала его оттуда. И предупредила: один залет, и поедет обратно. Жорка, гад, знал об этом. И все равно втянул его. А Костик хороший.
Стало тихо. Юля не знала, что делать. И глаза этого лопоухого мальчишки в момент нападения помнила: не гадкими они были, не пустыми, как у его приятелей. С другой стороны, он с такими глазами и убить мог, если бы проспорил.
– Да вы что! – ужаснулся он, вжимаясь в подъездную дверь, когда она озвучила свою мысль. – Уговор был: толкнуть Настю в сугроб. Все! Я бы никогда… Да вы что!
К ним подошла мать Игоря и, шмыгая носом, подтвердила:
– Костик хороший, не трогайте его. Тетка его обратно в детдом отправит. Ему до совершеннолетия два года осталось. Сломают там парня окончательно. А он на «отлично» учится. Олимпиады выигрывает. Талантище, каких поискать! Но больно доверчив. Такие, как Жорка, и пользуются. Да и Игорек мой тоже хорош. Простите…
Постояв минуту, она повернулась, чтобы уйти. И тут Юля, – кто ее за язык ее длинный тянул, – возьми и спроси:
– А что за история случилась с вашим мужем, уважаемая?
– Вам-то что? – отмахнулась она, делая еще пару шагов в сторону.
– Ну как… Хотелось бы знать, за что пострадала. Не каждый день мордой в сугроб окунают.
Женщина остановилась, поправила шарф, шапку, сняла мохнатые варежки, рассовала их по карманам. Все это время она размышляла, все время они мокли под ледяным дождем.
– Пусть они вон расскажут, – махнула она наконец в сторону Насти и Костика. – У меня нет сил снова проходить через все это. Поеду в отдел. Мне теперь не о пропавшем муже надо думать, а о том, как сына от тюрьмы спасти.
Она ушла. Юля поочередно осмотрела Настю и Костика.
– Ну! Кто начнет? Чего это она? – Юля кивком указала на удаляющуюся мать Игоря. – Смирилась?
– Нет. Она просто думает, что отец Игоря ее бросил. Ушел к другой женщине, – пояснил Костик.
– Только это не так! Степан Ильич ее очень любил. И, надеюсь, любит, – быстро поправилась Настя. – Там что-то еще… Но мы не знаем.
– О господи! Кто-нибудь из вас связно говорить умеет? – потеряла терпение Юля. – Как пропал Степан Ильич? При каких обстоятельствах? При чем тут твой отец, ну! Говорите!
Лешка, прекрасно поняв, что она решила ввязаться в эту скверную, дурно пахнувшую историю, потащил их всех в кафе через дорогу.
– Я не могу стоять под этими струями, – пожаловался он, проводя ладонью по лицу. – И к тебе нельзя. Эта группа не внушает мне доверия.
Они зашли в кафе, заняли самый дальний столик. Заказали чайник чая и пирожные. При условии, что каждый сам за себя платит.
– Никакого подкупа должностных лиц, – пошутил Лешка и перевел взгляд на подростков, добавив: – И фигурантов.
Им принесли чай и пирожные уже через пять минут.
– Итак… – Юля вонзила ложку в центр розочки
