участвовать. Тогда она сцепилась с Эли – их Эли – из-за Йена Томаса, который нравился им обеим. В ночь исчезновения Эли в седьмом классе, когда Эли выбежала из амбара, Спенсер бросилась следом за ней. Эли обернулась и сказала Спенсер, что тайно встречается с Йеном. И что Йен поцеловал Спенсер только потому, что его попросила об этом Эли – он исполнял все ее прихоти. Спенсер толкнула Эли – со всей силы.
На лице Табиты блуждала понимающая улыбка, словно девушка подразумевала именно эту историю. Но ведь она никак не могла знать, что тогда произошло… верно? Заморгала лампочка под потолком, и Спенсер вдруг заметила, что уголки губ Табиты слегка дернулись вверх, совсем как у Эли. Да и запястья у нее казались такими же тонкими, какими их запомнила Спенсер, когда руки Эли с длинными пальцами и квадратными ладонями вцепились в нее на тропинке возле амбара.
Телефон Табиты разразился хором «Аллилуйя», напугав их обеих. Девушка взглянула на экран и бросилась к двери.
– Извини, должна ответить. Увидимся позже?
Прежде чем Спенсер успела что-то сказать, дверь захлопнулась. Она застыла в туалетной комнате, уставившись на свое отражение в зеркале.
Она и сама не знала, что заставило ее достать свой телефон и «погуглить» ямайские отели. И она пыталась убедить себя в том, что это от крепкого домашнего рома так сильно колотится сердце, пока она просматривает окрестные курорты. Но, когда Google выдал окончательный результат, Спенсер уже не могла отрицать неприятное чувство, разлившееся внизу живота. Что-то и в самом деле не стыковалось в рассказе Табиты.
Никакого отеля Royal Plantain поблизости. Более того, во всей Ямайке не нашлось отеля с таким или похожим названием. Кем бы ни была эта Табита, она оказалась обманщицей.
Спенсер снова взглянула на свое отражение. Она выглядела так, будто увидела призрака.
Может, так оно и было?
На следующий день, промаявшись в вагоне пригородного поезда SEPTA R5, который останавливался на всех полустанках, Ханна наконец прибыла в Филадельфию. Как только распахнулись металлические двери, она перекинула через плечо сумку «хобо» с серебристыми клепками и шагнула на стальной эскалатор. Две девушки в толстовках с эмблемой колледжа Брин-Мар [43] и джинсах буткат вытаращили на нее глаза.
На мгновение Ханна напряглась, сразу подумав о вчерашней открытке из почтового ящика бывшего дома Эли. Но потом до нее дошло: девушки узнали ее по прошлогодним репортажам в выпусках новостей. В последнее время Ханна чаще, чем хотелось бы, ловила на себе беззастенчивые взгляды совершенно незнакомых людей.
Она вскинула голову, стараясь держаться невозмутимо, как и подобает знаменитости. В конце концов, она ехала на первую в своей жизни фотосессию – а что делают в городе эти свистушки? Рысачат в поисках подделок по подвалам Filene’s Basement? [44]
Высокая фигура с фотоаппаратом на шее маячила на привокзальной площади возле «Макдоналдс». У Ханны учащенно забилось сердце. Патрик даже выглядел как подающий надежды фотограф – в парке цвета хаки с отороченным мехом капюшоном, узких джинсах и ботинках чукка [45] из мягкой кожи.
Патрик повернулся и заметил Ханну в толпе. Он приподнял висевший на шее цифровой фотоаппарат и направил на нее длиннофокусный объектив. У Ханны возникло инстинктивное желание прикрыть лицо руками, но вместо этого она расправила плечи и подарила ему широкую улыбку. Может, это был какой-то тест, съемка модели на унылой железнодорожной станции, в окружении упитанных туристов с поясными сумками.
– Ты все-таки приехала, – сказал Патрик, когда Ханна подошла к нему.
– А ты думал, продинамлю? – поддразнила его Ханна, пытаясь унять волнение.
Он окинул ее оценивающим взглядом.
– Отличный наряд. Ты выглядишь сексуальнее Адрианы Лимы. [46]
– Спасибо. – Ханна положила руки на бедра и покрутилась перед ним. Еще бы он не оценил ее прикид! Все утро она ломала голову над тем, что надеть; продумывала всевозможные комбинации, прежде чем остановила выбор на розовом платье с оборками, кожаной байкерской куртке и массивных замшевых ботильонах, дополнив образ инкрустированными золотом браслетами и ожерельем. И плевать, что голым ногам грозило обморожение – овчинка стоила выделки.
Диспетчер SEPTA прокричал о прибытии поезда на Трентон, и кучка пассажиров рванула вниз по лестнице. Патрик поднял холщовую сумку, набитую фотооборудованием, и зашагал к выходу на Шестнадцатую улицу.
– Я думаю, мы сделаем пару натурных снимков в городе. Что-то в классическом духе – на фоне ратуши и Колокола Свободы [47]. Свет сейчас – то, что надо.
– Ладно, – согласилась Ханна. Патрик даже звучал как суперпрофессионал.
– А закончим съемками в моей студии в Фиштауне. Ты не возражаешь? Эти фотографии украсят мое портфолио. И, как я уже говорил, я смогу помочь тебе подобрать снимки для агентов.
– Звучит заманчиво.
Когда они поднимались по лестнице, Патрик придержал Ханну за руку, показывая на обледенелую ступеньку.
– Осторожнее.
– Спасибо, – сказала Ханна, огибая опасный участок. Патрик убрал руку, как только они благополучно преодолели препятствие.
– Так ты всегда хотел стать фотографом? – спросила Ханна, когда они направились по Маркет-стрит в сторону ратуши. День выдался морозный и ветреный, и пешеходы брели по улицам, низко опустив головы и кутаясь в капюшоны. Вдоль тротуаров высились кучи грязного мокрого снега.
– С самого детства, – признался Патрик. – Я был из тех детей, кто не расстается с «мыльницей». Помнишь такие одноразовые фотокамеры – или ты слишком юная?
– Конечно, помню, – фыркнула Ханна. – Мне восемнадцать, а тебе сколько?
– Двадцать два, – сказал Патрик, как будто мнил себя стариком. Он жестом указал налево, в другую часть города. – Я учился в колледже искусств Мура. Только что закончил.
– Тебе нравилось там? Я подумываю о том, чтобы поступить в Технологический институт моды в Нью-Йорке или Институт Пратта, учиться на дизайнера одежды. – Она совсем недавно подала туда заявления.
– Я обожал колледж. – Патрик увернулся от тележки с хот-догами, разместившейся прямо посреди тротуара. В воздухе витали запахи жира и сосисок. – Тебе тоже понравится Нью-Йорк, но готов поспорить, что ты поедешь туда не учиться. С тобой обязательно подпишет контракт одно из модельных агентств. Я в этом не сомневаюсь.
У Ханны в животе затрепетали крылышками танцующие эльфы.
– Почему ты так уверен? – возразила она беспечным тоном, словно ее это вовсе не волновало.
– Еще учась в школе, я работал ассистентом на многих модных фотосъемках. – Патрик остановился на красный свет. – У тебя уникальная внешность, которую так любят редакторы и дизайнеры.
– Правда? – Ах, если бы только Ханна могла записать то, что он сейчас сказал, и загрузить в Twitter. Или, еще лучше, разместить непосредственно на страничке Кейт в Facebook.
– А все-таки, как ты
