Если выражаться официальным языком, это наша профессия. Но это слишком грубый, топорный термин. Занятие, призвание, искусство – вот более подходящие слова для того, чем я занимаюсь. Да, я беру за это деньги и вовсе этого не стыжусь. Разве есть что-то постыдное в том, чтобы получить достойное вознаграждение за свой труд? Я не делаю из этого бизнес – мне это не нужно. Хотя это сейчас делают многие, даже те, кто в самом деле занимается ремеслом, а не показным шарлатанством. Мне просто нравится то, что я делаю. И я рада, что могу кому-то помочь этим, принести пользу.
Глава 5
Кирю я не могла поймать до вечера следующего дня. Очередной аврал, завал и чехарда. Лишь около семи Володя позвонил и усталым голосом сообщил, что готов встретиться. Мы договорились ждать друг друга у того самого кафе, где первый раз обсуждали дело Сажина.
К месту встречи мы пришли почти одновременно. У Кирьянова был такой вид, будто он пробежал марафон, а затем разгрузил вручную пару вагонов с углем – об этом свидетельствовали кое-как отмытые темные следы на его лице.
– Киря, ты что, трубочистом заделался?
– Я скоро Суперменом заделаюсь, – буркнул Володя. – Буду спасать из горящих домов скандальных бабушек и их чертовых болонок.
«Точно, в новостях сегодня было, что днем в центре горел старый дом дореволюционной постройки. Видать, Кирю на этот пожар и выдернули. Надеюсь, тушить ведрами не заставили».
– Ладно, пошли посидим, – кивнула я на дверь кафе. – Только сперва умойся нормально.
– Я сначала пожрать закажу.
– Я сама закажу. Иди.
Официанты в этом кафе мне нравились: расторопные и вежливые ребята.
Когда умытый и благоухающий цветочным мылом Володя вернулся из туалета, его уже ждала готовая еда – вкусы своего старого друга я хорошо знала, поэтому заказать не составило проблемы. Себя я тоже не обделила, ибо время уже подошло к ужину, а я, пока сидела в своем кабинете и ждала, когда освободится Киря, успела проголодаться.
Мы торопливо поели, а когда дошли до чая и кофе, начали свой разговор.
– Володь, я тебя опять выдернула по делу Сажина.
– Я так и понял, – кивнул Кирьянов. – Мы кое-что на него раскопали, и ты, я так полагаю, тоже.
– Ты про антиквариат?
– Да. В конце девяностых – начале нулевых он постоянно отирался на барахолке, которая раньше была рядом с центральным рынком. Потом, когда эту лавочку прикрыли, он стал промышлять, так сказать, в частном порядке. Официально он тогда работал в автосервисе, а по выходным барыжил всяким старьем. И не только.
– Судя по тому, что громкую рекламу он себе не делал, вещичками он приторговывал хорошими. Которыми торговать, скажем так, нельзя, ибо чревато последствиями.
– Именно. Информатор одного из оперов рассказал, что Сажин доставал откуда-то украшения, кубки с драгоценными камнями и тому подобные раритеты. Где он их брал, точно сказать нельзя, но, по слухам, скупал у частных лиц и людей, которые имели к таким ценностям доступ.
– У работников музеев и разных хранилищ?
– Скорее всего. Надо шерстить и проверять, но, так как мы не можем пока доказать, что Сажин незаконно торговал ценным антиквариатом, придется это делать обходными путями.
Замечательно. Мы с Кирей движемся в одном и том же направлении, как бегуны на дистанции. Кто из нас придет первым? Надеюсь, что я. Но я человек не жадный и с Володей щедро поделюсь своими лаврами. А мне будет плюс в карму (точнее, к профессиональной репутации) и гонорар от Марининой сестры.
– Естественно, – продолжил Кирьянов, – осмотр квартиры почти ничего дал. Товар убитый, понятное дело, дома не держал. Наличные деньги тоже. Скорее всего, денежки за свой товар он получал по безналу. Наши ребята изъяли распечатку с банковского счета.
– А при обыске точно ничего не нашли?
– Чемоданов с долларами и шкатулок с бриллиантами не было, – усмехнулся Киря. – Мы изъяли компьютер и телефон Сажина.
– И? Было там что-то интересное?
– Как сказать. На компе были фотографии, подтверждающие, что покойничек наш действительно торговал антиквариатом. Притом не какими-то советскими радиоприемниками или сервизами из ГДР. Там были вещички посолидней и постарше. Некоторые явно дореволюционного происхождения. И по большей части – ювелирка. Потом наши спецы взломали почту, но там голяк. Все письма были недавно удалены.
– Абсолютно все? И входящие, и исходящие?
– А также корзина и спам. Ребята из техотдела обещали попробовать восстановить. Но без высоких шансов на успех.
– Подчистили, значит, – задумчиво произнесла я.
– Похоже на то, – кивнул Володя. – Убийца или сам Сажин? Тоже интересный вопрос.
– Ну а с телефоном что?
– Там маленько посущественней. Куча звонков на незаписанные номера, большинство из которых – междугородние.
– Москва и Питер?
– Да. Владельцев мы установили. Ребята сейчас опрашивают местных клиентов Сажина. Но это, кстати, дело недолгое. Местных клиентов у него было меньше, чем иногородних.
– А заграничных номеров не было?
– Нет.
– Получается, он торговал только по нашей стране?
– Не обязательно. Если продавал за границу, то мог и через посредников. Надо прошерстить связи Сажина в местных антикварных кругах. Что-нибудь обязательно выплывет.
– Кстати, а патологоанатом что сказал?
– Тоже ничего особенного. Зарезан несколькими ударами в область грудной клетки. Оружие – либо нож, либо что-то похожее.
– Скажем, старинный кинжал, – усмехнулась я. – Чем черт не шутит, вдруг у Сажина завалялся такой, непроданный. А убийца им воспользовался.
– Вариант, – улыбнулся Кирьянов. – Я поговорю еще раз с экспертом. Просто старинное оружие в таких случаях легче вычислить.
– По всяким зазубринам на лезвии, следам коррозии, химическому составу и форме?
– В целом да. В моей практике было убийство, когда мужичка одного застрелили из дореволюционного пистолета. Патологоанатом это быстро определил, а спецы по баллистике подтвердили. Хотя пули были вполне современные, специально переделанные под старинное оружие.
– А что про убийцу можно сказать по ударам?
– Немногое. Били резко и
