из города с таким названием. Знаете, тот, который находится в Каталонии. Отсюда и фамилия. Кстати, если вы не знали, Реус — родной город знаменитого архитектора Гауди. И нет, — Ирина Яковлевна поморщилась, — мы не родственники с Андреем Георгиевичем.
Гуров сдержанно, но вежливо улыбнулся даме.
— Вы случайно не дружны с семейством Кирьяновых? — задал он следующий интересующий его вопрос.
— Пойдем-те куда-нибудь из коридора и поговорим тет-а-тет. А то тут слишком много лишних ушей, — кивнула она на высунувшего из дверей нос Голубева.
Реус с заговорщицким видом взяла Льва Ивановича под руку, и они направились в сторону номера Гурова.
— Куда это вы направились?
Их догнал Крячко, и Лев Иванович поблагодарил провидение, которое послало его столь вовремя. Ему не очень хотелось разговаривать с сей хищницей в облике писательницы наедине.
— Присоединяйтесь к нам, простите, не помню имя-отчество. — Глаза Реус заблестели, словно в предвкушении какого-то приключения.
— Станислав Васильевич, — галантно склонил голову Крячко.
Лев Иванович заметил в глазах друга насмешливую искорку, хотя лицо Станислава оставалось серьезным.
В номере, когда все расселись, Реус наконец-то ответила на вопрос Гурова, который он задал ей еще в коридоре:
— Я бывала в гостях у Кирьяновых. Не сказать, чтобы я была их близким другом, скорее хорошей знакомой, — мы отлично ладили с Евгением Петровичем. Ольга очень милая женщина, умница и преданная супруга…
— Кстати о преданности, — перебил ее Лев Иванович. — Вы не знаете, никто из Кирьяновых не вступал в адюльтер?
— Вы хотите сказать, не ходил ли налево и не имел ли любовников? — Глаза у Реус снова странно заблестели.
— Да, именно это я и имел в виду, — согласился Гуров.
— Вот этого я не знаю, — немного разочарованно ответила Ирина Яковлевна. — Кирьяновы жили несколько замкнуто. И хотя в доме у них бывали и друзья, и знакомые, но свои семейные тайны они скрывали от всех очень тщательно. Вы знаете, у них ведь и детей нет, — добавила она так, словно отсутствие детей в семье является какой-то особенно пикантной подробностью.
— Ну, отсутствие детей еще не говорит, что в семье не все благополучно. Они ведь давно уже женаты? — уточнил Лев Иванович.
— Нет, — покачала головой Реус, немного подумав. — Не так чтобы уж давно. Всего каких-то тринадцать с хвостиком лет.
— Вот как? — заинтересовался Станислав Крячко. — А до того, как они поженились, они были в браке? Насколько нам известно, Евгению Петровичу было за пятьдесят пять, а Ольге Михайловне — пятьдесят.
— Да, Олечке именно пятьдесят, — подтвердила Реус. — Но согласитесь, выглядит она просто великолепно для своего возраста. Я всегда ей завидовала в плане внешности, — вздохнула Ирина Яковлевна. — Насчет Ольги я не скажу — не знаю, был ли у нее брак еще с кем-то. А вот Евгений Петрович никогда не был женат — это точно. Он сам всегда охотно рассказывал всем свою биографию, много шутил по поводу своего долгого холостяковства. Говорил, что до Оли у него было сложное отношение к женщинам.
Реус помолчала немного, словно вспоминая что-то, нахмурилась, а потом продолжила:
— Женя, Евгений Петрович, всегда был очень ранимым. Но при этом всегда знал себе цену.
— Вы так говорите, словно знали его очень давно, — внимательно посмотрел на нее Лев Иванович.
— А я разве не сказала, что мы с ним учились на одном факультете журналистики? Только он поступил на год раньше меня. Что, впрочем, не мешало нам общаться. У нас долгое время были общие друзья. Знаете, одна такая веселая студенческая компания. А потом жизнь на какое-то время нас развела. Встретились мы с ним снова, только когда вышел его первый роман. Кирьянов был по жизни философом, таким и остался, — улыбнулась Реус воспоминаниям. — С одной стороны, это был очень компанейский человек, а с другой — капризный и амбициозный. Впрочем, для журналиста и писателя это необходимое качество, — со значительным видом уточнила Ирина Яковлевна.
— И в чем заключались его капризы? — поинтересовался Станислав.
— Евгений не любил, когда ему перечат, терпеть не мог тех, кто не был с ним согласен по какому-либо поводу, — со вздохом ответила писательница. — Он был вспыльчивым и в молодости. Правда, с появлением в его жизни Ольги, как я это заметила, он стал спокойней и уравновешенней. Но все равно не любил, когда на него давили и заставляли делать то, чего он не хочет.
— Например, давать премию кому-то, кто ему не нравился, — подсказал Лев Иванович.
— И это в том числе, — спокойно ответила Ирина Яковлевна и добавила: — Поэтому-то его и не любили в Союзе, хотя и ценили за его талант.
— Кстати о таланте, — заинтересованно наклонился ближе к писательнице Лев Иванович. — По словам Голубева, первая книга Кирьянова вышла тринадцать лет назад. Не поздно ли для писательской карьеры? На момент выхода книги ему было… сорок три?
— Да, именно так — сорок три года, — согласилась Реус. — Но, если вы думаете, что сорок три года для писателя — это слишком поздно, я вам отвечу. В истории литературы есть ярчайшие примеры того, что стать знаменитым не поздно ни в каком возрасте. Например, Брем Стокер опубликовал свой первый роман о графе Дракуле, когда ему было пятьдесят, а первую книгу Толкина о Хоббите напечатали, когда автору уже было сорок пять лет. Опять же…
— Хорошо-хорошо, я уже понял, — с улыбкой произнес Лев Иванович, останавливая Реус. — А после первой книги — сколько еще замечательных книг вышло из-под пера вашего мэтра?
— Еще две, — заерзала в кресле Ирина Яковлевна. — Но они не были столь великолепны, как первый роман, — нехотя добавила она. — По мнению критиков, так и вовсе были посредственными, хотя и хорошо написанными в смысле построения сюжета.
— А что в них не понравилось критикам? — заинтересовался Крячко.
— Сами сюжеты произведений посчитали слишком банальными и избитыми. Не оригинальными. В отличие от первого романа. Но как по мне, — поспешила добавить Реус, — так обе книги совсем даже неплохо написаны, а в некоторых местах — даже захватывающе.
— Так значит, вы не знаете, кто был близко вхож в дом Кирьяновых? — перевел разговор в другое русло Лев Иванович.
— Как же не знаю? Знаю. — На лице Реус снова появилась хищная улыбка. — И даже скажу вам их имена и адреса. Они, правда, не входят в писательский круг, или в круг критиков, издателей и прочих лиц, приближенных к литературе, но зато давно знают Ольгу Михайловну и могут многое рассказать о ее прошлом.
Гуров сразу раскусил эту ушлую даму и понял, что с нее слова не вытянешь, если не пообещаешь ей что-то взамен. Он, конечно, мог махнуть на ее выкрутасы рукой и по своим источникам узнать, с кем плотно общались Ольга и Евгений Петрович Кирьяновы, но на все нужно было время, а ему хотелось поскорее закончить это нежданно свалившееся на
