— Как поживает наш Худышка?
— Спасибо, отлично, — ответила Мишель. Она рассердилась, но говорила сдержанным тоном, не желая обидеть Фиону.
— Я слышал, его пригласили на телевидение. — За неимением своего бокала Джефф взял бокал Фионы, уже почти пустой, наполнил его и залпом выпил половину. — Вам неплохо бы составить ему компанию — будете новыми Тонким и Толстым[24]. Не смотри на меня так, Фиона, милая, это всего лишь шутка. Я не подумал. Послушай, я нашел в Суррее отличное местечко, где нас поженят, а потом подадут отличный ужин. Двадцать шестого августа — как вам?
— По-моему, превосходно, — сказала Мишель, подумав, что это еще очень далеко. — Мне нужно идти, Фиона. Большое спасибо за чудесное вино.
— Я вас провожу. — Джефф зачем-то театрально подмигнул Фионе.
Он довел Мишель до двери и, как обычно, передал горячий привет Мэтью. Не успела она преодолеть и половину пути до калитки, как дверь с громким стуком захлопнулась.
— Это было довольно грубо, — сказала Фиона, обычно воздерживавшаяся от критики. — Оказывается, ты можешь быть очень жестоким.
Озабоченность полностью меняла его лицо. Оно сразу же становилось огорченным. Печальным, сочувствующим.
— Знаю. Прости, дорогая. Наверное, я никак не могу отделаться от мысли, что люди, доводящие себя до такой толщины, наверное, глупы.
— Мишель не глупа.
— Разве? Ну, тебе лучше знать. Может, откроем еще бутылочку вина?
— Оно теплое.
— Это легко исправить — сунем на пару минут в морозилку.
Так он и сделал. Ожидая, пока охладится вино, Джефф решил, что поведет Фиону ужинать, пожертвовав частью приличной суммы, выигранной сегодня на скачках. Он достал два чистых бокала, поставил на поднос вместе с бутылкой и вернулся в оранжерею.
— Не возражаешь, если я позвоню в «Розмарино» и закажу столик, дорогая? Сегодня я тебя приглашаю на ужин. — Наливая вино, он почувствовал воодушевление. — Вложил деньги в интернет-компании и кое-что заработал.
Фиона прекрасно разбиралась в этом — кто бы сомневался.
— Я не знала, что у тебя есть акции. Очень разумно с твоей стороны. Но ты будешь осторожен, правда, Джефф? Теперь развелось много подобных компаний. Прибыли у них могут быть только на бумаге.
Джефф поспешно сменил тему, заговорив о том, нужно ли им давать объявление о свадьбе, — он думал об этом с воскресенья, с тех пор как увидел в газете шокировавшее его объявление. Будь его воля, Джефф предпочел бы вообще не обсуждать этот вопрос, но тут ничего не поделаешь. Тем не менее следовало проявить осторожность.
— Ты помнишь ту свадьбу на первой странице «Мейл»? В воскресенье?
Фиона никогда не читала раздел новостей, только городские страницы.
— Прости, но меня интересуют только новости о слияниях и поглощениях. А что?
— Знаешь, мне немного неловко рассказывать тебе это, хотя я сам не понимаю почему. Я не делал ничего недостойного. — Джефф посмотрел на нее, прямо в глаза. — Возьми меня за руку, Фиона. Я никогда не причиню тебе боль. — Тон его был серьезным. — Послушай меня, Фиона. Моя бывшая жена вышла замуж. О свадьбе сообщалось в газете. За члена парламента.
Фиона взяла его за руки, притянула к себе.
— О, Джефф. Милый. Почему ты не сказал мне сразу?
— Не знаю. Нужно было сказать. Но я почему-то не мог.
— Это тебя расстроило, да? Я понимаю. Я знаю, что ты меня любишь, нисколько не сомневаюсь, но в то же время ты можешь сильно страдать от таких вещей. Это абсолютно естественно. Поцелуй меня.
Они поцеловались — сначала нежно, а потом все более страстно. Джефф отстранился первым.
— Я позвоню в ресторан.
Фиона мысленно улыбнулась — с грустью. Говоря, что его чувства абсолютно естественны, она не кривила душой. Ей вспомнились другие мужчины в ее жизни, двое из которых потом женились на других женщинах. Это ее тоже почему-то расстраивало, хотя они ей были не нужны и она вовсе не мечтала оставаться с ними всю жизнь. Когда Джефф вернулся, Фиона нежно, почти по-матерински, улыбнулась ему.
— Расскажешь мне? — Она снова взяла его за руку. — Нет, ты не обязан. Только если хочешь.
— Пожалуй, да. Ее зовут Зилла. «З», «и», два «л», «а». Она цыганка или просто хочет, чтобы ее считали цыганкой. Мы познакомились в университете. Конечно, мы оба были очень молоды. А потом просто повзрослели — старая история. Не было никого третьего или чего-то в этом роде. Нет, тот парень, за которого Зилла вышла замуж, он существовал, но они дружили с детства, и я всегда считал его геем.
— А дети, Джефф?
— Полагаю, дети с ней. — Он размышлял, какую часть правды стоит открыть. — Разумеется, Зилла делает все возможное, чтобы оградить их от меня.
— Я бы хотела иметь детей, — тихо сказала Фиона.
— Конечно. Я на это очень рассчитываю. Через год, дорогая, у нас уже может быть первый ребенок. Из меня выйдет превосходный домохозяин — буду сидеть дома и воспитывать его.
— Как ее фамилия?
— Кого? Зиллы? — Джефф лихорадочно соображал. — Ее девичья фамилия Лич. Парень, за которого она вышла, друг детства — Мэлком-Смит. Член парламента от Дорсета, ее родных мест.
Фиона кивнула. Потом молча поднялась наверх, чтобы переодеться. Джефф решил допить бутылку. Он был настолько потрясен свадебной фотографией и сопровождавшей ее историей, так взволнован, что не мог оставаться в доме с Фионой, а вышел на улицу и прогулялся до Форчун-Грин и обратно. Совершенно очевидно, что письмо, которое он отпечатал на компьютере Мэтью Джарви, было воспринято всерьез. Джефф ожидал, что письму поверит Минти — она достаточно глупа, — но только не Зилла. Идея заключалась в том, чтобы подать ей ясный сигнал: он собирается исчезнуть и не будет ее больше беспокоить. Тем не менее Джефф не собирался предоставлять ей полную свободу, вплоть до повторного брака, как в случае настоящего развода или его смерти. Возможно, через несколько лет, когда после их последней встречи пройдет много времени, но только не через шесть месяцев. Хотя в каком-то смысле, решил он, снова поворачивая к воротам Фионы, следует отдать Зилле должное. У нее хватило наглости выйти за мерзавца из высшего общества, вроде этого Мэлком-Смита, сообщив корреспондентам, что она бездетная мисс Лич. По крайней мере, Джефф так предполагал. Ведь откуда-то они это взяли — а откуда еще, если не от нее?
Допив остатки вина, он вновь вспомнил о детях, испытав при этом нечто странное, совсем ему не свойственное — приступ искренней грусти. Он мало с ними виделся, особенно с Джорданом, но все равно любил их. Просто у него вызывала отвращение семейная жизнь: мистер и миссис такие-то, папочка и мамочка, разделение домашних обязанностей, еженедельная поездка по магазинам, приготовление еды — и дети, от которых никуда не деться, вечно плачущие, набивающие себе шишки, все портящие. И бедность, когда не знаешь, откуда в следующий раз придут жалкие гроши. Зилла была хорошей матерью — по крайней мере, он так считал. По вечерам сидела дома и не оставляла детей одних, сколько он ни уговаривал ее куда-нибудь пойти. Как будто дети не были в полной безопасности в этой деревне, в окружении добросердечных соседей. Сам он раньше нисколько не волновался, уезжая на несколько недель, потому что доверял Зилле присматривать за детьми. Но теперь…
Джефф сохранил газетные страницы с ее фотографиями, хотя столько раз перечитывал заметку, что знал ее наизусть. Зилла ни словом не обмолвилась репортеру ни о своих цыганских корнях — все равно он в это не верил, — ни о предыдущем браке, ни о том, что ее девичья фамилия Уотлинг, а не Лич. Но самое неприятное, что она ничего не сказала о детях. Джефф достаточно хорошо знал, как работают репортеры, — когда-то был близко знаком с одной довольно известной свободной журналисткой, — и понимал, что интервьюируемому бесполезно пытаться умолчать о чем-то уже известном, «не говорить ничего об этом». Сказанное всегда возвращается к тебе. Другое дело — опускать подробности, лишая историю контекста и тем самым изменяя ее. Однако если бы Зилла рассказала «Мейл» о двух маленьких детях, законных или внебрачных, репортер никогда не согласился бы молчать. Значит, не рассказала. Что она сделала с детьми?
Наконец спустилась Фиона — она была очень мила в белом костюме с короткой узкой юбкой и в черных лакированных туфлях на высоких каблуках. Джефф почувствовал желание. Вечер, проведенный в постели, гораздо быстрее развеет его беспокойство из-за Евгении и Джордана, но с этой мыслью пришлось распрощаться. Сам виноват: ужин был его идеей.
С Форчун-Грин-роуд подъехало такси. Очень кстати, потому что Фиона не смогла бы пройти и ярда на этих каблуках. Нужно встретиться с Зиллой, поговорить с ней, повидать детей — у него есть полное право общаться с детьми, потому что это его дети. В своем отцовстве он никогда не сомневался. Оба ребенка так похожи на него, что не нужен никакой тест ДНК.
