Ознакомительная версия.
– Жанна… – простонал Жиль. – Я люблю тебя…
Запахло куриным бульоном, и голос слуги торжественно провозгласил:
– Кушать подано!
– Какая проза, – покачала головой Глория. – Ты испортил дивную романтическую сцену, Санта!
– Простите, я не хотел…
Поместье «Дубрава»
За завтраком Катя была задумчивой и печальной. Она не выспалась. Ночной разговор с мужем расстроил ее. Она едва прикоснулась к еде и быстро вышла из-за стола, сославшись на головную боль.
Сергей злился на себя за резкость, которую проявил к жене. Но досадная размолвка и короткий сон не помешали ему съесть поданные омлет, гренки и сыр.
Гость тоже не отставал.
– Еще кофе? – любезно предложил хозяин.
– Пожалуй, да.
– У нас отличные сливки. Натуральные, из коровьего молока. Рекомендую.
Опустошив вторую чашку кофе со сливками, Лавров спросил, можно ли ему посидеть в библиотеке, посмотреть книги. Прозорин охотно разрешил.
– К сожалению, не смогу составить вам компанию. Дела.
– Понимаю.
– Только не засиживайтесь за книгами слишком долго. Если хотите, я велю оседлать для вас смирную лошадку. Покатаетесь по нашим живописным окрестностям, проветритесь.
– Я плохой наездник, – отказался гость.
– Не смею настаивать. С вашего позволения, – Прозорин закончил завтрак, встал и в ту же секунду потерял к Лаврову всякий интерес.
Тот остался в столовой наедине с горничной, которая собирала посуду. Женщина смущенно покраснела под его взглядом, заторопилась и чуть не уронила кофейник из дорогого сервиза.
– Не буду вам мешать, – сказал Роман и отправился наверх, в библиотеку.
Он был недоволен собой. Расследование не продвинулось ни на шаг, и принудительное ухаживание дало сбой. Кажется, он дал маху.
Лавров преодолел искушение отыскать Катю и выяснить, чем она занимается. Приняла таблетку и легла? Или…
«Что «или»? – отозвался его внутренний критик. – В чем ты ее подозреваешь? В притворстве? А если она сказала правду, и знак на зеркале начертил кто-то другой? Тогда ты лопух, Рома!»
В библиотеке было свежо и светло. За окнами стояли сосны в снегу. Роман тоскливо вздохнул и подавил зевок. Он бы с удовольствием прокатился в Веселки и поболтал с тамошними старушками. В слухах и сплетнях иногда можно отыскать зерно истины.
Хотелось бы также навести справки о Федоре-Франческо.
О том, чтобы проникнуть в лабораторию, Лавров пока не помышлял. Рано. Он выдаст себя. Его выгонят из «Дубравы» и лишат возможности наблюдать за обитателями поместья.
Продолжая играть роль коллекционера, он открыл шкаф, вытащил несколько томов в тисненых переплетах и сделал вид, что изучает их.
– Вы здесь?
Разумеется, это была Катя. Она смущенно опустила глаза.
– Это не я, – усмехнулся он. – Это мой двойник. Я гуляю в лесу. И вижу дикую лесную нимфу.
– Не сердитесь на меня.
«Катя пришла оправдываться за вчерашнее, – догадался гость. – Ей неловко, и она хочет сгладить неприятное впечатление от своей выходки».
– Я нисколечко не сержусь, прекрасная нимфа, – великодушно заявил он.
– Не знаю, что вы подумали, но я…
Она робко приблизилась, и комнату наполнил запах фиалок. Катя оделась к завтраку в тонкий голубой джемпер и широкие домашние брюки в клеточку. В этом же облачении она пришла в библиотеку. Видно было, что она волнуется.
– Вероятно, я не оправдал ваших надежд.
Фраза прозвучала настолько двусмысленно, что Катя окончательно растерялась.
– Мне нечем порадовать вас, – добавил он. – Шутник, который испачкал ваше зеркало, все еще не найден. Признаться, я в тупике. Кто мог войти в дом, не привлекая к себе внимания?
У Кати отлегло от сердца. Значит, он не то имел в виду.
– Любой, – вымолвила она. – Кухарка, горничная… охранник…
– А Федор мог?
– Конечно. Дом большой. Дверь всегда открыта.
– Я заметил.
Отсутствие видеокамер усложняло его задачу. Катя права: любой мог войти в дом и сделать что угодно. Это большое упущение в плане обеспечения безопасности. Как бывший начальник охраны он посоветовал бы Прозорину немедленно вернуть на место камеры. Но в нынешней своей ипостаси ему оставалось только промолчать.
– Вы думаете, это Федор… побывал в моей спальне? – спросила Катя.
– Никого нельзя обвинять огульно.
– Зачем кому-то пугать меня?
Лавров пожал плечами. Он сам задавался тем же вопросом.
– Вы говорили мужу о…
– Нет! – перебила она. – Он будет смеяться надо мной! И вы не говорите.
– Хорошо, – кивнул гость. – Однако вы рискуете. Тот, кто испачкал зеркало, в следующий раз может натворить что-нибудь похуже.
– В нашем доме происходят странные вещи, – пожаловалась Катя. – Порой мне кажется… хотя это все мои фантазии! – вспыхнула она и перевела разговор на другое. – Вам не скучно чахнуть над книгами? Может, пойдемте гулять?
– Вообще-то я собирался…
По лицу Кати пробежала тень, и Лавров осекся.
– …я сам собирался пригласить вас на прогулку, – с воодушевлением добавил он.
Ее губы тронула улыбка.
– Мне совершенно не с кем побродить по лесу. Одной мне страшно, а с вами можно. Вы ведь защитите меня от маньяка?
– Я к вашим услугам. Пойдем пешком или поедем? Я слышал, с берега Протвы открываются шикарные виды.
– Вас не обманули. У нас дача стоит как раз на таком месте. Вернее, стояла, – поправилась Катя. – Я вам покажу один из лучших пейзажей.
– Буду счастлив…
* * *
Останки Терема напоминали огромный сугроб с торчащими из снега кирпичными трубами.
Катя в пуховике и вязаной шапочке стояла рядом с Лавровым.
– Мне сразу не понравился этот дом, – сказала она. – Вы верите в предчувствие?
Раньше Роман, не задумываясь, ответил бы «нет». Но после знакомства с Глорией он подрастерял свою категоричность.
– В данном случае ваше предчувствие подтвердилось, Катя.
Она кивнула и поежилась от холода. Мороз усилился. Метель прекратилась, но проселок так задуло, что «туарег» еле пробрался к даче Прозорина. Вокруг лежал девственно-белый снег. На кривой березе сидела стая ворон. Завидев машину, птицы не двинулись с места.
– Это окраина Веселок, – пояснила Катя. – Покойный Аким Иваныч по натуре был отшельником. Он нарочно построил свой Терем подальше от деревни. С одной стороны лес, с другой – река. Удивительно, как при таком характере ему удавалось вести бизнес.
– Что будет с дачей?
– Сережа хочет восстановить Терем. Но я против. Папа говорит, что на месте пожара строиться нельзя. Я с ним согласна. А муж ничего не хочет слышать. Он очень любил Терем.
– Давайте полюбуемся видом. Вы обещали.
Лавров подал Кате руку, и они, проваливаясь по колени в снег, обогнули пепелище. С вершины холма открывалась покрытая льдом Протва, темная гряда леса, разбросанные по берегу черные избы и старая деревянная церковь с зелеными куполами.
– Ух ты! – восхитился гость. – Красотища! Хоть картину пиши.
– Летом к нам часто художники приезжают. Останавливаются в деревне и ходят на Протву писать пейзажи.
Лавров продолжал держать Катю за руку, а она как будто не замечала этого.
– Вы когда-нибудь бывали в Веселках? – спросил он, глядя на мягкую линию ее профиля и румяную от холода щеку.
– Нет. Зачем?
– Я бы прокатился по деревенским улицам, с народом поболтал.
Катя с немым удивлением уставилась на него.
– Здесь может жить маньяк, – объяснил он свое желание. – Обычный мужичок, собиратель хвороста, любитель побродить по лесу с ружьишком. Авось нам повезет, и мы его встретим. На ловца и зверь бежит.
– Как мы его узнаем? У него же на лбу не написано.
Роману хотелось отыскать сторожиху, которая присматривала за Теремом, и задать ей пару вопросов. Если она жива, конечно. Только лучше это сделать без свидетелей.
– Вы правы, Катя, – спохватился он. – Едемте гулять.
Пыл его спутницы внезапно угас. Возможно, это место наводило на нее черную меланхолию. Она приуныла и попросилась домой.
– У меня ноги промокли, – жаловалась Катя. – Снег в сапожки попал.
Лавров отвел ее к машине, снял сапоги, вытрусил из них снег и велел ей выпить глоток коньяка, чтобы согреться.
Катя глотнула из мельхиоровой бутылочки и закашлялась до слез. Она сидела и плакала, шмыгая носом и вытирая щеки пуховой варежкой.
– Что с вами? – забеспокоился он.
– Я замерзла… и вообще, я всю ночь не спала…
– Давайте я погрею вам руки, – Лавров взял ее ледяные ладошки и согревал их своим дыханием.
Катя забыла, как может мужчина вести себя с женщиной, которая ему небезразлична. Десять лет брака приучили ее к определенному образцу поведения, демонстрируемому супругом. Она решила, что по-другому не бывает.
Муж любил ее, в этом она не сомневалась. Но – любит ли он ее до сих пор? И что это за штука – любовь? Это не то же самое, что секс. Во всяком случае, не только секс. Кате не хватало чего-то, чего она не могла выразить словами.
Ознакомительная версия.
