– Интересная работа, – сказала Нонна Павловна, – вам очень повезло, что вы совместили свое увлечение с повседневными занятиями. Знаете, большинство творческих людей теперь бедствуют...
– Мне кажется, – глубокомысленно заметила я, – что главное – это правильно подать свою идею. Ведь больше половины директоров и президентов вообще не знают, что они хотели бы увидеть в рекламном ролике, на рекламном плакате или в рекламном тексте, помещенном на специальной страничке периодического издания. Тогда мне приходится довольно долго сидеть с ними, выспрашивать о специфике фирмы и даже – разговаривать на совсем отвлеченные темы – чтобы понять, как составить рекламный продукт таким образом, чтобы он смог удовлетворить заказчика. Довольно трудная работенка, учитывая еще то, что директора фирм – особенно уже пожилые и заплывшие заслуженным жирком – поговорив со мной о том, о сем, ни с того ни с сего вдруг начинали смотреть на меня не как на делового партнера, а как на женщину, с которой неплохо было бы познакомиться, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Видимо, их сбивала с толку неофициальность беседы, которой я пользовалась для того, чтобы узнать заказчика рекламы получше и преподнести соответствующий его вкусу продукт. Намного проще, кстати говоря, и легче было работать с бизнесменами, четко представляющими себе – что они хотят от нашего рекламного агенства. Такие не кликали секретарш с чаем и бутербродами, не предлагали заговорщицким шепотом коньячку из сейфов, а быстро и доступно излагали свои требования, и мне оставалось только записать все то, что они говорили, и вечером в конторе передать все впечатления и расшифровку своей записи ребятам из отдела изготовителей рекламы. Но последнее время, – закончила я, – я сама разрабатываю рекламные концепции и ходы. Можно сказать, ударилась в чистое искусство. К тому же – увлеклась изучением предметов старины. А в особенности меня интересует история таких старинных предметов...
– Да! – с жаром подхватила Нонна Павловна. – Ведь это подумать страшно! Вот столу... – она любовно коснулась поверхности стола, покрытой парчовой скатертью, – почти два века! Сколько людей видел этот стол! Сколько разговоров слышал он! А ныняшняя мебель? Это просто... просто...
– Куски деревяшки, – подсказала я.
– Точно так! – откликнулась увлеченно Нонна Павловна. – А ведь знаете... Простите, – смутилась она вдруг, – в пылу разговора мы забыли познакомиться. Меня зовут Нонна Павловна, а вас?
– Ольга... Антоновна, – ответила я.
– А ведь знаете, уважаемая Ольга, – продолжала Нонна Павловна, – это стол тоже имеет свою историю. Причем – удивительную историю!
– Интересно... – прошептала я.
Нонна Павловна вдруг заколебалась. Очевидно, откровенничать – было не в ее привычках. Наконец она улыбнулась – как улыбаются самой себе – и проговорила:
– Обычно я мало кому рассказываю об этом... В те годы, когда я была молода, о подобном вообще не рекомендовалось даже думать... Сами знаете – советское время, сталинские репрессии... Времена прошли, а привычка осталась.
Я кивнула.
– Но вы так увлекли меня своими рассказами, что мне ничего не остается, как ответить вам тем же...
Я снова кивнула и приготовилась слушать. Моя интуиция – которая никогда меня не обманывала – теперь подсказывала мне, что я услышу сейчас нечто очень важное и нужное для своего расследования.
Борис Иванович был крупным милицейским начальником, и ему, конечно, не нравилось то, что в городе последнее время участилось число нераскрытых убийств. Причем, убийств странных, страшных и необъяснимых. К таковым Борис Иванович относил случай с шофером такси, везшим редактора заштатной газетенки из какого-то города Таежного. Останки шофера, обглоданные, по-видимому, бродячими собаками, были найдены неподалеку от залитой кровью машины такси в нескольких километрах от черты города, а пассажир – редактор – таинственным образом исчез и таинственным же образом объявился через короткое время в одном из московских ресторанов, где с изощренной жестокостью и без всякой мотивации убил двух предпринимателей, прежде чем ему самому разнесла голову пуля из пистолета охранника. Редактор провинциальной газеты сошел с ума? Возможно такое объяснение и подошло бы к единичному случаю, но как объяснить исчезновение одного из депутатов Государственной Думы? Исчезновение депутата и страшная смерть двух его телохранителей, изуродованные и обескровленные тела которых были найдены поутру на окраине Москвы возле того самого дома, кстати, где и проживал убитый шофер такси – как это объяснить? Что творится в этом городе? По каким-то непонятным причинам гибнут люди... процент пропавших без вести на ночных улицах Москвы увеличился до небывалых размеров... У большого милицейского начальника Бориса Ивановича от всех этих событий разыгралась застарелая подагра, а под глазами вздулись большие гнойные фурункулы. Имея на лице такое украшение любой другой человек вообще предпочел бы не выходить из дома, а Борис Иванович вызвал своего личного шофера и, предупредив предварительно о своем визите телефонным звонком, собрался ехать в приемную к одному из заместителей мэра Москвы, с которым был давно и хорошо знаком – обсудить нынешнее ужасное положение – заместитель мэра не один раз давал по старой дружбе Борису Ивановичу дельные советы.
«Кошмар какой-то! – думал Борис Иванович, шагая взад-вперед по собственному кабинету. – Можно подумать по Москве разгуливают толпы каких-то монстров, убивают и грызут людей... и зомбируют случайных прохожий, программируя их на жестокие и бессмысленные убийства»...
Тут мысли Бориса Ивановича были прерваны телефонным звонком. Его беспокоила секретарь того самого заместителя – какая-то особа, только что принятая на работу и, судя по тону, с каким она разговаривала, очень гордящаяся новой должностью – и говорила, что ее шеф очень извиняется, но принять Бориса Ивановича не может – у него срочное правительственное совещание.
Борис Иванович рассвирепел.
– Я лично с ним встречусь!! – кричал в трубку Борис Иванович, – лично! Понятно? Что?.. А мне плевать, что у него совещание! Что-о?! Я знаю? Да, я знаю, с кем говорю. Я с секретарем говорю. А вот вы знаете с кем говорите? Ах, это вам не интересно? Сейчас будет интересно...
Борис Иванович с размаху бросил трубку на взвизгнувший телефонный аппарат.
– С кем это вы так? – поинтересовалась секретарша Наташа. Она вошла в кабинет Бориса Ивановича, принесла ему чай.
– На совещании он, – прорычал Борис Иванович, – он видите ли, на совещании. А что вокруг происходит, он не замечает уже. Сколько убийств уже! Все из тоже серии... А он на совещании. Последние два убийства – прямо ужас какой-то!.. Телохранители депутата! А самого депутата похитили! На совещании, м-мать...
– Кто? – поинтересовалась Наташа, украдкой разглядывая себя в большое зеркало, висящее на стене позади своего начальника.
– Да этот... – Борис Иванович хотел еще что-то добавить, но, взглянув на юную Наташу, мужественно стиснул зубы, – мы договорились... Он назначил мне встречу, а потом... секретарь звонит и просит, чтобы я завтра пришел... Совсем с ума посходили. Бюрократы хреновы...
– Бардак в стране, Борис Иванович, – внимательно рассматривая в зеркале свои губы, заметила хорошенькая Наташа, – бардак.
– Ну, ничего, – кипятился еще Борис Иванович после того, как Наташа ушла к себе в приемную, – я сейчас к нему поеду и... опишу ситуацию. Я, в конце концов... тоже немаленький человек. А связей у меня, – Борис Иванович яростно воздел руки к потолку, – связей у меня хватит, чтобы этого... выскочку... потрепать маленько. С меня ведь будут спрашивать за весь этот беспредел! А я кто? Я власть исполнительная...
Через десять минут буквально служебный автомобиль мчал Бориса Ивановича к зданию городской администрации. Еще через пятнадцать минут Борис Иванович, мельком показав удостоверение тотчас подтянувшемуся охраннику, вошел в здание и сразу направился на второй этаж, где обычно, как он знал, проходили совещания.
Секретарша – та самая, что хамила по телефону – грузная пятидесятилетняя женщина с истоптанным постоянными неврозами лицом – не узнала его, пока он не заговорил. Покосилась на багровые фурункулы под глазами Бориса Ивановича.
– Мужчина, я же вам... – укоризненно начала она, когда он поздоровался.
– Дмитрий Фомич на месте? – рявкнул Борис Иванович и ткнул в нос секретарше удостоверение.
Увидев удостоверение, женщина округлила глаза и, понизив голос до шепота, стала уверять Бориса Ивановича, что не смотря ни на что...
– Вы поймите, совещание у него, – шипела она, перегородив своим массивным телом проход к двери, – там, – она ткнула большим пальцем в сторону двери, – представители крупнейших коммерческих и финансовых объединений области. Это совещание...
