Стоп. При чем здесь Борисов? Пусть этим делом Лялька занимается со товарищи, а нам дал бы бог со своим покойничком разобраться… Хотя… Вполне возможно, что эти убийства как-то связаны, тогда и нам не грех об этом поразмыслить…
Значит, второе. Борисов. Сейчас он, конечно, никому и никакого зла причинить не может, но раньше… Парень он, безусловно, вспыльчивый был, упокой господи его душу. Но на месте преступления оказался он позже, чем было само преступление совершено. Однако ж он вполне мог видеть нечто… Хотя очень может быть, что ничего и никого не увидел, кроме Старцева, разумеется, по причине великого потрясения. И все же… Кому-то он, надо полагать, помешал, если его, голубу, пришили. Очень даже может быть, что тот же самый человек. Скажем, если бы Борисов знал нечто такое, о чем ему знать не полагалось. Или же — затем, чтобы злодеяние на него спихнуть. Нет. Последнее — вряд ли. Тогда способ был бы наверняка выбран иной, что-нибудь типа имитации самоубийства, да еще и посмертная записочка, так, мол, и так, простите, люди добрые, я это…
Третье. Братки. Из Заводского района. Да, слышала я об этой структуре. Каким макаром вышли на «Грааль»? Вот в чем вопрос. И вопрос этот меня очень даже занимал. Воспрял мой детективный нюх, атрофировавшийся было в связи с последними событиями и предшествующей им безработицей. Чудилось мне, будто, если удастся узнать, кто именно перед братками красной тряпкой помахал, узнается и остальное. Ну, это мы, положим, выясним по своим каналам. Я вздохнула. Не хотелось, конечно, свою нервную систему подвергать такому испытанию, но уж, видно, придется. Однако «крыши» — то у «Грааля» как таковой и не было, насколько я поняла. Точнее, «крыша» у них была — официальная госслужба. Слишком уж они аккуратисты оба. Считают, видать, что, если честно государству налоги платишь, оно тебя и защищать будет. Что поделать? Албанцы наивные. Как вот вам теперь государство помогает?
Тем не менее раньше на них не наезжали. То и подозрительно. Раньше, в течение почти что двух лет, не наезжали, а теперь вот… Тоже не наезжают, а лестные предложения делают. Больно уж подозрительно. Словом, надо узнать, кто это такой смелый такую медвежью услугу господину Старцеву оказал. Хотя, может, братки их давно пасли… Словом, без консультации квалифицированного специалиста нам явно не обойтись. Я снова вздохнула.
И потом — способ. Способ убийства. Дикий. И впрямь дикий. Братки бы по-другому разобрались. Оставили бы аккуратные пулевые отверстия, одно где-нибудь в районе сердца, другое, контрольное, в голове. Это как раз их метод работы. Но поножовщина — кстати, орудие не найдено, чему удивляться в принципе не приходится — кровь рекой, семь ран. Нет. Это непрофессиональный подход. Точно.
И четвертое. Некто Финский. Кто такой и что собой представляет, тоже предстоит выяснить. Уже хотя бы потому, что знал о предложении братков и что в деньгах очень нуждается. Не для себя. Это, между прочим, может мозги вывернуть куда как более скоро. Когда для себя, это еще полбеды, а вот когда ради любимого и дорогого человека стараешься… Это много серьезней. Ладно. Съездим в гости, побеседуем и составим собственное представление.
В общем, получались сплошные ребусы. А ведь это третий день. Ух, и устала же я с этим жутким делом маяться да сплошные разговоры разговаривать. Вот бы драку какую затеять, нервное напряжение снять… Только с кем ее, драку, затевать? Все вокруг сплошь интеллигентные и воспитанные, на рефлексии помешанные. Был один «мачо», да и того укокошили. Жаль. Славный он был парень. А уж коняга, надо полагать, и вовсе…
Так, а пункт пятый? Сказочки. Что там интересное пишут? Я принесла тетрадь домой еще вчера, она с тех пор так и лежала, нетронутая, на моем столе. Я было потянулась к ней, но посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Нет, придется все-таки отложить чтение до лучших времен. Нас ждут великие дела, Таня. И к тому же они, довожу до вашего сведения, сударыня вы моя распрекрасная, отнюдь не терпят отлагательств.
Так. Дальше. А дальше я позвонила многоопытному мужу Кире и попросила адрес Финского, который и был у меня спустя десять минут. За это время я принарядилась в светлый брючный костюм, взяла пистолетик, так, на всякий случай, поменяла пленку на магнитофоне, который записывал все, что происходило у Лукашова, — здесь надо сказать, что ничего примечательного там пока не происходило, в основном тишина, не с кем, наверное, товарищу поговорить, но, будем надеяться, пока не с кем, — и вышла из квартиры.
Сначала — Финский. Остальное — потом… Я попыталась хотя бы ненадолго отодвинуть в своем сознании неминуемую встречу. Даже звонить не стала. Скинула сообщение на пейджер. Просила повторить три раза через десять минут.
Через двадцать минут я уже стояла на пороге квартиры господина Финского, расположенной на улице Магистральной. Нажала кнопку звонка. Предупреждать о своем визите по телефону тоже не стала. Не знаю почему. Не стала — и все.
Дверь открылась после третьей атаки писклявого звоночка. Человек, стоявший передо мной, был явно раздосадован. Невысокий, среднего телосложения, черные вьющиеся волосы, аккуратная стрижка. Черные же небольшие глаза, спрятанные за стеклами очков в тонкой металлической оправе, густые брови, прямой крупный нос, большие пухлые губы, тяжелый подбородок с ямочкой, складки вокруг рта, смуглая кожа…
Он мне не понравился.
Но что-то в этом человеке помимо моей воли располагало. Может, внимательный взгляд умных глаз, а может, какая-то внутренняя сила, энергия, исходящая от него, которая чувствовалась даже на расстоянии.
— Здрасте, — улыбнулась я. — А я к вам, Александр Борисович. — Наконец я перестала его рассматривать.
Финский усмехнулся, прищурился. Сколько ему лет? Лет сорок, наверное, может, чуть больше.
— Ну, что ж. Проходите… — Он немного отступил, пропуская меня в квартиру. Голос у Финского был баритональный, приятный, с мягким, чуть картавым выговором.
Словом, мне стало ясно, что передо мной — представитель народа-побратима. Пардон, святого народа.
Александр Борисович закрыл дверь и прошел по коридору в комнату, я последовала за ним и, после того как села в предложенное мне кресло, сказала:
— Меня зовут Татьяна Иванова. Я — частный детектив. — При этих словах брови господина Финского непроизвольно поползли вверх, но он довольно быстро вернул их на прежнее место и, улыбаясь плотоядной улыбкой, сощурился. Я продолжила: — Меня наняла Наталья Старцева для расследования убийства вашего бывшего шефа.
Второй раз Александру Борисовичу пришлось со своими бровями труднее. Они упорно не желали возвращаться на положенное место. Да и улыбка получилась куда как более плотоядной, даже хищной, можно сказать. Однако он все же нашел в себе силы спросить:
— А что с Сергеем? Вы сказали «убийство»…
— Да, — кивнула я. — Убийство. А вы что, не знаете? — Я сделала вид, что очень удивлена, хотя на самом деле удивлена была не очень. Точнее — вообще не удивлена.
— Нет… — сокрушенно покачал он головой. — Меня не было в Тарасове.
— Ах да. Я слышала, что вы уезжали в Москву. — Его глазки как-то странно забегали. — А здесь у нас та-а — акие дела творятся… Начальника вашего, пардон, теперь уже бывшего начальника, в воскресенье утром нашли в его квартире с семью ножевыми ранениями.
— Жаль, — вздохнул Финский, — хороший он был парень. Порядочный. Интеллигентный.
Последнее слово, то, как оно было произнесено, заставило меня поежиться. Может, у меня фобия какая? Я ведь повторяю это словечко последние дни куда как часто. Я повнимательней присмотрелась к Финскому.
Он сидел прямо, покачивая опущенной головой. Очень сдержанный человек, подумала я. А может, просто нормальный? Ну, убили шефа, другой будет. Чего в истерику-то впадать? Он ведь небось и не собирался с ним никогда, как говорится, детей крестить. Александр Борисович поднял свою крупную голову и спросил:
— Ну, а чему я обязан вашим визитом?
— Ну как же, Александр Борисович! — укоризненно произнесла я, еще толком и не зная, чем продолжу начатую фразу, но реакция моего визави на, в общем-то, невинное восклицание заставила меня прикусить язык.
Он побледнел, причем это было как-то особенно заметно, что странно для смуглокожих людей, и процедил сквозь зубы:
— Ничего не знаю. Меня в городе не было.
Я кивнула и, пытаясь его разговорить, с улыбкой, довольно, впрочем, искренней, сказала:
— Ну конечно, не было.
Тут Александр Борисович, проницательно взглянув мне в глаза, сразу обмяк, расслабился, неестественная бледность прошла. Я, с интересом наблюдая за всеми этими переменами, продолжила:
— Я просто хотела уточнить, во сколько вы уехали и когда приехали обратно. На чем добирались? Сами понимаете, положение обязывает, — извиняющимся тоном сказала я, — задавать столь формальные вопросы. К тому же и милиция будет вас о том же спрашивать. Вы ведь входите в ближайшее окружение покойного, — виновато закончила я, ожидая новой перемены в лице Финского.
