В этот момент мы остановились перед отделением, где работал Андрей, он первым вышел из машины и поднялся на крыльцо. Проходя мимо дежурного, бросил мимоходом, чтобы к нему доставили задержанного Белохвостикова, а про меня коротко сказал: «Это – со мной!»
«Это» прошествовало вслед за своим другом в его кабинет, где увидело того самого сотрудника Никиту, с которым нас познакомили в день, когда я узнала о смерти Ахолии Ивановны. Поздоровавшись со мной, молодой человек посмотрел на меня как-то, я бы сказала, обрадованно, что ли. Но Мельников, перехватив его взгляд, быстро одернул подчиненного:
– А вот радоваться-то пока и нечему! Или ты, Ник, уже знаешь, кто именно пришил бабушку Ягудину?
– Я? А-а… нет, пока не знаю, – растерянно признался молодой человек и снова бросил на меня взгляд, короткий и на этот раз смущенный.
– Вот и плохо. Я говорю: плохо ты провел порученный тебе опрос ее соседей, очень плохо. А мы с Татьяной только что повторно провели этот самый опрос и выяснили, что к нашей Ахолии Ивановне ходил в гости какой-то бомж в драном плаще и мексиканской шляпе.
– Тоже мне новости! Про бомжа я тебе докладывал, и мы даже выяснили, что это ее внучатый племянник – Белохвостиков Роман, – попытался оправдаться Никита.
Андрей сел за свой стол и победно посмотрел на товарища и коллегу.
– Ошибаешься, Пинкертон! К Ахолии Ивановне ходил еще один бомж, возрастом постарше, по словам соседки, лет пятидесяти.
– Так, может, это его отец, этот… как его?.. Который еще и архитектор.
– Может, и архитектор, – проворчал Андрей, включая компьютер, – хотя мало он похож на человека, одевающегося с помойки. Но это предстоит срочно выяснить.
Его пальцы забегали по клавиатуре.
– Черт, – вдруг выругался он, – чувствую, зависнет это дело на моей шее! А начальству только того и надо: будет за что нас пилить и лишать премии. И почему эту Ягудину не пришили в каком-нибудь другом районе? Пошла бы она однажды погулять, например, на набережную…
Меня как законопослушную гражданку такие мечты друга очень возмутили.
– Мельников, ты циник, – не выдержала я.
– Станешь циником с такой работой! – огрызнулся Андрей и вперился в экран своего монитора.
В это время в кабинет заглянул конвойный и доложил, что задержанный Белохвостиков доставлен.
– Давай! – скомандовал Мельников и потер руки.
Дежурный ввел в кабинет молодого человека в наручниках. Я бы могла сказать, что он был приятной наружности – роста чуть выше среднего, спортивного телосложения, стройный, худощавый, с немного испуганным симпатичным лицом. Вот только волосы, длинные и давно не мытые, и не совсем опрятная одежда выдавали в нем деклассированного элемента. А еще у парня выросла недельная щетина, которая делала его старше. Роман быстро пробежал испуганным взглядом по нашим лицам и, подняв к своей немытой физиономии скованные руки, почесал ими нос.
– Сними, – кивнув на задержанного, сказал Андрей конвоиру.
Тот снял наручники с Романа и вышел за дверь. Молодой человек тут же присел на стул, стоящий возле мельниковского стола. Он посматривал на нас исподлобья.
– Ну, и что скажешь хорошего? – без всякого вступления, довольно грубо спросил Андрей задержанного.
– Что скажу? – переспросил тот и тяжело вздохнул. – Все скажу… все, как было…
– В каком смысле? – удивился Андрей, подняв голову от клавиатуры.
– В таком… Это я убил бабушку, – тихо, но четко ответил Роман.
Мы все трое – я, Мельников и Кирилл – переглянулись.
– Что? – сделав вид, что не расслышал, спросил Мельников. – Что ты сейчас сказал?
– То и сказал. Да, это я убил Ахолию Ивановну, – повторил Роман и опустил голову.
– Прямо скажем, неожиданно, – признался мой друг. – И зачем же ты это сделал, чудило?
– Ну… Она сказала, что оставит мне наследство – квартиру там… и это… картины всякие… деньги… Одним словом, я ее убил из-за наследства и готов это… как там? Понести заслуженное наказание. Вот. И еще это… Я раскаиваюсь.
Роман смотрел на Андрея, словно провинившийся школьник на строгого учителя: вызовет тот на этот раз в школу родителей или все-таки дело обойдется записью в дневнике? Я, сидя в углу на самом дальнем стуле, внимательно рассматривала нашего подозреваемого.
– Та-а-ак… – протянул Мельников многозначительно и забарабанил пальцами по столу.
Я видела, что он был несколько растерян, даже, я бы сказала, обескуражен. Понятное дело, не ожидал такого поворота событий.
– Скажите, молодой человек, – позволила я себе вмешаться в разговор, – насколько я знаю, до этого момента вы отрицали свою причастность к убийству. Что случилось сегодня?
Роман перевел взгляд на меня.
– У меня адвокат был, – сказал он и снова почесал нос.
– И? – я даже немного подалась вперед.
«А у него очень приятное лицо, – мелькнуло у меня. – Открытое. И глаза хорошие – добрые, честные. Светло-карие. Наверное, когда он еще был спортсменом и не пил, девчонки за ним бегали табуном и обрывали его телефон».
– Ну, он и убедил меня сознаться…
– Адвокат?! Убедил сознаться?!! – Я отказывалась верить своим ушам.
Роман кивнул с тоскливым видом.
– Хорошенькое дело! – вырвалось у меня. – Нет, товарищ старший лейтенант, вы слышали?
– Подожди, Тань, – остановил меня Мельников, – видишь: человек сознался…
– Сознался?! – возмутилась я. – Под давлением? И это ты называешь «сознался»?
– Да под каким давлением-то?! – возмутился в свою очередь мой друг. – Разве адвокат может оказывать давление на своего подзащитного?
– Ну, раз сознался, то пусть пишет чистосердечное, – нашелся обрадованный Никита и, схватив со стола лист бумаги и ручку, живенько подсунул их Роману. – Пиши, будем дело передавать…
– Кому передавать? – спросил тот.
– В суд…
– Так, стоп! – я подняла руку вверх. – Господа офицеры! Заявляю авторитетно: никто ничего писать пока не будет. Андрей, ты обещал мне дать возможность поговорить с задержанным. Обещал?
– Ну, обещал, – подтвердил Мельников без особого оптимизма в голосе.
– Вот и чудненько! Дай же наконец мне эту возможность. Исключительно в интересах следствия.
Я смотрела на моего друга. Прямо в глаза. Он немного пожевал губами. Думает, сомневается, догадалась я. С одной стороны, у него появилась прекрасная возможность закрыть дело, передав его в суд, а с другой – Андрей, по-моему, сам не особо верил в виновность подозреваемого.
– Выйдем, – кивнул он на дверь.
Мы вышли в коридор и плотно прикрыли за собой дверь. Конвойный сидел на стуле, он посмотрел на нас вопросительно. Мельников взял меня за локоть и отвел на несколько шагов в сторону.
– Тань, а может, не надо все осложнять, а? – тихо спросил он. – Видишь, как оно все обернулось? Парень сознался…
– Не знаю, Мельников, кто тут в чем сознался, лично я ничего не слышала… Так ты дашь мне поговорить с подозреваемым? Андрюша! Буквально пять минут.
– Тань, ну зачем теперь тебе все это? Закроем сейчас быстренько дело, спихнем… в смысле передадим в суд… Начальство довольно… Показатели, премия и все такое…
Я с укором посмотрела в глаза моему другу.
– Мельников, я тебя не узнаю. Призови на помощь свою совесть и подумай: тебе что важнее – закрыть дело и получить премию и похвалу твоего обожаемого начальства или поймать преступника? Я имею в виду, настоящего преступника.
– А этот-то чем тебя не устраивает? – удивленно пожал плечами Андрей.
– Ростом не вышел. Мелковат, понимаешь, для такого дела, – съязвила я.
Андрей бросил на меня недовольный взгляд. Он засунул руки в карманы и стоял, перекатываясь с пяток на носки и стараясь не смотреть на меня. Я поняла, что в нем сейчас борются два человека, и мое дело – помочь тому, который все-таки хочет выполнить свой служебный долг – найти и наказать настоящего преступника.
– В конце концов, Андрюшечка, ты сам сосватал мне это дело, – напомнила я. – Или забыл? Кто позвонил мне и попросил помочь, а то «там все чертовски запутано!»? А я, между прочим, в тот момент отдыхала после очередного сверхтрудного дела, где рисковала жизнью в погоне за свирепым маньяком…
– Ну, ладно, ладно, заноза. С тобой только свяжись! – Андрей подошел к кабинету и взялся за ручку двери. – Ник! Ну-ка, выйди, покурим…
Когда мы остались с Романом в кабинете одни, я повернулась к молодому человеку.
– Меня зовут Татьяна, – сказала я, – я – частный сыщик, меня наняла твоя жена…
– Настя? – удивился парень.
– А что, у тебя есть еще одна жена?
– Нет, – растерянно признался Роман, – только Настя…
– Тогда не перебивай, времени нет на подробности. Удивляться будешь потом, в камере. – Я пододвинула к нему пакет, который передала мне Элла Ивановна. – Это тебе от бабушки…
Роман взял пакет и начал доставать из него вещи.
– Потом все посмотришь, – остановила я его, – а сейчас слушай меня внимательно и отвечай на мои вопросы, только правдиво. Договорились?
