Коттон вспомнил странные камни из аббатства Этталь.
— И он привез с собой камни с начертанными на них символами, они были идентичны рисункам в книге.
— Вы были в аббатстве?
— По любезному приглашению вашей сестры. Но почему-то я абсолютно уверен, что вы об этом прекрасно знаете.
Кристл хранила молчание, поэтому Малоун продолжил:
— Итак, каков вердикт? Что же нашел ваш дед?
— В этом-то и проблема. Мы не знаем. После войны все бумаги Аненербе были конфискованы союзниками или же просто уничтожены. В 1939 году на партийном митинге Гитлер публично обвинил моего деда во всех смертных грехах. Фюрер не поддержал его взгляды, особенно феминистического толка. Последние исследования деда доказывали, что обществом древних ариев могли управлять жрицы и провидицы.
— Да, это сильно отличается от формулировки, что женский пол суть «машины по производству детей», именно такую роль отводил Гитлер женщинам Германии.
— Поэтому Херманна Оберхаузера заставили замолчать, а его идеи стали запрещены. Ему запретили публиковать научные работы или читать лекции. Десять лет спустя разум начал покидать его, и последние годы жизни он совсем выжил из ума. И превратился в дряхлого полусумасшедшего старика.
— Меня удивляет, что Гитлер просто не убил его.
— Гитлеру нужны были наши фабрики, нефтеперерабатывающий завод и газеты. Он сохранил жизнь нашему деду, и это позволило ему иметь над всем этим богатством легитимный контроль. И, к сожалению, все, что когда-либо хотел сделать дед, так это угодить Адольфу Гитлеру. Поэтому он великодушно предоставил все свои предприятия в безраздельное распоряжение фюрера.
Она вытащила книгу из кармана пальто.
— Этот текст поднял много вопросов. Я на них ответить не в силах. Надеюсь, что вы поможете мне разгадать эту головоломку.
— Поиск и расшифровка тайны Карла Великого?
— Я вижу, у вас был долгий разговор с Доротеей. Ja. Da Karl der GroBe Verfolgung.[29]
Она протянула ему книгу. Малоун не так уж и хорошо знал латынь, поэтому он мог лишь приблизительно перевести слова, и Кристл заметила его замешательство.
— Можно мне?
Он заколебался.
— Я думаю, что для вас это будет интересно. Я знаю, потому что именно это чувство испытала и я; правда, это было значительно раньше, — проговорила Кристл и протянула руку к книге.
Джексонвилль, Флорида
17.30
Стефани Нелл пристально смотрела на пожилого человека, открывшего дверь скромного кирпичного домика, расположенного на юге города. Он был невысокого роста и полноват, а его красный нос напомнил ей оленя Рудольфа.[30] Согласно его личному делу, Захарии Александру было 70 лет, и он выглядел точно на свой возраст. Стефани слушала, как Эдвин Дэвис объяснял, кто они такие и зачем пришли.
— И что я вам должен рассказать? — спросил Александр. — Я уволился из военно-морского флота почти тридцать лет назад.
— Тридцать шесть, если быть точным, — поправил его Дэвис.
Александр наставил на них свой короткий и толстый палец:
— Я не люблю зря тратить свое время.
Нелл услышала, что в другой комнате работает телевизор. Какое-то игровое шоу. И отметила, что в доме царила идеальная чистота, а легкий запах антисептика подтвердил ее догадки.
— Нам нужна всего пара минут, — сказал Дэвис. — В конце концов, я приехал сюда из Белого дома.
Стефани слегка удивилась новой лжи, но ничего не сказала. Скорее всего, она уже начала привыкать к неожиданным эскападам своего напарника.
— Я даже не голосовал за Дэниелса, — пробурчал Александр.
Стефани улыбнулась.
— Многие из нас входят в эту категорию, но не могли бы вы уделить нам всего пару минут?
Хозяин дома наконец смягчился, проводил их в комнату, выключил телевизор и предложил присесть.
— Я служил в военно-морском флоте много лет, — начал рассказывать он. — Но должен вас предупредить, что у меня не сохранилось нежных воспоминаний о моей службе.
Стефани ознакомилась с его личным делом еще в Вашингтоне. Александр дослужился до коммандера, однако его дважды обошли в очередном повышении. В конце концов он подал в отставку, сумев сохранить все выплаты и привилегии.
— Они думали, что я недостаточно хорош для них.
— Вы были достаточно хороши для командования кораблем «Холден».
Его маленькие глазки, прикрытые морщинистыми веками, сузились.
— Этого и еще нескольких других.
— Мы пришли именно из-за вашей командировки в Антарктиду, — сказал Дэвис.
Александр ничего не ответил. Стефани оставалось только гадать, было ли это молчание следствием расчета или простой предосторожности.
— Я был очень обрадован этими заданиями, — наконец сказал Александр. — Я хотел увидеть лед. Однако позже мне частенько приходила в голову мысль, что была у этого путешествия еще одна цель, но мне о ней ничего не рассказывали.
— Нам нужно узнать об этом как можно подробнее. — Дэвис наклонился вперед.
— О чем? — со злостью спросил Александр. — Вся миссия была засекречена. Может быть, до сих пор с нее не сняли этот чертов гриф. А мне четко объяснили, что держать рот на замке в моих собственных интересах.
— Я — советник президента по вопросам национальной безопасности. Она, — Дэвис махнул рукой в сторону Стефани, — возглавляет правительственное разведывательное агентство. Нам не только важно услышать правду, но мы имеем на это полное право.
Александр только громко выругался.
— Есть какая-либо другая причина вашей враждебности? — Стефани решила смягчить тон разговора.
— Помимо того, что я ненавижу военно-морской флот? Или помимо того, что вы вдвоем ловите рыбку в мутной воде, а я не хочу попасться на крючок?
Захария расслабленно откинулся в своем кресле. Нелл представила себе, как он сидел здесь годами, размышляя о своей неудавшейся карьере или еще о чем-нибудь таком же малоинтересном.
— Я делал то, что мне приказывали, и делал это как можно лучше. Я всегда исполнял приказы. Но прошло уже много времени… Итак, что вы хотите узнать?
— Мы знаем, что «Холдену» был отдан приказ отправиться в Антарктиду в ноябре 1971 года. Вы должны были обнаружить подводную лодку, — проговорила Стефани.
На лице Александра появилось изумленное выражение.
— Что за чертовщина! Какая лодка? Вы вообще понимаете, что вы несете?
— Мы прочли отчет следственной комиссии по затонувшему «Блазеку», или «НР-1А», называйте ее как угодно. В нем особо отмечено, что именно вы и «Холден» отправились на ее поиски.
Александр уставился на них со смесью любопытства и явной неприязни.
— Мне было приказано отправиться в море Уэдделла, собрать показания гидролокаторов и быть готовым ко всяческим аномалиям. У меня на борту было три пассажира, и мне было приказано удовлетворять все их требования, не задавая лишних вопросов. Вот все, что я об этом знаю.
— И никакой субмарины? — переспросила Стефани.
Захария покачал головой.
— И близко ничего такого не было, — безапелляционно заявил он.
— Что же вы такого важного нашли, если вся ваша миссия до сих пор засекречена? — спросил Дэвис.
— Да ни черта мы не нашли. Провели две пустые недели; только тем и занимались, что морозили свои задницы.
Стефани наконец удалось осмотреться. Ее неприятно удивил баллон с кислородом за креслом Александра и богатый ассортимент медицинских препаратов, выстроившихся в ряд на книжном шкафу. Бывший капитан не производил вид человека с плохим здоровьем, а его дыхание казалось абсолютно нормальным.
— Я ничего не знаю о субмарине, — повторил он. — Я только сейчас вспомнил, что одна затонула в Северной Атлантике. И это была субмарина «Блазек», все верно. Я вспомнил. Но моя миссия не имела с ее спасением ничего общего. Мы совершали рейс в южных водах Тихого океана, затем изменили курс на Южную Америку, где подобрали тех трех пассажиров. Затем мы направились прямо на юг.
— На что был похож лед? — неожиданно проговорил Дэвис.
— Несмотря на то что уже почти наступило лето, в этом месте судоходство было крайне затруднено. Холодно, как в морозилке, кругом айсберги. Но лед был чертовски красив, должен я вам сказать.
— Вы ничего не обнаружили, пока были там? — спросила Стефани.
— Я не тот человек, которого нужно об этом спрашивать. — Его лицо смягчилось, как если бы он только сейчас решил, что эти посетители никак не могут быть врагами. — В ваших отчетах разве не упоминались трое военных?
Дэвис покачал головой:
— Об этом там нет ни слова. Вы первый сообщаете нам об этом.
— Типично для проклятых флотских! — Его лицо утратило свое невозмутимое выражение. — Мне было приказано доставить этих троих в любую точку, куда они захотят. Они несколько раз сходили на берег, но когда возвращались, не говорили ни слова.
