ШИРОКОВ
Он почти месяц провалялся на диване в маленькой комнатушке, с крохотным оконцем под самым потолком. Широков целыми днями читал старые "Нивы" в тяжелых, словно мраморных, переплетах. Читал все подряд, начиная от романов с продолжениями и кончая сообщениями о юбилеях кадетских корпусов. Ох, господи, жили же люди! Черт знает какой ерундой занимались. Ну, подумаешь, семьдесят лет действительному тайному советнику исполнилось. Толку-то что? Зачем писать об этом? Толстые эти журналы не вызывали у него никаких ассоциаций. Надо сказать, что прошлую свою жизнь он вспоминать не любил. Его отец был акцизным чиновником в Тамбове. Андрей стыдился его. Отец слыл в городе взяточником, и гимназисты при каждом удобном случае издевались над Андреем.
В декабре 1916 года, подравшись с сыном пристава Юрьева, Широков сбежал на фронт. Ему повезло. Под Ростовом он пристал к эшелону Нижегородского драгунского полка. Офицеры-драгуны оказались ребятами компанейскими, они уговорили командира взять гимназиста с собой, тем более, что юноша прекрасно играл на гитаре и пел душевные романсы. Его обмундировали и зачислили на довольствие. Так вместе с пополнением в персидский город Хамадан прибыл юный драгун Широков.
На одной из пирушек в офицерском собрании в присутствии командира корпуса генерала Баратова Андрей исполнил романс "Снился мне сад...". Генерал, большой любитель пения, прослезился и немедленно взял молодого драгуна личным ординарцем. Через пять дней он "за высокий патриотизм" наградил его Георгиевским крестом четвертой степени и произвел в вахмистры. А через десять дней началась революция. Как он ее воспринял? Черт знает, видимо, с радостью. Он ожидал каких-то необыкновенных перемен. Революция представлялась новоиспеченному вахмистру и "егорьевскому кавалеру" бесконечной скачкой по бескрайней степи, полной приключений и опасностей. Но на самом деле все приняло другой оборот. Бежал его благодетель генерал Баратов, солдаты перестали подчиняться, посягнули на самое святое - офицерские погоны. Кавказский фронт развалился.
Где только не был вахмистр Широков! На Дону, у Краснова, и первопоходником успел стать. В восемнадцатом определился он наконец в Ростовское юнкерское кавалерийское училище. Стал портупей-фельдфебелем. Даже не пришлось дослушать курс: бросили юнкеров против красной кавалерии. Ох и рубка была! Хоть с разрубленным плечом, а ушел вахмистр Широков, проложил себе дорогу шашкой и револьвером.
Потом, в госпитале, он часто вспоминал этот бой. Яростные людские глаза, пену на лошадиных мордах и молчаливую рубку, страшную своим молчанием. И, только вспоминая все это, Андрей понимал, что жил на свете только те пятнадцать минут, вся остальная жизнь - утомительное и длинное существование. Он был странно устроен. Риск воспринимался им словно наркотик. Он служил в контрразведке, был в Крыму у Врангеля, мотался по селам с развеселым антоновским полком. Даже у барона Унгерна успел побывать. Там, в Монголии, он сам себя произвел в поручики. Позже к жажде остроты прибавилась тупая ненависть к этим кожаным курткам, от которых всегда приходилось уходить "с разрубленным плечом".
Лежа в маленькой душной комнате, Андрей лениво вспоминал всех "взятых" им инкассаторов, ограбленные сберкассы и ювелирные магазины. Теперь жизнь сама давала ему в руки новое, рискованное и веселое дело, а главное - возможность стрелять. Все время стрелять - в кого хочешь!
Этот месяц напомнил ему многие другие, когда он "отсиживался" после удачного дела. Ждал, когда поутихнет немного и можно будет уехать и спокойно тратить так трудно добытые деньги. Но именно подобные передышки Широков и не любил. В такие дни исчезала нервная напряженность, оставалась масса времени для раздумий. А это как раз и было самым неприятным. Сорок один год, то есть, как ни крути, - пятый десяток. Почти вся жизнь прожита. А толку? Да никакого толку. Ничего он не добился.
Месяц он провалялся здесь бездельно и бездумно. Правда, кое-что все-таки удалось сделать. "Святой отец" подобрал людишек. Да что это были за людишки! Дрянь, сволочь. Такие продадут, услыхав только скрип сапог оперативников. Но других не было. А раз так, нужно "работать" с ними. Правда, через линию фронта перешли трое отчаянных ребят. Им-то терять нечего. При любом исходе - "вышка". На них особенно и надеялся Широков.
За дверью послышались легкие шаги хозяина.
- Андрей Николаевич, не спите?
- Сплю.
- Тогда проснитесь и приведите себя в порядок.
- Это зачем же?
- Давай быстрее, - Потапов распахнул дверь, - человек тебя ждет.
- Из МУРа?
- Шутить изволишь. С той стороны, с инструкциями.
В столовой были двое незнакомых Широкову людей. Один стоял, прислонившись к резному буфету, второй разглядывал иконостас в углу. Он так и не повернулся, когда Широков вошел в комнату.
"Ишь сволочь - начальство корчит". Андреем овладела тихая ярость. Да кто такие эти двое? Немцы? Разведчики? Хамы! Широков опустил руку в карман, нащупал рукоятку пистолета.
- Выньте руку, - сказал тот, что стоял у буфета, и шагнул к Широкову, - я не рекомендую применять оружие. Вы, кажется, отдохнули, так откуда же эта нервозность?
- Мне нервничать нечего, я у себя. Это вы беспокойтесь...
- Боюсь, что так мы не найдем общего языка, - второй из гостей повернулся к нему. - Ни одного дела нельзя начинать со ссоры, не так ли, святой отец?
- Именно так, господин Прилуцкий, именно так.
- Ну вот, значит, наши взгляды сходятся. А руку все-таки выньте.
- Если хозяин не возражает, - вмешался в разговор первый, - то мы бы закусили.
За стол сели вчетвером. Широков сразу же оценил опытность гостей: они расположились так, что в случае конфликта он оказался бы под перекрестным огнем. Налили по первой.
- Господин Широков, - сказал Прилуцкий, - видимо, вы догадываетесь, кто мы?
- Приблизительно.
- Ну что ж. Мне кажется, что люди, сидящие за одним столом, должны познакомиться поближе. О вас мы знаем все или почти все. Меня зовут Прилуцким, моего спутника Александром.
- Ну а если поточнее?
- Можно и поточнее. Мы представители германского командования и прибыли сюда для оказания практической помощи нашему доверенному лицу господину Потапову.
"Значит, "святой отец" просто-напросто немецкий шпион, - подумал Широков, - просто шпион". И спросил громко:
- А давно ли он ваше доверенное лицо?
- Давно.
- Понятно. Ну а я зачем вам понадобился? - Он отставил рюмку и налил коньяк прямо в фужер. Полный налил, до краев. Не ожидая, пока гости поднимут рюмки, одним махом, немного рисуясь, вылил в себя жгучую коричневую жидкость. - Так: как же?
- Господин Широков, - Прилуцкий отхлебнул немного из своей рюмки, вы не хотите понять меня. Ровно через месяц в Москве будет наша армия...
- Ну, это как сказать.
- А вот так. Безусловно, что вам будет предоставлена работа, отвечающая вашим запросам и наклонностям. Вы можете занять достойное место в новой русской администрации.
- Так, - Широков закурил. - Как я вас понял, это место надо заработать?
- Именно.
- Как же?
- Мы не станем предлагать вам невозможного. Вы раньше специализировались...
- Статья 59.3.
- То есть?
- Бандитизм. Вас устраивает?
- Лично меня вполне.
Ему очень хотелось взять бутылку и со всей силы двинуть этого по черепу. Полетели бы осколки, опрокинулся стол, началась бы короткая и яростная драка. А то сидит, гнида, и разговоры разговаривает.
- Что вам нужно, короче? Я человек дела.
- Это разговор, достойный мужчины, - вмешался Александр.
Прилуцкий быстро посмотрел на него, и тот замолчал, словно поперхнулся.
"А этот белоглазый главный у них", - понял Широков.
- Я не предлагаю вам ничего невозможного. Есть люди, есть оружие: мы дадим вам наши автоматы"
- Понятно, что надо делать?
- Большевики, отступая, будут пытаться увезти из Москвы ценности: картины, золото, камни.
- Трудновато.
- Я вас не узнаю. Господин Потапов, рекомендуя, говорил, что для вас нет ничего невозможного.
- Разговор не о том. Ценностей много, а я один.
- Вы захватите хотя бы то, что сможете, остальное сделают другие.
- Когда и что?
- Вам дадут знать в самое ближайшее время. Кстати, почему мы не пьем? Мне кажется, что пора скрепить наш союз.
Прилуцкий встал и налил всем не в рюмки, а, как до этого сделал Широков, в фужеры.
ДАНИЛОВ
- Вы захвачены с оружием, пытались бежать, при обыске в квартире у Харитонова обнаружены ракеты, приемник и деньги. Всего этого достаточно, чтобы передать вас в трибунал, а там шутить не любят. Надеюсь, понятно?
Данилов посмотрел на задержанного и опять подивился внешности этого человека. Неприятное лицо. Словно маска.
На кого же он похож?
- По документам вы - Сивков Михаил Анатольевич. Это ваше настоящее имя?
Задержанный заерзал на стуле и поднял лицо, и тут Иван Александрович увидел, что тот плачет.
