- По документам вы - Сивков Михаил Анатольевич. Это ваше настоящее имя?
Задержанный заерзал на стуле и поднял лицо, и тут Иван Александрович увидел, что тот плачет.
- Ну вот тебе и раз! Держите себя в руках. Закурите.
- Спасибо.
Голос у него оказался неожиданно грубым и низким. "А ведь это первое его слово. Первое слово за шесть часов".
- Гражданин следователь, суд примет во внимание чистосердечное признание?
- Надеюсь.
- Тогда пишите. Фамилия моя Носов. Зовут Николаем Петровичем. Родился в городе Бресте в 1894 году. Кассир. В 1940 году осужден за растрату, срок отбывал в минской тюрьме.
- Ну вот, - Данилов облегченно вздохнул, - а то в молчанку играем. Пиши, Полесов.
На столе приглушенно звякнул внутренний телефон.
- Данилов слушает... Есть... Буду... Во сколько? - переспросил он. Ну раз в два, так в два.
Ровно в час сорок пять Данилов забрал из сейфа пачку бумаг, на которой было написано: "Группа Широков, Флерова, Харитонов, Носов". Две последние фамилии вписаны только сегодня. И хотя у него пока не было никаких доказательств причастности Харитонова и Носова к убийству Грасса, он объединял их. А вот почему, объяснить не мог. В коридоре горели синие лампочки. Уже месяц все сотрудники уголовного розыска да и других служб московской милиции жили на казарменном положении. Устроились кто где. Некоторые в кабинетах, если место позволяло, а большинство в подвале, оборудованном под бомбоубежище. Данилов с Муравьевым спали, когда случалось, в комнате без окон: в ней когда-то был архив. Там поставили две койки, и на них отдыхали по очереди работники отдела.
В приемной начальника дремал, положив голову на руки, Паша Осетров, молодой парнишка, совсем недавно пришедший в управление. Из-за сильной близорукости его не взяли в армию, для оперативной работы он по тем же причинам годен не был, так что ему определили "должность при телефоне".
Данилов не переставал удивляться, глядя на Осетрова. Вроде бы сугубо штатский парень, а выправка как у кадрового военного. У интеллигентного человека, надевшего военную форму, бывают только две крайности: либо он похож на огородное пугало, либо становится страшным службистом, ходячей картинкой из устава.
Иван Александрович еще раз с удовольствием оглядел Осетрова. Всего. Начиная от яростно сверкающих сапог, кончая нестерпимо синими петлицами на воротнике.
Оглядел и подумал: "Молодец!"
- Где начальство?
- Только что, звонил, сказал, что скоро будет, велел ждать.
- Ладно, подожду, - Данилов уселся на диван. - Ты поспи пока. Я разбужу.
- Я не спал давно, - виновато улыбнулся Осетров.
"А улыбка-то у него детская, и похож он на большого ребенка. На ребенка, которому разрешили носить оружие".
Иван Александрович поудобнее устроился, взял со стола газету. Это был старый номер "Московского большевика". Данилов поглядел на дату. 5 июля. Раскрыл газету. На второй странице была напечатана корреспонденция о записи добровольцев в народное ополчение на электроламповом заводе.
"Посмотрите на бесконечную ленту людей, идущих к комнате партийного комитета, и сквозь призму одного этого предприятия - одного из тясяч! - вы увидите всю страну, миллионы советских патриотов, идущих в народное ополчение.
- Какого года?
- 1903-го.
- 1898-го.
- 1901-го.
- 1925-го.
- Стой! Ты еще молод, паренек. Может быть, подождешь?
- Нет! - твердо отвечает шестнадцатилетний подросток. - Ждать некогда! Записывай!..
...Вот трое с одной фамилией Кукушкины.
Коммунист-отец и два его сына. Третий сын уже в армии.
- Пойдем и мы, - говорит отец. - Пойдем всей семьей".
В коридоре послышались голоса. Данилов отложил газету, встал и потряс Осетрова за плечо. В приемную вошли: начальник, его заместитель и двое в форме сотрудников госбезопасности.
- А, ты уже здесь? - сказал начальник. - Ну, молодец, молодец! Знакомьтесь, товарищи, - повернулся он к гостям: - Начальник отдела Данилов.
Иван Александрович пожал протянутые руки и чисто автоматически отметил, что у старшего из гостей в петлицах было два ромба старшего майора, а у второго три шпалы - капитан. Видимо, разговор предстоял серьезный. В кабинете Данилов сел на свое обычное место рядом со столом начальника. Напротив расположился старший майор, капитан уселся в кресло в темном углу. Заместитель начальника, как обычно, стоял, прислонившись к стене.
- Иван Александрович, - начальник расстегнул ворот гимнастерки, - вот товарищи из госбезопасности интересуются работой твоей группы. Ты доложи подробно.
Данилов раскрыл папку, поглядел на старшего майора. Тот сидел, прикрыв глаза рукой, но из-за нее внимательно и цепко смотрели на Данилова его чуть прищуренные глаза.
- Как докладывать: по порядку или о последнем задержании?
- По порядку, - ответил из темноты капитан.
- Так как, товарищ начальник? - Данилов обращался только к начальнику МУРа, давая понять гостям, что задавать ему вопросы они могут, а командовать в этом кабинете должен только хозяин.
Старший майор, видимо, понял это и бросил, не оборачиваясь:
- Помолчите, Королев.
Иван Александрович начал с июля, с тех далеких дней, когда был убит Грасс, потом рассказал о Харитонове и Носове. Говорил он медленно, нарочито медленно, чтобы оставить время на секундное раздумье, если зададут вопросы. Но его не перебивали, слушали внимательно, и это радовало Данилова. Раз так слушают, значит, понимают все трудности этого дела, значит, гости - люди толковые.
- У меня все, - Иван Александрович закрыл папку.
Все молчали. Данилов достал папиросу, медленно начал разминать ее.
- Так, товарищ Данилов, - капитан встал и шагнул из темноты в высвеченный лампой круг.
Только теперь Иван Александрович смог разглядеть его как следует. Гость был невысок, широкоскулое лицо изъедено оспой.
- Так, - повторил он, - фактически вы упустили Широкова.
- Если хотите, да.
- Смело отвечаете.
- А мне бояться нечего.
- Даже собственных ошибок?
- Не ошибается только тот...
- Знаю, - перебил капитан, - вы хотите сказать, кто не работает! Истина старая.
- Но верная.
- На вашем месте я бы вел себя поскромнее.
- А я на вашем месте - вежливее.
- Постойте, - вмешался в разговор старший майор. - Товарищи, мне кажется, вы взяли не ту тональность. Безусловно, товарищ Данилов совершил целый ряд ошибок. Вы со мной согласны? - старший майор повернулся к начальнику МУРа. - Ну вот, видите. Но вместе с тем Иван Александрович сказал правильно. Не ошибается тот, кто не работает. На мой взгляд, сотрудники уголовного розыска поработали за эти три месяца много и хорошо.
- Вы понимаете, Павел Николаевич, - начальник МУРа вышел из-за стола, - я, конечно, ни жаловаться, ни хвалиться не буду, но хотел бы сообщить в порядке справки: хлопот прибавилось. Нет. Я имею в виду не рост преступности. Другие у нас появились заботы, не менее важные. На сегодняшний день резко сократилась численность некоторых милицейских служб. Люди направлены в партизанские отряды, народное ополчение и истребительные батальоны...
- Из МУРа мобилизовано в действующую армию двадцать пять человек, уточнил заместитель начальника.
- В общем-то это не так уж и много, - начальник опять сел за стол, но все дело в том, что на наш аппарат возложили целый ряд новых функций. Прежде всего - патрулирование по городу и контроль за состоянием охраны на предприятиях. Это я говорю о, так сказать, постоянных обязанностях. Но, как вам известно, каждая бомбежка прибавляет нам работы.
- Что делать, всем война работы прибавила, - старший майор затянулся папиросой. - Наш сотрудник капитан Королев погорячился немного, утверждая, что группа Данилова "фактически упустила Широкова". Как я понял из вашего рассказа, Иван Александрович, еще сохранилась возможность в ближайшее время обезвредить его.
- Видите ли, Павел Николаевич, - Данилов говорил нарочито медленно, тщательно обдумывая каждое слово, - все зависит от того, как следует понимать эту формулировку.
- Все дело в том, что - вы и сами прекрасно видите, - вы вторглись в сферу нашей деятельности. Нет. Ни в коем случае я вас не виню. Мы, сотрудники госбезопасности, благодарны вам за помощь, но, естественно, возникает вопрос: как быть дальше?
- Павел Николаевич, - Данилов поднялся, - я понимаю, о чем вы хотите сказать. Мол, это не ваше дело...
- Товарищ Данилов, - перебил капитан, - ну что вы говорите...
- Вы уж извините меня, - Данилов сделал несколько шагов по кабинету, - все, что касается этой мрази, которую мы сегодня арестовали, это, конечно, не наша "клиентура". Но Широкова все-таки позвольте взять нам.
- Правильно, - поддержал Данилова начальник МУРа, - дело об убийстве художника Грасса - наше дело.
Павел Николаевич достал новую папиросу, постучал мундштуком о коробку.
- Я все понимаю, товарищи. И вы и мы - чекисты, и делаем одинаково нужное дело. Кстати, я направил вам информацию о резиденте по кличке Отец.
