— Я готов говорить только об убийстве, — заявил Мейсон.
— Ну тогда послушайте, что хочу сказать я, — безапелляционно поставил точку Эндикотт.
Остальные кивнули.
— Я предположил, — продолжал Ральф, — что свидетели, заверившие подпись, окажутся в равной степени виновными с бенефициаром и что в результате сделки они должны получить какое-то вознаграждение. Я был уверен, что какие бы инъекции ни делали моему брату, как бы ни был затуманен его мозг болезнью и порочным влиянием, он добровольно никогда бы не составил подобного завещания. Его написала та, которая получила по нему большую долю имущества Джорджа. Она подсунула его ему под нос и велела подписать.
— Ваши слова расходятся с показаниями двух свидетельниц, заверявших подпись вашего брата, — заметил Мейсон.
— Секундочку, секундочку, — быстро заговорил Мейсон. — Я еще дойду до этого.
— Хорошо. Что дальше?
— Я решил выяснить все у Розы Килинг. Я ей подробно объяснил, что думаю по поводу всего этого дела. Вначале мисс Килинг отказывалась сотрудничать с нами и вообще предоставлять какую-либо информацию, отличную от попугайского заявления, за которое ей заплатили.
Мейсон молча втянул в себя порцию табачного дыма.
— Затем, — продолжал Ральф Эндикотт, — ее начала мучить совесть. В конце концов, она поведала мне об очень интересных фактах.
— И в чем заключается ее рассказ? — спросил Мейсон. — Давайте переходить к делу.
— Он был просто удивительным. Она утверждала, что миссис Марлоу обсуждала с ней проблему завещания в день его составления. Миссис Марлоу сообщила Розе Килинг, что ее пациент, очень богатый человек, хочет оформить завещание в ее пользу и что он уже продиктовал ей условия завещания. Она объяснила, что правая рука пациента парализована, и он будет подписывать левой рукой.
— Во время их разговора завещание было уже составлено?
— Оно было написано почерком миссис Марлоу. Она сказала, что мой брат продиктовал условия завещания. Она также обещала Розе Килинг, что если та выступит в роли свидетельницы и заверить подпись моего брата, а в дальнейшем завещание будет утверждено Судом, то Роза Килинг получит за свои услуги кругленькую сумму. Роза Килинг понятия не имела, что пообещала миссис Марлоу другой свидетельнице, Этель Фурлонг, но предполагала, что примерно то же самое. Три медсестры вошли в палату, где лежал мой брат.
Миссис Марлоу обратилась к нему: «Ну вот, мистер Эндикотт, я составила завещание, как вы хотели. Вам нужно подписать вот здесь». Мой брат ответил: «Я не могу подписывать правой рукой». Тогда миссис Марлоу заявила: «Ничего страшного. Подписывайте левой». После этого мой брат предложил ей прочитать завещание вслух в присутствии свидетельниц, но она ответила: «В этом нет необходимости. Эти две медсестры находятся на дежурстве и их могут позвать в любую минуту. Они должны как можно скорее вернуться к своим больным, им некогда сидеть здесь и слушать, как я читаю.
Оно составлено именно так, как вы хотели. Подписывайтесь вот здесь».
Мейсон не перебивал рассказ.
— Мой брат Джордж, — продолжал Ральф Эндикотт, — казался несколько неуверенным относительно того, подписывать ему или нет без предварительного прослушивания, но как раз в этот момент в палату заглянула старшая сестра и спросила: «Что здесь происходит? По всему этажу больные вас вызывают». Миссис Марлоу быстро спрятала завещание, а Роза Килинг сказала: «Я пойду к пациентам». Она выбежала в коридор и обнаружила, что вызывают из трех палат. Она недолго задержалась у двух больных, а на третьего пришлось потратить минут пять. Закончив с больными, Роза Килинг вернулась в палату Джорджа. Миссис Марлоу держала в руках документ, который якобы подписал мой брат, и сообщила: «Все в порядке, Роза, он уже подписал завещание. Теперь ты подпиши, как свидетельница. Вы хотите, чтобы она это сделала, мистер Эндикотт?».
— И что дальше?
— И мой брат ничего не ответил, — триумфально сказал Ральф Эндикотт.
— Он лежал с закрытыми глазами и ровно дышал. Роза Килинг подумала, что он или заснул, или ему вкололи сильную дозу морфия, пока ее не было в палате.
Однако, миссис Марлоу любили, и Розе очень хотелось, чтобы она получила хоть что-нибудь за уход и заботу о моем брате, так что она подписала, как свидетельница. Позднее, уже после смерти моего брата, миссис Марлоу пришла к Розе Килинг и сообщила, что адвокаты требуют соблюдения определенных формальностей, и объяснила, что нужно говорить. Она призналась Розе, что еще до смерти мой брат подарил ей кое-какие драгоценности, и что она собирается некоторые из них оставить, а остальные продать, потому что ей прямо сейчас нужны деньги. Она продала бриллианты и получила за них где-то тысяч десять долларов. У моего брата была прекрасная коллекция драгоценностей, включая фамильные вещи. Она оценивалась, по меньшей мере, в сто тысяч долларов. А теперь я узнаю, что за две недели до смерти он подарил драгоценности миссис Марлоу в присутствии Этель Фурлонг, сказав, что хочет, чтобы они были у миссис Марлоу, ему они не нужны, у него нет потомков, которые могли бы носить их, и чтобы она приняла этот подарок и делала с ними все, что заблагорассудится. Миссис Марлоу дала Розе Килинг тысячу долларов наличными и пообещала, что после окончательного решения всех вопросов с имуществом, Роза получит еще девять тысяч.
— Подобную сказку придумать несложно, — заявил Мейсон, — особенно, когда Розы Килинг уже нет в живых, чтобы ее опровергнуть. Я предполагал, что вы прибегнете к чему-то подобному, поэтому согласился ждать всего пять минут. Однако, вы успели составить прекрасный сценарий. Никогда не видел такой быстрой работы. Вам бы надо податься в Голливуд.
— Именно это они рассказали мне, когда вы покинули комнату, — быстро вставил Найлс.
Мейсон лишь улыбнулся.
— Однако, — раздраженно продолжал Найлс, — у нас есть доказательства всего сказанного.
— Доказательства? — переспросил Мейсон.
— Да, — подтвердил Ральф Эндикотт. — Розу Килинг начала мучить совесть. Она мне позвонила и заявила, что хочет срочно со мной встретиться по очень важному делу. Это случилось примерно в семь тридцать сегодня утром. После завтрака я отправилась к ней на квартиру. Я там появился где-то часов в восемь и нашел Розу очень возбужденной. Она заявила, что согласилась на нечестный поступок, и это ее здорово беспокоит. Она призналась, что миссис Марлоу дала ей тысячу долларов, которые получила от продажи драгоценностей, фактически украденных из имущества моего брата. А поскольку я — один из наследников и представитель остальных, она решила вернуть мне эти деньги, чтобы не испытывать угрызений совести. Она вручила мне чек, выписанный на Центральный сберегательный банк, и сделанную под копирку копию письма, которое она отправила Марлин Марлоу.
— Копию, сделанную под копирку? — переспросил Мейсон, его глаза сузились.
— Да.
— А как было написано письмо? На пишущей машинке?
— Нет. От руки, но осталась очень четкая копия.
— Не мог бы я ее посмотреть? — спросил Мейсон.
Ральф Эндикотт повернулся к Найлсу:
— Как насчет этого, мистер Найлс? Показывать ему копию или нет?
— Не вижу причин отказа, — ответил адвокат. — Если уж вы столько ему рассказали, почему бы не сообщить все? Выкладывайте все карты на стол.
Эндикотт открыл бумажник, который достал из кармана, пока говорил Найлс, и вручил Мейсону листок бумаги.
— Вот, посмотрите.
Мейсон пробежал письмо глазами. Это была точная, сделанная под копирку, копия письма, которое получила Марлин Марлоу и, наверняка, уже уничтожила к этому времени.
— Очень интересно, — заметил Мейсон, возвращая копию. Его голос и лицо не выражали никаких эмоций. — А когда все это имело место?
— Примерно в восемь утра.
— В квартире Розы Килинг?
— Да.
— А вы долго там находились?
— Где-то с полчаса.
— А куда вы пошли потом?
— Не вижу необходимости докладывать вам это. Я занимался чисто личными делами. Насколько я понял, вас только интересует…
— Ответьте ему, — проворчал Найлс. — Вы признались, что виделись с Розой Килинг, а если ее убили, лучше уж все рассказать.
— Это были тривиальные личные дела, — запротестовал Эндикотт.
— Не упрямься, Ральф, — приказала миссис Парсонс, — иначе мистер Мейсон подумает, что ты что-то скрываешь.
Ральф Эндикотт нахмурился, но тем не менее начал говорить:
— Ладно. Но это самые обычные вещи. Я ушел из квартиры мисс Килинг примерно в восемь сорок и отправился в фирму по продаже автомобилей, где какое-то время назад заказал себе новую машину. Я считал, что они меня обманывают и продают машины на сторону. Несколько месяцев назад я был в списке двадцать четвертым, а тут они мне заявили, что я только пятнадцатый. Я устроил сцену. Я ушел оттуда примерно часов в девять. На девять пятнадцать мне был назначен прием у зубного врача, там я был до без пяти десять. Я точно помню время, потому что думал о чеке, сидя в кресле дантиста. Я знал, что это важное свидетельство. Если бы я получил по нему наличные, то банк вернул бы его Розе Килинг вместе с другими погашенными чеками. Если бы я оставил его, как доказательство, то она могла изменить свое намерение и не заплатить. Как раз перед уходом от дантиста я решил, что оставлю чек у себя, но удостоверю его — пусть в банке сделают отметку о принятии его к платежу. Я посмотрел на часы: было без нескольких минут десять. Я поспешил в банк и подошел к окошку кассира где-то в пять минут одиннадцатого. Когда кассир удостоверял чек, я попросил его указать время.
