— Наверно. — Он наконец улыбнулся.
Саша Сквозников — жених медсестры Кати Хлебниковой говорил о Белоцерковском: «скромный инженер».
Не этот ли человек сбил меня с ног в филармонии? Быть может, я сама внушила себе, что предполагаемый убийца был крупным и сильным? Ведь могло же все это показаться?
— Мне пора идти, — неожиданно сказала я. Люда обиженно поджала губы.
— Дела? — спросила она меня со вздохом.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказала я, поднимаясь со своего места.
Мы пошли на кухню.
— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросила она. — Ты нашла убийцу?
— Нет. Но хочу тебя предупредить. Ты совершенно не знаешь этого человека. Да и водка не лучшее средство для сближения людей.
— Но без водки я бы и слова не смогла сказать, — прошептала она.
— Он сам напросился к тебе в гости?
— Нет. — Она опустила глаза. — Мы с ним случайно встретились. Я шла мимо дома артистов, а он — навстречу. Мне бы не надо было, конечно, здороваться, ведь при таких обстоятельствах познакомились, но я всегда здороваюсь со знакомыми людьми. И он ответил. Предложил прогуляться. Мы ходили часа три, а потом подошли к моему дому, ну я и пригласила.
— Смотри сама, конечно. Но он какой-то странноватый.
— А что, если это моя судьба?
Я лишь развела руками.
— Это все, о чем ты хотела поговорить?
— Нет, конечно, мне надо попасть в квартиру Храмова. Я ищу одного человека. И подозреваю, что он находится именно там.
— И что я должна сделать?
— Зайти туда — придумать какую-нибудь причину для визита — и проверить, кто находится в квартире. Сможешь?
— Конечно. Без проблем.
Я дала ей два своих телефона — я же теперь, можно сказать, жила на две квартиры, — и мы вернулись в комнату.
— Женские секреты? — хмыкнул Сергей. На фоне красных гладиолусов он выглядел очень бледным.
— Вы не могли бы меня немного проводить? — спросила я его. Я почувствовала щекой недоуменный взгляд Люды, словно у нее собирались отбить мужчину.
Я повернулась к ней и подмигнула. Но это не помогло. Я явно ломала ей все планы. Но я не могла поступить иначе. Когда-нибудь мне придется ей все объяснить. Но не сейчас.
Сережа с готовностью поднялся из-за стола.
В прихожей надел свой желтый пиджак.
— Я еще вернусь, — проронил он фразу, которая сразу все поставила на свои места. Люда прямо на глазах успокоилась и повеселела.
Мы обменялись с ней многозначительными взглядами. И я ушла.
— Представляю, что вы наговорили ей обо мне, — сказал Сергей, едва мы вышли на улицу. — Я не такой, как Храмов.
— А вы что, подслушивали? — Я сделала испуганное лицо, словно действительно допускала такую возможность. Главное — правильно расставить акценты. Пусть он думает, что уличил меня.
— Да это же было написано на вашем лице.
— Вы знали Катю Хлебникову?
Он вздрогнул и остановился.
— Зачем это вам? Кати нет, и теперь все уже не имеет смысла.
— Почему вы расстались с ней?
— Она полюбила другого.
— Вы расстались врагами?
— Прекратите!
— Не впадайте в истерику, а отвечайте на вопрос. Меня наняли, чтобы я нашла убийцу. Если вы хотите помочь мне, то ведите себя нормально. Вы не на сцене.
— Мы никогда не были с нею врагами. Я любил ее, а она меня нет. Разве из-за этого может возникнуть вражда?
— Врагами становятся даже любящие друг друга люди, — назидательным тоном сказала я. — Если то, что утверждаете вы, правда, может быть, вы знаете, кто мог ее убить?
Я понимала, что задаю дурацкие вопросы, но мне необходимо было подольше поговорить с ним, чтобы понять этого человека.
— Нет. Все знают, что в городе появился маньяк. Ее убили просто так.
— Ну хорошо, возвращайтесь к Людмиле. Спасибо, что проводили.
Я села в машину и поехала домой. Позвонила Владу.
— Похоже, у твоего Кафельщика сто курток. Он в душе на полу оставил такую же.
— Экспертиза готова? Что за куртки? Чья кровь? Влад, ты почему молчишь?
— Да ну их к дьяволу! Ничего еще не готово. Им же, пока не поставишь или… извини, не вставишь пропеллер, они и не пошевелятся.
— Но ведь мы ищем маньяка, который ходит и убивает женщин!
— Что у тебя нового?
— Ничего. Устала.
Я повесила трубку. Вот почему я не хочу работать в чьей-то упряжке. Лучше уж самой до всего докапываться и самой разбираться. Знаешь хоть, с кого спрашивать.
После селедки с луком захотелось чего-нибудь сладкого.
Я остановилась возле кондитерской.
Моих любимых пирожных не было.
— А чем это так вкусно пахнет?
— Не знаю. У нас все вкусное.
— Нет, вы не поняли, здесь стоит какой-то специфический запах.
— Кофе, чего же еще? Или яблоками, или ромом. Горячим тестом, в общем…
Но это был другой запах. Возможно, продавщица его и не чувствовала.
Я, как пес на охоте, обошла весь зал, ко всему принюхиваясь.
— Будьте добры, два пирожка с яблоками и чай.
— Какой чай, говорю же — кофе.
Я согласилась и на кофе.
Откусив кусочек пирожка, я снова принюхалась. Где-то здесь находился источник запаха. Но даже не в самой кондитерской, а там, где делают эти пирожки.
После того как были съедены пирожки и выпит кофе, я, выбрав подходящий момент, когда продавщица отвернулась, быстро прошла в подсобку. Я знала, что за подсобкой располагался небольшой двор, за которым приютился непосредственно кондитерский цех — одноэтажное, красного кирпича здание, словно пропитанное жиром — все в пятнах, с облупившейся штукатуркой. Из трубы в небо шел сильнейший аромат горячей выпечки. Одним запахом можно было насытиться.
Я открыла дверь и вошла. Здесь было горячо. Свернула налево, прошла несколько метров, толкнула еще одну дверь, откуда шел тот запах, и оказалась на складе. Там, среди стеллажей, заложенных белыми мешками с мукой и сахаром, особняком стояли картонные коробки. Запах исходил от них. Я открыла одну из коробок. Ну, конечно! Какая же я идиотка! Это была корица, расфасованная в маленькие пакетики.
Я повернула голову и вздрогнула. Рядом со мной стоял Сергей Белоцерковский.
— Вы? Вы что, следили за мной? — спросила я, испугавшись. Я понимала, что от этого человека можно было ожидать чего угодно.
— А я думал, что это вы следите за мной, — произнес он настороженно, и глаза его забегали.
— И все же? Положим, я нахожусь здесь по своим детективным делам. А вот что вы делаете в кондитерском цеху?
— А я здесь по делам любовным. Хотите покажу?
Я пожалела, что пистолет находится на дне сумки, а не у меня в руке.
Он поманил меня, и я двинулась следом за ним. Мы вышли из склада и оказались в коридоре, заставленном деревянными ящиками со стеклянными банками повидла и джема. Очевидно, здесь он хранит свой большой нож или тесак…
Он повернулся к одному из этих ящиков, и я быстро и бесшумно достала пистолет. Спрятала за спину.
— Вот смотрите. Меня подозревать не в чем, — сказал Белоцерковский и взял в руки картонную коробку. Раскрыл ее. Но там была не отрезанная голова очередной жертвы. Нет. Там лежали покрытые блестящей, почти горячей глазурью эклеры.
— После селедки нам захотелось чего-то сладкого, — заявил невозмутимый Белоцерковский, — и я сказал Людмиле, что могу сбегать к знакомому в кондитерскую…
— У вас тут знакомый?
— Да. Рабочий. Был инженером в нашем КБ. Угощайтесь.
Эклеры выглядели превосходно.
— Они не отравленные, — пошутил Сергей.
— Не успели? — вырвалось у меня.
— Что поделаешь, вы не оставили мне времени для этого.
Я взяла пирожное. Вот что значит — знакомый в кондитерском цехе: эклер был свеж как роза. Я сказала об этом Сергею.
Мы вышли на улицу через лаз в заборе, отряхнулись. Я предложила подвезти его.
— Нет, спасибо, я дворами, так быстрее.
На том и расстались.
Я поехала домой.
Мне просто необходимо было побыть одной и обмозговать дальнейший ход действий.
Последнюю свою жертву убийца назвал «Вэм». Так, во всяком случае, сказала вахтерша из «Спартака». Но она могла и не расслышать. А еще она сказала, что видела его где-то раньше, но где — не помнит. Высокий, крепкий, даже крупный.
Из этого я сделала вывод: Кафельщика я больше не встречала. Только тогда, в филармонии. Его описание не подходит ни под Храмова, ни под Белоцерковского… И все-таки он где-то рядом. Я чувствовала его. Но пока еще не видела.
Что касается «Вэм», то это могло быть производным от «ЭВМ». Но мало вероятно.
Еще этот шифр… «Хлеб. Буква „б“. Контейнер».
Я достала сумку, ту самую, с которой была в кабинете германского представительства у Вагнера. Я вдруг вспомнила, что, сгребая в нее все со стола, я прихватила кое-какие канцелярские принадлежности.
