Ага, с Нефедовым. Ладно, говори что угодно. Главное — освободи помещение.
— Иди, иди, я тут полежу, подремлю немножко. Кажется, ты меня напоил, — ответила я, поудобнее устраиваясь в кресле.
Минут десять у меня есть, даже больше. До скверика возле гостиницы пять минут ходу да пять минут обратно. Ну и минут пять-десять Кочерян будет ждать Никиту, пока не сообразит, что тот не придет.
Как только дверь захлопнулась, я вскочила с кресла. Так, на столе ничего нет, в ящиках стола — тоже. Пиджак, висящий на стуле, — ничего. Неужели все зря? Куда же можно здесь спрятать улики? Или вообще что-то важное? В номере убирают горничные, они всюду суют свой нос. Сейфа здесь нет. Прятать под матрас — несолидно. В бачке унитаза? Смешно! На балконе стоит кадка с пальмой… Нет, это уже из какого-то шпионского триллера. Арарату нечего закапывать в землю.
Остается шкаф. Я раздвинула створки огромного шкафа-купе. Чемоданы! Точно. Три кожаных фирменных чемодана с кодовым замочком. Чем не походный сейф? Придется взламывать, благо опыт в таких делах у меня есть. Первый чемодан оказался пустым. Вернее — с вещами, не представляющими интереса для дела. Хм, а Араратик-то наш эстет. Бельишко крутой фирмы, прямо из «городу Парижу». В таком и по улицам гулять можно. Вот что обожаю в мужчинах, так это хорошее нижнее белье. А то некоторые: костюмчик от Армани, а трусы — «Москвошвея» или фабрика «Большевичка» типа «прощай, молодость». Бельишко некогда рассматривать, надо улики искать. В следующем чемодане оказались рубашки, брюки и всякая мелочь. С каждой минутой надежда моя становилась все слабее и слабее. Остается последний чемодан.
Я уже не верила в удачу. В чемодане было полным-полно всякой всячины. И все же счастье есть. На самом дне я увидела знакомый плотный конверт. У меня аж руки задрожали от возбуждения. Я открыла конверт и достала фотографии. Точно — они. Они, родимые. Все он знал! Из конверта выпал листок с какими-то цифрами. Ага, счет за работу. Вот дата съемок, цена, имя фотографа. Это я запомнила. Так, на всякий случай. Ну все, времени остается только на то, чтобы положить содержимое обратно в чемодан.
Я взглянула на часы — через пять минут Арарат вернется. Теперь — последний штрих. Нужно рассовать по номеру «жучки», ведь наверняка у него есть сообщник. Лилиану он убивал не сам. На время убийства у него алиби, которое подтвердили как минимум десять человек. А раз так, то Кочерян после звонка Никиты обязательно свяжется с убийцей-сообщником. Недолго думая, я ввернула один «жучок» в телефонную трубку, а другой прикрепила к подоконнику. Третий спрятала в кадке с пальмой, стоящей на балконе.
Я накрасила губы, поцеловала зеркало. Под отпечатком я нарисовала губной помадой сердечко и подписала: «I'll be back». Даже если он не учил в школе английский, «Терминатора» смотрел уж точно. Уходить через дверь я не решилась, вдруг столкнусь с Араратом на лестнице. Объясняться, почему после стольких авансов я собираюсь отбыть домой, желания не было. Остается один путь — через балкон. Это мне не привыкать, на подобных балкончиках я уже бывала. Открыв дверь, перелезла к соседям, дернула дверь. Закрыто. Ладно, лезем дальше. Мне повезло только на пятом или шестом балконе. Я уж начала опасаться, что Арарат в поисках меня выглянет на балкон и застукает в момент совершения очередного акробатического трюка.
В номере, куда я попала, оказалась компания молодых ребят, отмечающих предстоящую женитьбу одного из друзей. Мальчишник, словом. Ребята были уже хорошо навеселе и мое появление восприняли как очередной пункт праздничной программы. Пришлось придумать на ходу историю о ревнивом муже, не выпускающем бедную девушку после двенадцати из номера. Ребята ни за что не желали отпускать меня, пока я не выпила за семейное счастье жениха. Этот бокал был уже точно лишним.
Осторожно выглянув в коридор, я рванула к служебной лестнице, находящейся в двух шагах от номера. Неслась я вниз со скоростью спринтера, перепрыгивая через две ступеньки, так, что ветер свистел в ушах. На втором этаже пришлось притормозить для того, чтобы принять человеческий вид. Я достала зеркальце, причесала волосы, поправила платье, отдышалась и медленно спустилась по последним ступенькам.
Я быстренько добежала до машины, немного отъехала от гостиницы, свернула в ближайшую подворотню и остановилась. Наушники я нацепила как раз вовремя: Арарат кому-то звонил.
— Да, — в трубке раздался женский голос, который я уже слышала.
— Это я.
— Я поняла. Как все прошло? Что-нибудь узнал?
Интересно, «что узнал» и «что прошло»? Я напрягла внимание, боясь пропустить что-нибудь важное.
— Ничего. Я не успел ничего узнать, нас прервали.
— Ты потратил на нее четыре часа и ничего не узнал, — в голосе женщины послышались визгливые нотки. — Чем же ты с ней занимался? А-а, понимаю. Ты с ней трахался! Я так и знала, я как чувствовала. Кобель несчастный! — Барышня уже не просто кричала, она визжала в трубку. Я поморщилась. Так и барабанные перепонки лопнуть могут. Сколько шума из ничего.
— Заткнись! — рявкнул Арарат. — Ничего не было. Прекрати истерику, дура. Комедиантка несчастная.
Стоп. Это что, оборот речи, образный эпитет? Или барышня все же имеет какое-то отношение к театру? «Ну назови ее по имени, назови», — молила я Кочеряна.
— Я к тебе приду? — резко сменив тон, умоляюще спросила женщина. — Араратушка, заинька, я к тебе приду… Я не могу одна, я боюсь.
Давай, давай говори, чего ты там боишься. Может, тебе тень Лилианы мешает спать по ночам? Как тень отца Гамлета, бродит она неприкаянная, с немым укором взирая на тебя. Ну скажи, чтоб у меня появились доказательства. Я уже не сомневалась, что Кочерян говорит со своей любовницей и соучастницей преступления. Остается выяснить, кто убийца? Мотив у Кочеряна есть. Даже два: месть Лилиане за связь с Никитой. Желание освободить себя для новой любовницы. Правда, этот мотив гораздо слабее первого. А может, это она, любовница, убила Лилиану? Ну, чтоб избавиться от влиятельной соперницы…
У меня было такое чувство, что я совсем близка к развязке. Еще чуть-чуть, и я все пойму.
Арарат почувствовал, что у женщины начинается истерика. А женщина в истерике — страшнее атомного взрыва. Он решил поменять тактику.
— Детка, ты себе не представляешь, как мне сейчас тяжело, — печальным голосом проговорил Арарат. — Если бы не ты, не знаю, как бы я справился со всем этим… Сейчас я хочу побыть один, мне надо подумать. Спокойной ночи, родная, целую. Я хочу, чтобы мне приснилось, как мы занимаемся с тобой любовью. — Последние слова он произнес таким сексуальным голосом, что даже у меня по телу забегало стадо мурашек.
Вот гад! Почти слово в слово, что мне говорил не больше часа назад. Ну, мерзавец. Скотина лживая. Хорошо, что я с собой магнитофон взяла, а то бы не записала его откровения на балконе со мной. Теперь этой «детке» можно предъявить. Комедиантка… Да он сам актер погорелого театра. Тоже мне Лоуренс Оливье.
Теперь бы выяснить, кто она. Это уж с помощью Кири. И нужно заехать к Никите — проверить, как этот «любовничек» поживает. Обрадую его, что он не убийца.
На машине через весь город после стольких возлияний я, естественно, не поехала. Но проблем нет, частников сейчас пруд пруди. Были б деньги, мигом домчат куда нужно. Я вышла на дорогу, взмахнула рукой. Мимо такой красавицы разве только слепой проедет. Первый мужик предложил мне прокатиться-погулять. Я послала его гулять в одиночестве по одному очень интересному маршруту. Второму спальный район Тарасова, где находилась моя конспиративная квартира, показался слишком глухим местом. Не по пути значит не по пути. Вали своей дорогой… Зато третий, по виду пенсионер, охотно согласился отвезти меня до нужного места.
Добрались мы быстренько. Я позвонила в дверь раз, другой, третий. Ничего. Ах да, я ж сказала, чтоб он к дверям не подходил.
— Никита, это я, выходи, — крикнула я, открыв дверь сама.
Тишина. Я кинулась в ванную, представляя Никиту с перерезанными венами. Пусто. Я распахнула дверь кухни, уже ожидая увидеть болтающиеся в воздухе ноги. Нет. Куда же он делся? Уйти не мог, однозначно. Выкрасть его тоже не могли. На то она и конспиративная квартира, чтоб о ней знали только посвященные.
Я заглянула под диван, в шкаф, в кладовку. Нет. Оставалось еще одно место — лоджия. Выглянула — никого. Господи, не Карлсон же за ним прилетел. «Ку-ку, мой мальчик».
Тут мой взгляд упал на кучу старого белья, выложенного на полу возле огромного деревянного ящика. Бабушка у меня была большая собирательница. Никогда не выкидывала ни кусочка, ни клочочка. У нее хранились даже пеленки, в которые она заворачивала мою маму во младенчестве. После того как квартира досталась мне, моя мама все бабушкины богатства сложила в огромный ящик на лоджии. Я из него ничего не доставала. Тогда как все это оказалось на полу?
