В пятидесятые годы советские пограничники верили в идеалы того общества, которое они защищали. Так же верили в него таможенники, милиционеры и сотрудники КГБ. А вот спустя тридцать или сорок лет идеалов не осталось, в общество никто не верил, а самостоятельные государства, образовавшиеся на развалинах империи, многие просто презирали. В подобных условиях никакие сдерживающие факторы не могли остановить человека. Человеку становится глубоко наплевать и на само общество, и на государство, в котором он живет. Старик понял, что нашел верный вариант ответа на свои мучительные вопросы. И это его радовало. Ибо он твердо знал, что в его стране никто серьезно не относится к многочисленным памятникам президенту, которые расставлены по всем городам и селам. И к деньгам, на которых было изображение здравствующего президента. В этих условиях для людей главным было собственное обогащение, и поэтому караваны с грузом беспрепятственно проходили любые границы, прежде закрытые для посторонних.
Но, решив для себя эту задачу, Курбан-ака понял и другое о его собственном государстве и в молодых республиках, возникающих на обломках великой страны, стало возможно покупать любого чиновника, любого нужного человека, отныне на огромном пространстве самым высшим идеалом был знак доллара, заменивший и саму совесть, и все прежние идолы.
Именно поэтому Курбан не сомневался в полковнике, который ни при каких обстоятельствах не стал бы его предавать во имя химеры служебного продвижения или из-за любви к государству. Подобные высокие понятия были неведомы Алимурату, привыкшему получать крупные «бакшиши» и вольготно жить на эти деньги.
Но молодой человек исчез, и его оставшийся паспорт только напоминал о том, что этот человек осмелился пуститься в такую рискованную авантюру. Курбан сидел мрачный и задумчивый, когда услышал шорох за дверью. Должно быть, это был вернувшийся Ибад, которому он поручил организовать дежурство на железнодорожном вокзале, чтобы гость ни при каких обстоятельствах не смог бы уехать. За аэропорт Курбан-ака не боялся. Без паспорта его просто не пустят в самолет, не продадут билета, если, конечно, он не из милиции и в городе у него нет сообщников. Но в это трудно было поверить, ибо при таком варианте милиция давно должна была появиться в доме самого Курбана или хотя бы на квартире, где они держали своего пленника. Старик не мог понять мотивы действий авантюриста и поэтому нервничал больше обычного.
— Кто там? — раздраженно крикнул старик. — Войди в комнату.
Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату вошел… тот самый тип, о котором он только что думал. Только многолетняя практика общения с негодяями и собственная выдержка помогли старику не вскрикнуть. Он недовольно посмотрел на вошедшего.
— Сам пришел, — прохрипел Курбан-ака, — правильно сделал. Проходи, садись. Теперь ты мой гость. — Молодой человек кивнул, снял обувь и в одних носках прошел по ковру к хозяину дома, усаживаясь рядом с ним.
— Храбрый ты человек, — усмехнулся Курбан-ака, подвигая к себе пиалу.
Он налил чай своему «гостю». Тот поднял пиалу.
— За ваше здоровье, — нагло сказал молодой человек и стал пить чай.
— Спасибо, — ответил старик и, помолчав немного, еще раз сказал:
— Храбрый ты человек. Может, скажешь, как тебя зовут?
— Мое имя Осман, — ответил гость, осторожно поставив пиалу перед собой.
— Красивое имя, — одобрительно сказал хозяин дома, — может, ты еще расскажешь мне, куда и зачем ты бежал? И вообще, зачем пришел в этот дом и обманул старика.
Вместо ответа молодой человек снял свой пиджак и надорвал его подкладку. Это был самый крайний вариант, к которому Рустаму разрешили прибегнуть. Он достал фотографию.
— Это настоящая фотография, — сказал молодой человек, — на ней сам Кафаров, его племянник и я. — Рустам не стал уточнять, что фотография была искусно смонтирована в лаборатории Бюро координации. Старик взял фотографию, долго и хмуро ее разглядывал. Потом отбросил в сторону.
— Почему я должен тебе верить? — спросил он. — Сначала ты обманул меня с паспортом. Может, ты теперь обманываешь меня и с этой фотографией. Кому удалось подделать паспорт, тот мог подделать и такую фотографию.
— Верно, — усмехнулся гость, — но вы не спросили, зачем я это сделал.
— В таком случае ты должен сказать об этом сам, — мрачно посоветовал Курбан-ака, почувствовав, что гость его переигрывает.
— Я должен был встретиться с вами и убедить вас в том, что я и есть племянник Кафарова, — сказал молодой человек, глядя в глаза старику, — меня прислали из Баку. У нас к вам очень важное дело. — Старик слушал молча, только в полуприкрытых глазах вспыхивали искры недоверия и гнева.
— Почему я должен тебе верить? — упрямо спросил старик.
— А почему я пришел к вам снова? — улыбнулся гость. — Если бы я был из милиции, ваш дом давно бы окружили машины, и вы бы об этом узнали первым. Если меня послали ваши враги, то зачем бы мне второй раз приходить сюда, уже зная, что все сорвалось. А если я говорю не правду, то откуда у меня эта фотография? И паспорт на имя племянника Кафарова? У вас ведь наверняка есть свои люди в милиции. Вы можете узнать, являюсь ли я их сотрудником или нет. Это очень легко проверить. — Старик взглянул на него еще более недоверчиво, потом поднял свою пиалу с чаем. Сделал несколько глотков.
— В твоих словах есть доля истины, — кивнул он, — но ты однажды уже обманул меня. Как я могу поверить тебе во второй раз?
— Вы можете испытать меня, — улыбнулся Рустам, — и тогда будете знать, на что я гожусь.
— Испытать? — прищурился старик, и в этот момент дверь стремительно распахнулась. На пороге стояли Ибад, Махмуд и еще несколько человек с пистолетами в руках. Они целились в пришедшего гостя.
— Назад, — неожиданно громко крикнул старик, — он мой гость и сидит в моем доме. Назад, мерзавцы, и закройте дверь, иначе, клянусь небесами, я накажу первого, кто осмелится войти в эту комнату!
Ибад попятился назад, увлекая за собой остальных.
— Спасибо, — вежливо кивнул гость.
— Кто тебя послал? — сухо уточнил Курбан-ака.
— Новые люди, уважаемый, — улыбнулся гость, — вы не знаете их имена. Мы просто хотим наладить наше сотрудничество, заменив в Туркмении так рано ушедшего Кафарова. Именно поэтому мне сделали новый паспорт на имя его племянника и прислали сюда.
— Ты красиво говоришь. Но я пока не вижу логики в твоих словах, — парировал старик.
— Логика в том, что мы снова хотим с вами работать.
— Я тебя не знаю, — возразил старик, — а с незнакомыми людьми я не работаю. Тем более с человеком, который уже однажды сумел обмануть меня.
— Мы не незнакомые люди. В свое время мы работали на самого Кафарова.
Разве вам мало его фотографии?
— Это ничего не доказывает, — твердо возразил старик, — фотографию могли подделать, как паспорт. Мне нужно поверить в тебя.
— Разве я пришел бы сюда при другом варианте? — спросил молодой человек. — Если меня послала милиция, то почему мне разрешили снова сюда прийти, зная, что вы будете меня подозревать? Если меня прислали ваши враги, то зачем они отдают вам в руки заложника? Тогда в чем дело? Чего вы боитесь?
— Я ничего не боюсь, — гордо поднял голову Курбан, — кроме немилости всемогущего аллаха, но и тебе верить не собираюсь. Раз обманувший может обмануть и сто раз. Уходи с миром, я прикажу, чтобы тебя не трогали.
Он внимательно следил за реакцией гостя из-под полуопущенных век. Но гость не двигался с места.
— Я не могу уйти, — сказал молодой человек, — нам очень важно наладить здесь сотрудничество с вами, уважаемый Курбан-ака.
Старик задумался. Смелость молодого человека обещала хорошие дивиденды.
Алимурат клятвенно заверял, что ни один сотрудник милиции не участвовал в подобном «мероприятии». Значит, его гость либо авантюрист, либо реальный союзник, с которым можно и нужно договариваться.
— Ты пришел за моей головой, — упрямо сказал старик. К этому времени он уже не сомневался в личной храбрости пришедшего. Но теперь он обязан был проверить своего гостя, чтобы избежать второй ошибки, гораздо более худшей, чем первая.
— Мне нужна ваша голова, чтобы узнать вашу мудрость, — почтительно сказал Рустам, — я прошу верить в мои слова. Вы казались мне умным человеком, который все правильно поймет.
— Подожди, — остановил его старик, нахмурившись. Он сидел довольно долго, мрачно размышляя о случившемся. Во всяком случае, гость был прав. Ни с милицией, ни с его врагами он не общался, иначе дом бы сейчас окружило много машин.
— Хорошо, — сказал он, соглашаясь со своим внутренним голосом, — я дам тебе задание и посмотрю, как ты его сделаешь. Ибад! — закричал он громко.
Через несколько секунд за стеной раздался топот, и дверь открылась.
Тяжело дышавший Ибад ввалился в комнату.
— Я думаю, вы знакомы, — показал на гостя Курбан-ака и, уже обращаясь к Ибаду, спросил:
