— Джон, твоя настойчивость бесполезна. Я не могу переделать себя. Может, это жестоко с моей стороны, но считаю, что лучше быть честными друг с другом. Ты знаешь, я люблю Эрика до сих пор.
— Может быть, это тоже пройдет? Послушай, Жаклин, все твои разговоры о честности, о взаимоуважении ничто в сравнении с моими чувствами к тебе. Ты все время куда-то убегаешь, прячешься за разными красивыми словами, но мне-то они на что, — с надрывом вопрошал Джон, — ты же не собираешься всю жизнь оставаться одна?..
— Как бы там ни было, того, что было у нас с тобой, — не вернешь, хочешь ты это признать или нет. По-моему, самым разумным для нас будет не встречаться какое-то время и даже не звонить друг другу.
— Как у тебя все просто: не встречаться, не звонить… А если мне необходимо видеть тебя, говорить с тобой, быть рядом.
— Джон, я могу предложить тебе только дружбу. Ну почему ты упорствуешь? Ведь когда я ушла к Эрику, ты же смирился? — Голос Жаклин дрогнул.
— Только внешне.
— Этот разговор ни к чему не приведет. Не приезжай больше ко мне. Мы могли бы дружить, если бы не твоя настойчивость. Но, наверное, все Горбински упрямы.
— Но ведь Эрик уже полгода как бросил тебя, и ради кого?.. Этой потаскушки Вилану!
— С ней он вообще пробыл не больше двух месяцев, — спокойно возразила Жаклин.
Вот так Эрик! Прямо Казанова какой-то!
— А вот в России у него была настоящая любовь! — Джон явно хотел сделать больно Жаклин.
— Вот именно, была… — невозмутимо парировала Жаклин. — Прощай, Джон.
Раздался звук отодвигаемого стула, и вскоре мимо меня проплыла стройная, светлая фигура Жаклин. У меня не было сомнения в том, что ее фамилия — Фарно. Я скосила глаза назад: Джон сидел все в той же позе, он лишь ниже опустил голову.
Я оставила на столе деньги за кофе и отправилась следом за Жаклин.
Галерея Поля Вилану находилась в самом конце улицы Бонапарта, там, где она упиралась в улицу Жакоб.
Войдя вслед за Жаклин, я подалась влево, давая ей возможность скрыться в соседнем зале. Интерьер галереи воплощал смелые идеи Корбюзье: смотровые залы были расположены не в анфиладном или смежном порядке, а как бы плавно перетекали друг в друга.
Я, откровенно говоря, не ожидала в самом центре старого Парижа увидеть такой авангардный интерьер, хотя этот город всегда был законодателем моды, как в искусстве и литературе, так и в градостроительстве.
Но в последнее время не Старый, а Новый Свет в большей степени нас удивляет, а то и просто шокирует головокружительными проектами в области архитектуры и их конкретным воплощением. Я была готова к ампиру, модерну начала века, но не к подобному авангарду.
Поглазев по сторонам, отправилась на поиски четы Вилану. В глубине довольно вычурного пространства отыскала белую полированную дверь с табличкой, на которой было написано: м. Вилану П.
Я постучала.
— Войдите, — раздался женский голос, в котором я узнала голос Жаклин Фарно.
— Добрый день, могу я увидеть месье Вилану?
— Здравствуйте. — Фарно прищурилась. — Не вас ли я видела только что в кафе?
— Я пила кофе. Вы тоже там были? — прикинулась я шлангом.
Фарно сидела на кресле, металлические ножки которого плавно переходили в подлокотники и далее в спинку. Сама спинка, так же как и сиденье, была обтянута желто-коричневой кожей.
На таких же металлических, обработанных «под алюминий» ножках в кабинете стояли поголовно все предметы мебели: диваны, кресла, два стола и шкаф.
— Да, вы сидели за соседним столиком, у меня профессиональная память на лица.
— Меня зовут Татьяна Александровна, можно Таня, если вам так будет проще.
— О-о, вы из России? — удивилась Жаклин. — У вас совершенно нет акцента. Да что же вы стоите, присаживайтесь, пожалуйста, — указала она мне на кресло рядом со столом, — может, хотите выпить?
— Благодарю, нет. Я, видите ли, пришла по делу. Мне нужен месье Вилану.
— Месье Вилану будет только к вечеру, может быть, я могу чем-то вам помочь? Меня зовут Жаклин Фарно, я здесь сочетаю много функций: секретаря, консультанта, оценщика, искусствоведа. Вы вообще-то по какому вопросу?
— Вообще-то я — по личному, но о вас я знаю от миссис Торнтон. Думаю, нам есть о чем поговорить.
— Пожалуйста, я хорошо знаю Бриджит. — Жаклин хитровато улыбнулась.
Я ответила ей понимающим взглядом.
— Я — частный детектив, занимаюсь расследованием убийства мистера Горбински.
— Так это вы? Его отец говорил мне об этом деле, но я не предполагала, что вы так молоды.
— Эрик, простите, мистер Горбински ведь сотрудничал с галереей месье Вилану?
— Можете не извиняться. — Жаклин в своей импульсивной манере сплетала и расплетала пальцы рук, на ее губах появилась горькая усмешка. — Я знаю, вы были близки с Эриком, я когда-то — тоже.
Она пристально посмотрела на меня. Мне захотелось опустить глаза, но я выдержала ее пронзительный взгляд. Делить нам с ней нечего, в лучшем случае остается обмениваться воспоминаниями.
— Да, — Жаклин прервала неуклюжую паузу, повисшую в кабинете, — Эрик был здесь частым гостем, много покупал и нам привозил кое-что.
— Это был честный бизнес?
— Если вы имеете в виду, не перешел ли он кому-нибудь дорогу, то могу вас разочаровать, бизнес был вполне легальный.
— Вы меня не разочаровали, более того, обрадовали, и все-таки я должна спросить: каковы были отношения Эрика с месье Вилану?
— Я бы сказала, дружеские. И с мадам Вилану (у них с Полем общий бизнес) Эрик отлично ладил.
— Извините за нескромный вопрос: у Эрика с мадам Вилану была любовная связь?
— Ха-ха-ха, — рассмеялась Жаклин, — ну какая там связь! Если бы вы видели мадам Вилану, у вас бы не возникло подобной мысли, это же почтенная мать семейства, ну, представьте себе — такая наседка! — Жаклин, разведя руки в стороны, обрисовала тучные формы мадам Вилану.
— У них есть дети? — спросила я, немного сбитая с толку.
— Единственная и неповторимая — Анн-Софи, так называемая поэтесса, а если на самом деле — наркоманка. Этакое избалованное создание семнадцати лет. Ее акселерация проявляется только в неразборчивых связях и злоупотреблении наркотиками. Она не вылезает из дансингов, где оттягивается на полную катушку.
— А Эрик ее знал? — Хотя я уже догадывалась, что Эрик состоял в связи не с мадам, а с мадемуазель Вилану, все-таки мне верилось в это с трудом: чем могла прельстить Эрика эта малолетка?
— Конечно, она вечно здесь крутится, если не в дансинге.
— И Эрик с ней…
— Вот этого скорее всего не было, — поморщившись, произнесла Жаклин, — хотя многие так и думали. Он хотел ей помочь покончить с наркотиками, мотался за ней целыми днями, но он, конечно, не мог забросить свои дела, поэтому у него ничего не получилось.
— А что же родители? Разве им безразлична судьба дочери?
— Поль и Мари большие оригиналы, постоянно чем-то увлекаются: то йогой, то дзен-буддизмом, то Кастанедой, то Шелтоном, то Бреггом. Сейчас они читают эзотерическую литературу, все их разговоры так или иначе переходят на фатум, кармическую предопределенность событий и тому подобное. Как раз в начале этого периода Анн-Софи стала употреблять наркотики. В этом смысле ей не повезло, потому что Поль с Мари сейчас относятся к этому как к неизбежному и ничего не пытаются предпринять. — Карандашом, зажатым между средним и указательным пальцем, Жаклин постукивала по стеклянному столу. — Успокаивает только то, что период этот должен скоро закончиться, и тогда они обратят внимание на свою дочь.
— Они могут опоздать… Мне не раз приходилось на практике сталкиваться с людьми, которые употребляли наркотики, и я имела возможность воочию убеждаться, к каким это приводит плачевным результатам. Все начинается с невинной игры, с легкомысленной рисовки, со всяких богемных штучек, а заканчивается психушкой и передозировкой.
Жаклин понимающе посмотрела на меня и закивала.
— Вы, конечно, правы. Но давать советы у нас не принято. Даже если вас спокойно выслушают, то все равно сделают по-своему. Давая совет, вы рискуете прослыть занудой. — Жаклин неловко улыбнулась.
— А как же знаменитые французские моралисты?
— Их афоризмы входят в школьную программу, но в жизни ими никто не руководствуется.
— И все-таки мне бы хотелось познакомиться с четой Вилану.
— Заходите часиков в шесть, они будут. Сегодня мы устраиваем небольшой прием. Будут художники, журналисты, представители высшего общества. Может быть, и Анн-Софи появится со своим бой-френдом.
— Вы знаете его?
— Конечно, это Андре Жофруа.
— Жофруа? — переспросила я.
— Вы его знаете? — в свою очередь спросила она.
— Слышала о нем. Если не ошибаюсь, он был другом Эрика?
Жаклин на секунду отвела глаза, потом подняла их на меня.
