— Не-ет. Я Боба около дома не встречал. Ты что-то путаешь. И потом, дождь был. Я голову курткой укрыл. Ни черта не видел, блин. Но… Не-ет… Никто от меня не убегал… Да Боба я бы узнал… он свой парень…
— Ладно. Попробуем иначе. Ты вообще кого-нибудь видел, когда домой шел? Уже здесь, поблизости?
— Ну.
— Кого?
— Вадика Прохорова. Он на машине с друганами куда-то покатил. Я еще подумал, чего это он у нас в районе делает?
— О Господи! — разозлился Заварзин. — Твой Вадик блондин? Он в черном плаще?
— Не-е. Он в машине. — Славик посмотрел на детектива, как на умственно отсталого ребенка. Тот ответил ему уничтожающим взглядом.
— Убийца уходил от дома пешком, — старательно отделяя одно слово от другого, веско проговорил Заварзин. — Понял?
— Понял, — пробурчал Гусар и, почесав затылок, добавил: — Блин. Дай вспомнить. — Он опять сделал паузу, после чего продолжал: — Я это… по сторонам не смотрел. А! Вот что. На остановке парочка стояла. Целовались.
— И все? — не сдавался Заварзин.
В глазах Маркова что-то мелькнуло, он напрягся:
— А ведь и правда! Мужик в черном пальто… или в плаще был. Волосы у него намокли, но… Вроде того сивый или блондин, как ты говоришь! Воротник поднял и рожу вот так… вроде прикрыл наполовину. Рукой.
— Отлично! Это был Гаррис? — Заварзин подался вперед.
— Да нет же! Ну я же говорю, блин: Боб — свой парень. Он убить не мог! И он в костюме ходит! — с негодованием воскликнул Слава.
— Ладно, ладно. Мог не мог — это не тебе решать. Я тебя конкретно спрашиваю, Гаррис… то есть тот мужик в плаще. Он тебя увидел, развернулся и убежал? — наседал детектив.
— Иди ты к черту, блин! Никуда он не бегал! Только голову наклонил и дальше похромал.
— Похромал?!
— Ну! Хромой он был! Какой же это Боб?
— Значит, это действительно был тот подозрительный незнакомец… — озабоченно нахмурился Заварзин. — Но как же он тогда оказался у четвертого подъезда?
— Я ничего не понимаю, — вздохнула Лиза, внимательно слушавшая разговор, который вели мужчины.
— Какой незнакомец? — спросил Слава.
— А вот это мне и предстоит выяснить. — Андрей посмотрел в окно. Уже светало.
— Чё делать-то будем? — уныло спросил Слава.
— Лично я — ее охранять, а ты не знаю.
— Ну и я — охранять.
— Что вы такое выдумали? — ахнула девушка.
— Не спорь. Речь идет о твоей жизни. — Частный детектив грустно улыбнулся и слегка поморщился. — И какого черта я впутался в эту историю?
— Ну? — Изборский выжидающе посмотрел на своего ближайшего помощника — Дмитрия Антоновича Кирсанова.
Тот пожал плечами:
— Прохоров показал нам Маркова. Можем взять его хоть сегодня…
— А почему не взяли вчера? — с некоторым раздражением и удивлением поинтересовался Аркадий Афанасьевич.
— Сначала Прохоров разорался, что не хочет быть ни в чем таком замешан. Пришлось его отвезти… Подальше от интересующего нас дома. И естественно, произвести внушение. Пока парни возились, в том домике такое началось! Разлюли-малина! Ребятки подкатили, а там машины ментовские, «скорая»… Ну, словом, они ноги в руки, и…
— Так. А что там случилось?
— Да девку пришили, — неохотно ответил Кирсанов.
— Ту самую?! Батурину?! — Кулаки Изборского непроизвольно сжались. — Проворонили?!!
— Да нет. Другую. Жирный говорит, она к Батуриной захаживала и вместе с ней и иностранцами по Москве моталась. Только он один на нее и сумел глянуть.
— Та-ак, — прищурился Изборский. — Неужели Ла Гутин прокололся? Перепутал жертву? Вот что, Митя, с девки глаз не спускать, с француза тоже… Не думал я… — Изборский покачал головой. — Не думал…
Чего там не думал шеф, Кирсанов переспрашивать не стал.
— А может, того… — начал он и, выразительно посмотрев на Аркадия Афанасьевича, предложил: — Почикать его? Или в трюм… — Мысль ему понравилась и он развил ее: — Обоих?
Изборский посмотрел на помощника — придуривается, что ли? — и сказал:
— Лишнего шума нам не надо. Пасите, и только. Тут дело тонкое — не алкаши какие-нибудь, иностранцы, мать их, да наследница, черт бы всех… — Он на мгновение осклабился. — А Марков чтоб сегодня же был у меня.
— Понятно, — хмуро ответил Кирсанов. Он не разделял уверенности шефа в том, что Маркова удастся разговорить, и считал, что проще все же взять в оборот саму наследницу. Хотя бы под видом охраны… Не дура же? Сообразит, что подружку убили не случайно? Но Изборский явно пребывал не в том настроении, когда с ним можно было что-то обсуждать.
Лиза, так и не сомкнувшая до утра глаз, рвалась в милицию, но Заварзин убедил ее в том, что стражи порядка в любом случае не обойдут ее вниманием. Он же собирался для начала переговорить с Гаррисом и Херби. Он все-таки подозревал адвоката и непременно желал, чтобы на него посмотрел Марков, которому Заварзин объяснил необходимость проведения следственного эксперимента, напомнив, что Слава никогда прежде не видел своего американского кореша в плаще. Ну а хромота — хромым и прикинуться можно!
Позвонив Гаррису в гостиницу, он потребовал, чтобы тот к часу дня явился вместе с Херби к Лизе, — к этому времени Славик должен был вернуться с работы. Адвокат удивился, услышав, что Заварзин взял на себя заботу о Лизе Батуриной, но, когда тот сказал, что хочет оградить своего бывшего клиента и его приятеля от лишних неприятностей, но не желает распространяться об этом по телефону, согласился приехать без лишних возражений.
Недовольная поднявшейся кутерьмой, Лиза приготовила на кухне омлет из принесенных Славой яиц. Сам Марков умчался на работу, чтобы «вырвать из горла» начальства отгул, уверив, что к часу будет, «как штык».
Девушка разложила омлет по тарелкам, налила в чашки слабозаваренный чай и, составив все на большую разделочную доску, как на поднос, понесла в комнату.
Каково же было ее удивление, когда она увидела Андрея, задумчиво перебиравшего ее одежду, грудой сваленную на полу возле настежь распахнутого шкафа.
— Негусто, — критически прокомментировал он, словно бы и не заметив возмущения хозяйки. — Просто портянки какие-то.
Лиза остолбенела от удивления.
— Что вы делаете? — проговорила она.
— Думаю, во что тебя переодеть, — совершенно не замечая тона разгневанной хозяйки, проговорил своевольный гость. — Раз ты умудряешься так лихо менять внешность, просто грех этим не воспользоваться.
— Зачем?
— Затем, чтобы как можно на более долгий срок оттянуть твое превращение в хладный труп.
Девушка задрожала. Любое упоминание об убийстве приводило ее в ужас. Кроме того, она совершила ужасную глупость, позвонив матери Светы, и, разумеется, нарвалась на неприятности. Обезумевшая от горя женщина принялась оскорблять Лизу, обвиняя ее в смерти дочери. А ведь Лиза только поспешила сообщить ей, что есть человек, видевший убийцу, а стало быть, и надежда на скорое возмездие. Заварзин, услышав, как она оправдывается, довольно грубо ее выругал и бесцеремонно положил руку на рычаг.
И сейчас ему было наплевать на несчастную переводчицу, да и на саму Лизу, наверное, тоже.
— Света погибла, а вы… вы циник! — жалобно проговорила она.
— Правда? Ладно, ладно, девочка, мне ее тоже жаль. Но ей-богу, в нашей ситуации лучше не ныть. — Заварзин отпихнул носком ботинка валявшуюся на его пути одежду и подошел к Лизе. Положив руку на ее плечо, он заглянул девушке в глаза: — Знаешь, не такое уж я чудовище. Иначе меня бы здесь не было. Я ведь даже не уверен, что ты сумеешь заплатить мне за работу. Вдруг твое наследство — блеф. Или… — он усмехнулся, — ты случайно окажешься жертвой… ну, скажем, сексуально озабоченных подростков? Ведь пойми, кто-то очень не хочет, чтобы ты получила эти деньги.
— Послушайте. — Лиза покраснела до слез. — Вы взялись меня охранять. И от подростков, заметьте, тоже. Гаррис говорит, что все в порядке и двадцать третьего сентября я стану обладательницей тринадцати миллионов долларов, но если вы сомневаетесь… — Она сунула ему импровизированный поднос и убежала в прихожую. Когда она вернулась, в ее руке была зажата солидная пачка сто- и пятидесятидолларовых купюр.
Швырнув их на стол, Лиза гордо вскинула голову:
— Берите, сколько считаете нужным! А я… Я вам честно скажу — вы мне неприятны, но у меня нет другого выхода. Мне придется прибегнуть к вашей помощи, как бы противны вы мне ни были, потому что я вовсе не дура, как кажется вам, а…
— Ё-мое! — удивленно протянул Заварзин, пропустивший мимо ушей ее гневную тираду. — Сколько тут, девочка?
— Прекратите называть меня девочкой!!!
— Пожалуйста, могу мадемуазелью называть, — ухмыльнулся Андрей. — Если тебе так больше нравится. И все-таки, сколько тут?
