Я не думала о том, что скажу Дмитрию Валерьевичу, когда он откроет дверь, мне было все равно, чем закончится наша ночная встреча, я была полна решимости и тут же нажала на кнопку дверного звонка.
Звенящая трель раздалась где-то в глубине квартиры и оборвалась. Я прислушалась, насторожилась. Из-за двери не доносилось не звука. Я нажала еще раз, и еще. Я звонила и звонила без конца, пока наконец не поняла – мне никто не откроет!
– Черт! – выругалась я, ударила со всего размаху о косяк…
Дверь чуть приоткрылась.
Я невольно отшатнулась и растерянно уставилась в приоткрывшееся пространство, за которым начиналось темное нутро квартиры. Внутри пробежало липкое предчувствие чего-то нехорошего… Но меня словно кто-то толкал в спину. Просто развернуться и уйти я уже не могла.
– Дмитрий Валерьевич! – позвала я, чуть толкнула дверь рукой, заглянула внутрь. Темно.
– Эй! Кто-нибудь есть дома? – позвала я, уже делая шаг вперед.
Из темного угла коридора мне под ноги тут же кинулся мелкий комок шерсти – залаял, заюлил вокруг меня.
– Мотя… – узнала я болонку Седова. Пес заскулил, услышав свое имя, запрыгал на задних лапах. – Ты чего, дружок? Что с тобой? Где твой хозяин?..
Собачка звонко тявкала, подпрыгивала, хватала меня зубами за полы плаща и тянула куда-то за собой.
– Ну, ты чего? Чего? – Я легонько оттолкнула пса. Он тут же помчался вперед, обернулся, уставился на меня глазками-бусинками.
– Мотенька, где твой хозяин? – бестолково говорила я.
Пес рвался в глубь коридора, туда, где тянулась из-под двери едва различимая полоска.
– Что? Что здесь случилось?
Пес наконец-то выпустил из зубов мой подол, юркнул за дверь, я тоже сделала шаг вперед и как вкопанная замерла на пороге комнаты. Мне стало дурно от увиденного, голова закружилась. Словно карусель, замелькали у меня перед глазами: огромный письменный стол, зеленый торшер, репродукция картины Ван Гога, продавленная софа и труп мужчина на полу.
Дмитрий Седов лежал у книжных полок, широко раскинув руки, глядя в потолок остекленевшими глазами. А рядом с ним скреблась и жалобно скулила его собачонка…
Я не слышала ни воя милицейских сирен, ни топота тяжелых кирзовых ботинок по лестнице, в коридоре просто хлопнула входная дверь и в квартиру ввалились менты. Бежать и прятаться было некуда, да я и не собиралась. Люди в камуфляже оттеснили меня к стене, кто-то обыскал карманы плаща, вытряс все содержимое сумки на стол, поворошил документы.
– Я только что зашла в комнату и обнаружила его, – пыталась я прояснить ситуацию.
– Следствие разберется – только что или не только что, – меланхолично ответил тот из ментов, что обыскивал меня.
– Я звонила ему час назад и говорила, что приеду, – без умолку болтала я. – Старик всегда открывал дверь, не глядя в глазок, скорее всего, и в этот раз он сделал так же. Думал, что это иду я, открыл… – я почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд, осеклась, обернулась – в дверях стоял мой знакомый майор Носов и откровенно меня разглядывал.
– Пробей оружие по базе данных, – пробасил один из следаков, суетившихся около трупа.
Я машинально обернулась на голос и почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Двумя пальцами мент небрежно придерживал мой пистолет Макарова.
– Не может быть! – сорвалось у меня с языка.
– В чем дело, Евгения Максимовна? – тут же обернулся ко мне Носов. – Узнаете?
Я натолкнулась на его жесткий, недобрый взгляд. «Я пропала…» – как-то сразу поняла я, отвернулась к окну и надолго замолчала. Я не проронила ни единого слова даже тогда, когда на меня надели наручники и под конвоем повели из квартиры. Без единого слова и пререкания я села в зарешеченный полицейский «уазик».
Двери за мной захлопнулись, щелкнул замок. Один из ментов запрыгнул в салон. «Поехали!» – дал он команду. Старенькая машинка стартанула, подпрыгнула на кочке и понеслась вперед. Мимо замелькали неприглядные старенькие домишки. В их грязных окнах тускло отражались первые лучи осеннего солнца. Впервые за долгое время с утра не моросил дождь, только по тротуарам стелился туман. Его разгоняли ногами спешившие на службу прохожие. Начинался будничный рабочий день. Я прижалась лбом к холодному стеклу и устало закрыла глаза, мне до этого не было уже никакого дела.
* * *
Я не помню, где и когда у меня забрали все документы, напрочь стерлось из памяти и то, как я оставила где-то свой плащ. Более или менее я начала соображать, только когда оказалась в неприглядной комнате с одним-единственным столом посередине. Охранник, сопровождавший меня все это время по казематам местного РОВД, указал мне на стул, а сам вышел из комнаты, с лязгом закрыв за собой металлическую дверь. Я осталась одна молча сидеть, сложив на коленях скованные руки и глядя точно перед собой.
Я думала, что меня забудут здесь на полдня, но не прошло и десяти минут, как дверь снова распахнулась. На пороге стоял Станислав Носов – в мятых брюках, несвежей рубашке и с какими-то папками в руках.
– Евгения Максимовна, я занят расследованием убийства Дмитрия Седова. Хотел бы задать вам пару вопросов.
Я молча смотрела на майора.
Какие могут быть вопросы? Мое оружие у них есть, отпечатков пальцев в квартире Седова тоже более чем достаточно! Что им еще нужно? Чистосердечное признание? Так не получат! Я никого не убивала!
– Я хочу видеть Петра Красильникова, – глядя мимо Стаса, произнесла я.
Майор отрывисто хохотнул, прошел в комнату, опустился на стул напротив меня.
– О вашем неформальном общении с Петром Николаевичем я уже в курсе, – продолжая открыто ухмыляться, произнес он. – Но, к вашему несчастью, сегодня в пять утра полковник Красильников уехал в срочную командировку.
Я заскрипела зубами, но от нецензурщины удержалась – хватит с меня обвинений в убийстве, оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей только усугубит мою и без того плачевную ситуацию.
– К несчастью, Евгения Максимовна, ситуация складывается не в вашу пользу, – продолжал Носов. Ухмылка исчезла с его лица, но в глазах продолжали плясать недобрые чертики. Этот мент давно точил на меня зуб. Еще тогда – после взрыва возле студии – он с недоверием косился в мою сторону, задавал всякие ненужные вопросы и вот наконец-то загнал в угол! Теперь мне не отвертеться, явно был уверен он. Понимала это и я…
– Может, хотите в чем-то признаться? – спросил Носов.
– Нет, – покачала я головой.
– Что ж… – вздохнул он, – Ладно. Тогда, госпожа Охотникова, как вы объясните свое нахождение в квартире Седова?
– Я приехала, чтобы поговорить с ним.
– О чем? – Майор смотрел на меня в упор, мне некуда было деться от его пристального взгляда.
– Я работала когда-то на Дмитрия Валерьевича.
– Напомните, Евгения Максимовна, кем вы работаете?
– Я занимаюсь частной охраной.
– Вы были телохранителем Седова?
– До недавнего времени – да.
– То есть на сегодняшний момент вы им уже не являлись? – допытывался и рыл носом землю Стас.
– Нет.
– Тогда спрашиваю еще раз – что вы делали в квартире Седова сегодня ночью?
Я понимала, к чему идет весь этот разговор. Стиснула зубы и решила молчать.
– Вам нечего на это сказать? Тогда, возможно, у вас будет ответ на следующий вопрос?.. – гнул свое пакостный мент. – Как вы объясните, что Седов был убит из вашего оружия?
– У меня его украли!
– Кто?
– Не знаю!
– Вы писали заявление? – напирал Носов.
Я почувствовала, что теряю контроль над собой. На меня хотели повесить убийство, и при том количестве улик, которые были у бравых архаровцев, это была задача для дилетанта.
– Евгения Максимовна, минувшим вечером вы при мне просили своего друга Петра Красильникова проверить по базе данных племянника убитого – Максима Седова, – вытащил последний козырь из рукава Носов. – Зачем вам были нужны эти данные?
– Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката, – дабы не наговорить ничего лишнего, произнесла я.
– Что ж… Это ваше полное право, – легко оставил меня в покое Носов. – Но боюсь, что в этом деле вам не поможет никакой адвокат…
Я отвернулась от майора – слишком велик был соблазн кинуться на него, ударить по физиономии и заорать, что я никого не убивала.
– На автоответчике в квартире Седова ВАША запись, около трупа найден ВАШ пистолет, – выговорил Носов и поднялся с места. – А вы молчите, Евгения Максимовна, молчите, сколько вам будет угодно.
Он сделал несколько тяжелых шагов до двери, открыл ее, помедлил на пороге, измерил меня своим ледяным взглядом и только после этого посчитал нужным уйти. Тут же появился мой сопровождающий в форме.
