мне роль. Если я попытаюсь сбежать — меня вернут обратно, буду спорить — отправлюсь в запертую комнату с бронированным окном. Откажусь повиноваться — мордовороты Логана с удовольствием покажут мне, что я неправ. Морганы не гнушались физическими наказаниями. Логан считал, что через боль уроки усваиваются лучше, и к концу следующего года я был с ним практически согласен. Он дрессировал меня, как загнанного в угол и огрызающего щенка, и в какой-то момент поверил, что у него получилось. Логан не учел одного — человек отличается от животного силой духа, разумом и умением приспосабливаться к любым условиям ради собственного выживания. Сдаются только те, кому не за что сражаться, и я не вхожу в их число.
Последний год я оканчивал уже в другой школе, которая находилась в элитном районе Ladue. Школа для избранных: избалованные манерные сучки, высокомерные мажоры. Я был там изгоем, и на меня смотрели отчасти со страхом, отчасти с пренебрежением, считая больным социапатом, после того, как я избил одного из популярных красавчиков Троя Маркулиса. Сейчас я даже не вспомню, что послужило причиной. Он просто сказал то, что мне не понравилось, и я отреагировал. Больше ко мне никто не пытался подходить. Я ни с кем не общался. Я ненавидел и своих одноклассников тоже, хотя они не были виноваты в том, что их родители, наделенные властью и богатством, сукины твари. Однако ужасная репутация действовала на дочерей судей, банкиров, прокуроров, политиков, адвокатов и бизнесменов, как особый вид афродизиака. Их притягивало мое темное обаяние, и вызов, который я всем своим видом бросал окружающему меня обществу. Все эти пафосные куклы знали, кто я, и, устраивая короткие свидания в раздевалке или туалете, конечно же, понимали, в какую опасную игру играют. Но чем неадекватнее я вел себя, тем сильнее эти идиотки меня хотели. Я не был против. Несмотря на испытываемое мной отвращение к пустоголовым куколкам, отказывал я только единицам — самым страшненьким. С физиологией не поспоришь. Мне только исполнилось восемнадцать, и я испытывал те же потребности, что и мои одногодки. Скажу больше, я искал некое утешение в своем распутстве. Мной владели гнев и ярость, и я выливал их на наивных идиоток особым образом, который устраивал обе стороны. Ни одна не осталась неудовлетворённой. Это не хвастовство, так и было. Для своего возраста я имел довольно внушительный опыт, против которого у глупышек не было ни одного шанса. Лиен многому меня научила, но в силу возраста я стремился к разнообразию. В доме время от времени появлялись и другие девушки. Блондинки, шатенки, рыжие. Разных национальностей и уровней образованности, но их основной навык, который меня интересовал, был на высоте. В некоторых вопросах Логан был верен своему слову, и если он пообещал лучших, то только лучшие меня и удовлетворяли. Девушки исчезали так же внезапно, как и появлялись, а Лиен оставалась. Я не задавал вопросов, не думал о моральной стороне вопроса. Мне не было никого жаль, потому что меня тоже никто не пожалел. Ни меня, ни мою семью.
За пределами школы и огромного особняка Морганов на «Central West End», у меня практически не было никакой самостоятельной жизни. До школы и обратно меня доставляли в сопровождении телохранителя и шофера в глянцево-черном Мерседесе. Как я узнал во время одного из пафосных неуютных и напряжённых до скрежета зубов семейных ужинов, дом был приобретен Кертисом Морганом в тот момент, когда он вышел на след моего отца. Сфера его интересов располагалась в Чикаго, сюда же он приехал с одной целью… Или, скорее, с двумя целями. Занимал ли я первое место в его шкале ценностей, или все же второе? Ответа на этот вопрос я никогда не узнаю наверняка. Предположения и догадки — это все, что мне осталось. Глупо надеяться, что кто-то из Морганов скажет мне правду.
Кертис расстроил планы семьи своей вендеттой и внес сумятицу в имеющую схему. И, разумеется, они не были ему благодарны. Ни Логан, ни другие члены семьи не говорили вслух, но срочный переезд в Сент-Луис и вынужденная задержка здесь для Логана и его супруги стала не самым приятным сюрпризом, не говоря уже о свалившейся на голову обузе — то есть обо мне. Они исполняли волю Кертиса, так было нужно. Правила, которых я никогда не понимал, или не принимал. Биологический отец распланировал мое будущее, и его наследники следовали завещанию главы семьи. После окончания университета меня ждала руководящая должность в огромном офисном небоскребе в Даунтауне с видом на знаменитую арку, возвышающуюся над городом и являющуюся его визитной карточкой, на помпезный Капитолий на береге Миссисипи и многочисленные парки. Но эта идеалистичная красивая картинка моего будущего была лишь внешней стороной дела, яркой оберткой, внутри которой пряталась гнилая начинка. Радужные перспективы, которые обещал мне Логан, не были тем, чего я хотел на самом деле.
Но меня никто не спрашивал. Я был марионеткой, игрушкой для нового диктатора, наслаждающегося своей властью. Не только надо мной. Но и над другими членами семьи. Я неоднократно наблюдал, как Логан бил по лицу Зака, своего взрослого сына, за то, что тот осмеливался в чем-то возразить ему. Зак Морган присутствовал на семейных ужинах не так часто, большую часть времени парень работал в Чикаго. Но напряжение между сыном и отцом было осязаемым. Доставалось и Эрике — жене Логана, которая постоянно ныла, что хочет вернуться домой. И его малолетним дочерям Клариссе и Марии, за то, что не умели вести себя за столом. Со временем Эрика смирилась, перестала жаловаться и разговаривать вообще. Я подозревал, что супруга Логана нашла утешение в наркотических грезах, но это были исключительно мои предположения. Особенное место за столом во время идиотских семейных сборищ занимала еще одна гротескная персона. Самый возрастной и безумный член семьи. Меридит Морган являлась матерью братьям Морганам, а мне приходилась бабушкой. Безумная, вечно бубнящая себе под нос суеверный бред старуха с обвисшей кожей и рыбьим пустым взглядом, в бархате и кружевах; каждый день меняющая парики. Периодически бабулю помещали в клинику для душевно больных, но через пару месяцев она снова занимала свое место за столом, угрожая всем судным днем и проклятием. До меня дошли слухи, что Меридит тронулась умом, когда прямо на улице на ее глазах в упор расстреляли Даниэла Моргана — ее мужа. Когда случилась трагедия, сыновья уже были достаточно взрослыми, чтобы позаботиться о себе и матери. Кто стрелял
