— Когда Каменецкий вышвыривает из своей койки очередного блондинчика, он дает ему щедрый бонус, — хрипло проговорила Алена, — типа отступного. Вот так Максик получил эту роль. Как актер он, строго между нами, дерьмо полное. Как бы Каменецкий ни старался…
— А он старался?
— Еще как! — хохотнула она. — Пигмалион, блин. Это кино такое, с Одри Хепберн, знаете? Оплатил Максу актерскую школу, квартиру снял. Нанял ему логопеда, представляете? Чтобы дефекты речи исправить. Но все без толку. Из свиньи иноходца не сделать.
Да, красавчик-актер явно чем-то очень насолил мадемуазель Барановой.
— А мне показалось, Максим вполне прилично смотрится на экране, — решила я раздуть пожар взаимной ненависти. Алена предсказуемо попалась в нехитрую ловушку:
— Естественно! Короля играет свита, ясно вам? Мальчики Коган пишут ему самые забойные сцены, самые остроумные реплики. Натэлла велит ставить свет так, чтобы подать Максика в выигрышном свете. Костюмерный цех шьет ему рубашки с открытым воротом, потому что у него шея короткая.
Она шипела, как рассерженная кошка.
— За что вы его так ненавидите, Алена? — прервала я этот поток. Баранова залпом опрокинула в рот очередную порцию бренди и мрачно уставилась на свои колени.
— Сейчас, не торопите меня. Короче, когда Станислав Сергеевич нашел себе новую игрушку, он предложил Максу срочно обзавестись девушкой. Для прессы. Проект у нас подростковый, а насчет Макса уже ходили всякие слухи. Не годится, чтобы рейтинг страдал. Знакомых девушек у Макса в Москве не было, все его подруги остались в этом его задрипанном Апальевске, — горько усмехнулась Алена. — И тогда Максим вспомнил обо мне. Позвонил. Я была на седьмом небе от счастья. Наконец-то, после стольких лет что-то стоящее! До этого я только три раза сумела сняться. В сериале про ментов в двух эпизодах воровку-рецидивистку играла. «Эй, начальник, угости Фиму папироской!» — очень похоже изобразила она.
Я невольно засмеялась, а Алена грустно вздохнула:
— Последний раз вообще труп в морге пришлось изображать. Зато хоть заплатили… И вот Максим позвал меня в проект. В первом сезоне моя Амелия была так, не пришей кобыле хвост — персонаж второго плана. Но я себе цель поставила — наверх пробиться. И так, потихонечку-полегонечку, через Борю Когана…
Я удивленно посмотрела на нее.
— А что? Соблазнить его — раз плюнуть, а кое-какой вес на площадке он имеет. Я ему подкинула идею, дескать, пора Амелию выводить вперед, жалко, что такой вкусный персонаж пропадает. Тогда он во втором сезоне придумал, что Винсент и Максимилиан за ее любовь борются. Тут мои акции резко вверх пошли.
— А Максим вас не ревновал? — поинтересовалась я.
— К Борьке? Да с какой стати, — пожала она плечами. — У нас с Максом никаких особых чувств друг к другу не было. Так, похожи мы очень, вот и все. Жадные, голодные… Короче, не из тех, кому бонусы прямо в рот валятся, а мамочка-папочка снизу в зад подталкивают. Женихались мы исключительно для прессы.
Алена Баранова выдала мне голливудскую улыбку — как перед камерой.
— Станислав Сергеевич был доволен. На публике мы с Максом появлялись вместе, интервью всякие давали. — Девушка сложила губки бантиком, притворно потупила глазки и пропищала: — «Знаете, когда я впервые увидела Максимилиана на съемочной площадке, мое сердце просто замерло. Я поняла: мы созданы друг для друга. Мы так похожи! Оба любим тирамису и маленьких собачек!» Раз в неделю какой-нибудь материальчик обязательно выходил.
Алена угрюмо взглянула на меня и хрипло произнесла:
— А потом я залетела.
— Что? — изумилась я.
— Не «что», а «как», — мрачно отшутилась она. — Отмечали день рождения Натэллы, пьяный секс без резинки — и готово дело.
— И что же?
Алена злобно уставилась на меня:
— А вы как думаете? Аборт сделала и в тот же день на площадке в обморок шмякнулась. Встала, отряхнулась и дальше пошла. У нас контракт, понимаете?
Я сочувственно смотрела на девушку, но ее это, кажется, только раздражало:
— Нет, я могла, конечно, уехать в Харьков, домой, родить ребеночка… Только вот с карьерой пришлось бы распрощаться. Обратно в этот поезд не запрыгнешь — слишком быстро он идет. Не для того я столько лет ждала. Теперь я свой шанс не упущу.
— А что же Макс? — не утерпела я.
— Этот гад как будто даже ничего и не понял, — оскалила зубы Алена. — Я ему все рассказала, а он мне: «Да ладно, у вас, у баб, это дело обычное!» Я от него ничего другого и не ждала. Так просто, на одну минутку подумала: а вдруг? А через пару дней он мне: «К тебе в номер пойдем или ко мне?» Представляете?
Алена стиснула руки, заново переживая весь тот кошмар. Когда девушка заговорила, в ее голосе звучали злые слезы:
— Я не выдержала и засветила ему в наглую морду. Фингал под глазом поставила… Потом еще оправдывалась перед Каменецким и Натэллой за срыв графика — пришлось на двое суток снять Макса со съемок.
Я вздохнула. Мне было жаль девушку, но дело есть дело.
— Алена, я согласна, у вас были очень веские основания ненавидеть Ионова и желать ему зла. Признайтесь, вы ведь сегодня нарочно закричали, чтобы Максим оступился?
Блондинка мрачно кивнула. Мотнулась туда-сюда платиновая прядь.
— Только вам скажу, — усмехнулась Алена. — Это ведь было бы идеальное убийство. На глазах у десятков свидетелей, и руки пачкать не надо… Я столько раз мечтала раздавить эту гадину! И вдруг такой шанс…
— А раньше вы не предпринимали попыток устранить Ионова? Может, это не первый случай?
— Нет, никогда. Мечтать — да, мечтала. Но мне на нары, знаете, как-то неохота.
Баранова задумалась.
— Да он бы сам себя прикончил. Надо было просто подождать.
Я вопросительно взглянула на блондинку. Девушка закусила губу, потом решительно проговорила:
— Так и быть, расскажу. Вы слыхали об истории с феном?
Я медленно кивнула.
— Так вот, в этот вечер Макс был у меня. Приехал без приглашения, я была не очень-то рада. У меня были кое-какие планы, приехала подружка с Харькова, мы собирались посидеть, водочки выпить. Я уже укладку заканчивала, как вдруг звонок в дверь, и заявляется Ионов.
Алена покосилась на меня и плеснула себе спиртного.
— Это было еще до того, как… В общем, вы поняли. Отношения у нас с ним были неплохие. Конечно, любить я его не любила, гаденыша, но перепихнуться так, по-дружески, иногда допускала. Короче, открываю — стоит Максим, весь в слезах. Я даже испугалась. Никогда его таким не видела.
Я внимательно слушала.
— Вообще-то он неплохой, Максим-то. Когда не выделывается. Я его жалела, ему первое время было очень трудно. Нас, приезжих, никто не любит. Можно подумать, все вокруг столичные жители в третьем, блин, поколении… Москва, она ж какая? Она как Америка, понимаете? Приехать может любой, и ему место найдется, если не брезгливый и гонору немного. А там, глядишь, детишки уже москвичи…
Я покивала, вполне соглашаясь с этой социологической зарисовкой, и вернула разговор в прежнее русло:
— Так что было с Максом?
Алена хлебнула из стакана и принялась вспоминать:
— Он был слегка нетрезвый. Но именно слегка. Я его хорошо знаю, ему пить нельзя, бешеный становится. Расстроен он был очень. Я подружке позвонила и отменила встречу, на другой день перенесла. А Максима накормила. Очень он мой борщ любит, еще с тех времен.
Видимо, в моем взгляде мелькнуло удивление, потому что звезда экрана гордо выпрямилась:
— Я ведь готовлю — пальчики оближешь. Не верите — спросите Максима. Пироги, тортики. А заливное? А порося молочное? Макс иногда ко мне просто пожрать приходил. Он поел, повеселел слегка и рассказал, что встретил девушку, с которой любовь крутил еще в Апальевске. А потом уехал, и с тех пор они не виделись. Очень его эта встреча расстроила. Он попросил вискаря, но я не дала — знаю, какой он бывает. Тогда Максим пошел в ванную. И что-то долго его нет. Потом фен загудел. Гудит и гудит. Я заволновалась, заглядываю, а Макс сидит голый в ванной, а в руке у него фен включенный. Я прямо остолбенела. И тут он руку разжимает…
Алена встряхнула волосами, прогоняя страшное воспоминание.
— Я поняла, что не успею добежать. Ванная комната у меня большая, мрамор на полу, все дела. Тогда я схватила швабру и провод из розетки выдернула. Фен в воду упал, и ничего. А Макс сидит и на меня таращится, как будто во сне. Брррр, я такого страху натерпелась!
Алена Баранова жалобно взглянула на меня. Я представила мраморную ванную, очевидно отвечавшую представлениям этой провинциальной девочки о шикарной жизни, где в уголке сиротливо стоит швабра…
Алена отставила пустой стакан, пригладила волосы, потуже затянула поясок халата и ровным голосом произнесла:
— А теперь забудьте все, что я вам говорила. Не было этого, ясно?
