Мне очень хотелось закричать: громко, пронзительно, чтоб виски заломило, вместо этого я стиснула зубы, сунула платок в карман и легонько встряхнула мальчишку за плечи. Он открыл рот, пожевал губами и позвал:
- Мама... мамочка...
Если бы он заплакал или начал биться в истерике, было бы легче пережить все это, но он стоял, бессмысленно тараща глаза и повторяя: "Мама... мамочка...", а я хотела умереть сиюминутно и на том самом месте, где стою, чтобы только не видеть и не слышать всего этого. Вдруг Вовка, издав странный писк, распахнул дверь и бросился вон. Это сработало как сигнал. С трудом понимая, что делаю, я схватила Дениса за руку и бросилась следом. Я бежала, ничего не видя и не слыша вокруг, и тащила за собой мальчишку, точно собачонку на поводке. Уже в машине заперла двери и, обняв Дениса за плечи, с силой прижала к себе. Слов я не находила, да и не смогла бы произнести их в тот момент. Денис все еще дрожал и не плакал, это пугало меня больше всего. Потом высвободился из моих рук, посмотрел почти спокойно и сказал:
- Они и нас убьют.
- Нет, - ответила я, втайне удивляясь своей решительности. - Никто нас не убьет. Денис обреченно покачал головой.
- Убьют. Они убили Андрея и убили маму. И нас убьют. И ничего им за это не будет. Они никого не боятся.
- Еще как боятся, - заверила я. - Они люди, только очень плохие. И нас с тобой они тоже боятся: тебя и меня.
- Нет, - сказал он и покачал головой. - Они убили маму и нас убьют...
Я взяла его за плечи и встряхнула довольно грубо.
- Ну-ка, посмотри на меня, - попросила я, нахмурившись. - И послушай: никто нас не убьет. Твоя мама не знала, что происходит, и они застали ее врасплох. А мы знаем. Мы будем очень осторожными и не дадим себя поймать.
Я смотрела в его глаза и молила Бога, чтобы мальчишка заплакал. Но глаза его были отчаянно сухими, и я, известная плакса и нытик, не могла выжать из себя ни единой слезинки. Что-то странное происходило со мной в те минуты: может, спятила я раньше, но это как-то не бросалось в глаза, а в этот момент что-то в мозгу лопнуло или порвалось, и я перестала быть нормальным человеком, способным рассуждать здраво, все сместилось, и мир приобрел иную окраску: в нем преобладали кроваво-красные тона. В общем, я нисколько не удивилась тому, что произошло впоследствии. А произошло вот что: Денис высвободился из моих рук, уставился в окно и произнес с горечью:
- Они убили мою маму, а всем все равно.
- Прекрати, - сказала я. - Это неправда. Тебе не все равно и мне тоже.
- А что мы можем против них? - хмыкнул Денис и даже покачал головой. Тогда я развернула его к себе и, глядя в глаза, заявила:
- Слушай меня. Мы их найдем. Тех двоих на "Хонде", что убили твою маму. И посадим в тюрьму.
- Не посадим, - убежденно заявил мальчишка. - Они менты и никого не боятся. У них все схвачено.
- Плевать, - ответила я. - Если мы не сможем их посадить, значит, я просто возьму и убью их. Посмотри на меня... Они поплатятся. Ты мне веришь? - Мы сидели и таращились в глаза друг друга. - Ты мне веришь? - повторила я.
Он кивнул и наконец заплакал. Мы посидели обнявшись, слегка раскачиваясь, Денис всхлипывал и жался ко мне, а я гладила его плечи, смотрела в окно и думала: "Ну, вот, наконец-то я сошла с ума по-настоящему", - но эта мысль не особенно меня пугала. Если честно, мне было наплевать: спятила я или нет. Мне только очень хотелось верить, что я смогу сдержать данное ему обещание. Не помню, сколько мы так сидели, забыв про то, что нас скорее всего ищут, мальчишка начал успокаиваться, а я сказала:
- Выше нос, - и протянула ему руку.
- Не так, - покачал он головой и стал обучать премудростям особого рукопожатия. Со второго раза я запомнила и больше не путалась. Он подставил ладонь, я ударила по ней и сказала:
- Раз, - потом пришла его очередь, и он сказал:
- Два, - потом ладони сошлись, и мы вместе закончили:
- Чика.
Я завела машину.
- Надо сообщить в милицию.
- Зачем? - испугался Денис.
- Твоя мама не должна там лежать... а потом я позвоню Саше.
Сашу удалось застать дома, моему звонку он очень удивился.
- Что происходит? - спросил торопливо. - Тебя ищут... это ведь все чепуха, верно?
- Если ты имеешь в виду похищение ребенка, конечно, - ответила я, втайне поражаясь своей способности говорить спокойно. - Боюсь, все остальное совсем не чепуха. Саша, я понимаю, мой звонок к тебе, должно быть, выглядит странно, но... в общем, обратиться мне больше не к кому. Встречаться со мной сейчас - значит для тебя нарушить профессиональную этику...
- Что за глупость ты говоришь, - перебил он. - Что вообще происходит?
- Приезжай, и я все тебе расскажу, - попросила я и с огромным облегчением услышала:
- Говори куда, я сейчас же подъеду.
- Он поможет? - спросил Денис, когда я вернулась в машину.
- Надеюсь. Идем, он подъедет через полчаса, у нас еще много дел.
Мы вошли в парк и направились к старой тренировочной вышке: когда-то желающие могли спрыгнуть с нее с парашютом. Это развлечение давно исчезло из аттракционов парка, но вышка осталась, ребятишки использовали ее по иному, неведомому взрослым назначению. Мы подошли ближе.
- Площадку видишь? - спросила я Дениса.
- Ну...
- Лезь туда. Ляжешь и понаблюдаешь за аллеей. Он должен подойти вон к той скамье у фонтана. Если все нормально, дашь знать. Если хоть что-то покажется тебе подозрительным, свистнешь дважды. Сзади нас дыра в заборе, думаю, удрать мы сможем. Если они меня все-таки прихватят, ты смирно лежишь на своем месте и никуда не суешься. Потом пойдешь к моему другу, его зовут Костя, адрес я тебе напишу.
- Может, вместе пойдем? - забеспокоился Денис. - Ну, к этому твоему, Саше то есть...
- Слушай, что тебе говорят. Держи адрес и лезь на вышку. Я укроюсь за детскими домиками. Все нормально - свистнешь один раз, опасно - два. Не перепутаешь?
- Дурак я, что ли? - обиделся Денис и стал подниматься на вышку, а я пошла к детской площадке. Конечно, подобные предосторожности были более чем смешны, им (бог знает, кого я обозначила этим словом) вовсе необязательно устраивать засаду в аллее. Можно дождаться, когда мы выйдем из парка. Или прочесать окрестности, обнаружить нашу машину и ждать там. Но об этом лучше не думать.
Я увидела Сашу. Он торопливо шел, оглядываясь по сторонам и явно кого-то высматривая. Оказавшись возле скамейки, сел, потом поднялся и прошелся до фонтана и обратно. Он смотрел по сторонам, я наблюдала за ним, а что делал Денис, мне неведомо, надеюсь, внимательно следил за аллеей. Тут раздался разбойничий свист, от неожиданности я подпрыгнула, хотя вроде бы должна была быть готова к условному сигналу, но у меня вечно все получается наоборот. Я замерла, ожидая, свистнет ли он еще раз. Повторный свист так и не раздался, видно, ничего подозрительного он со своей вышки не углядел, и я заспешила к фонтану. Саша заметил меня и пошел навстречу.
- Я уже начал беспокоиться, - сказал он, беря меня за руку. Мы устроились на скамье. - Что случилось? - спросил он.
Я коротко и по возможности понятно изложила нашу историю. Саша хмурился и выглядел озадаченным.
- То, что ребенок видел человека в форме, еще не значит, что тот действительно служит в милиции...
- Денис видел его не один раз... Он знает, что этот самый Вася точно из милиции... И я видела удостоверение у того типа...
- Удостоверение - это просто бумажка. Жаль, ты не догадалась позвонить и проверить, есть ли среди сотрудников человек с такой фамилией...
- В тот момент у меня не было повода подозревать его.
- Ладно, ситуация более-менее ясная: по какой-то причине эти двое совершили убийство, вы - свидетели преступления, и они хотят от вас избавиться.
- Что нам делать? - с надеждой получить ответ, который разом облегчил бы мое существование, спросила я.
- Что делают в случае убийства? - вздохнул Саша. - Заявляют в милицию.
Облегчать мне жизнь он не собирался, не хотел или не мог, что, в сущности, значения не имело. Главное - камень на сердце и петля на шее все еще давили и тянули, а облегчения не предвиделось.
- Сашенька, - сказал он и даже погладил мою руку. - Пойми, других путей просто не существует... Ты должна пойти в милицию и рассказать все, что видела. Возможно, это нелегко, но по-другому просто нельзя, - повторил он, - по-другому не бывает.
- А если я боюсь идти в милицию? - нахмурилась я. - Боюсь, что меня убьют.
- Где тебя убьют? - не понял он.
- Да где угодно: на улице, в квартире или в той же милиции. Запрут где-нибудь до выяснения всех обстоятельств, а потом окажется, что ночью я повесилась на шнурках, которых у меня не было.
- Ты сама-то в эту чушь веришь? - удивился он.
- Верю, - кивнула я и посмотрела на него.
- Тогда чего ты от меня хочешь?
Вздохнув, я извлекла из кармана приготовленную фотографию: она была сложена пополам, на той половинке, которую я сейчас протягивала Саше, был запечатлен улыбчивый лысоватый тип.
- Ты его знаешь? - спросила я с надеждой хоть что-то прояснить в этой истории.
