Городское управление налоговой полиции, цирк, областное УВД и церковь адвентистов седьмого дня. Первый и седьмой пункты отпадали, поскольку Серов явно не мог быть протестантским пастором и няней в детском саду. Затем, подумав, из этого списка я исключила и цирк. Оставалось еще четыре объекта, по которым я никак не могла прийти к какому-либо заключению. Разрешить этот вопрос мне оказалось не под силу, и я прибегла к старому испытанному способу — бросила гадальные кости.
Выпавшая комбинация — 32, 6 и 17 в ответ на поставленный вопрос «Где работает Серов?» назидательно советовала обратить внимание на здания в стиле готики, что меня очень удивило. В нашем типично русском городке практически невозможно было встретить такую архитектуру. Самое известное в городе готическое здание — консерватория — и то было выполнено в псевдоготике. Однако я решила последовать совету книги гаданий и стала усиленно вспоминать, какие же вышеперечисленные объекты можно отнести к готической архитектуре.
Из семи зданий элементы готики — стрельчатые окна и арки, цветные витражи, высокие башенки — имели только дом адвентистов седьмого дня и бывший особняк немецкого торговца солью Краппа, в котором располагалось общество любителей. Это меня еще больше запутало. «Придется вытащить Серова в обеденный перерыв в ресторан „Аллигатор“, а затем проследить его путь. Только так можно узнать его место работы наверняка», — вздохнув, подумала я.
Утром я позвонила на работу Серову.
— Олег, привет! Мы давно с тобой вместе не обедали, — ласково прощебетала я в трубку.
— Подожди, только вчера мы были…
— Я имею в виду именно обед. Давай сегодня встретимся в перерыв в «Аллигаторе» и пообедаем.
— Идея заманчивая, но вообще-то у меня на работе завал.
— И не отказывайся! Я так хочу.
— Сдаюсь. Раз женщина хочет, так тому и быть.
— Так, значит, в «Аллигаторе», как обычно.
На часах было без пяти час, а я уже сидела за столиком в «Аллигаторе» и наслаждалась прекрасным мартини.
Сейчас самым главным для меня было выяснить, что на самом деле представляет собой этот Серов. Но как узнать? И тут мне пришла в голову шальная идея, и я уставилась на бутылку с вином. А что, если я разыграю целый спектакль перед Олегом, притворившись пьяной? По-моему, это хорошая мысль. Глядишь, Серов потеряет бдительность и проболтается.
Я схватила бутылку мартини, быстро вылила половину ее содержимого в кадку с каким-то экзотическим растением, стоявшим прямо за моей спиной, и мысленно попросила у него прощения.
Вскоре появился Серов. Он незаметно подошел сзади и тронул меня за плечо.
— Привет! — ласково произнес он и поцеловал меня в щеку.
— А, Олег! — обрадовалась я.
Усаживаясь, Серов взял со стола бутылку мартини — она была опустошена наполовину — повертел ее в руках, посмотрел на этикетку.
— Я вижу, ты здесь без меня не скучала.
— Как сказать, — задумчиво проронила я. — Извини, я пришла пораньше и заказала себе мартини.
— А по какому поводу праздник? Выпила уже полбутылки. — Серов отодвинул от меня бокал с вином. Я инстинктивно потянулась за ним. — Тебе уже достаточно, — остановил он меня и посмотрел на пустой стол. — О, да ты ничего не ела! Вот тебя и повело.
— Ничего подобного! — изобразила я возмущение. — Я трезвая как стеклышко!
— Давай закажем что-нибудь. — Серов подозвал официанта и заказал два испанских супа, две отбивных из лося с гарниром из овощей, две пиццы по-милански, два черных кофе и апельсиновый сок.
Пока официант выполнял заказ, я сделала вид, что мне стало плохо. Серов заметил это и, когда официант принес заказ, достал из внутреннего кармана пиджака какой-то пакетик, высыпал его содержимое в один из стаканов с соком и размешал.
— На, выпей, — сказал Серов, протягивая мне стакан.
— Не хочу! — Я начала нести полную ахинею, будто алкоголь ударил мне в голову. — Что, отравить меня пытаешься?
— Да, как Отелло Дездемону, — пошутил Серов.
— Вот видишь! — с вызовом произнесла я. — Убить человека тебе ничего не стоит. Хочешь и со мной расправиться, как со своим другом Терновским?
Серов изумленно уставился на меня, ничего не понимая:
— С чего ты взяла, что его убил я?
— А где ты был тридцатого октября с четырех до шести часов вечера?
— Не помню, — растерялся Серов.
— Вот видишь, у тебя нет алиби. — Я торжествующе вскочила и уже почти кричала. Окружающие стали оборачиваться. Серов попытался меня усадить и успокоить.
— Сейчас, подожди. Я попытаюсь вспомнить. Ты только сядь и успокойся. — Он прикоснулся ко мне рукой, но я с силой ее оттолкнула. — Попей кофейку. — Серов пододвинул мне чашку кофе.
— Не пытайся заговаривать мне зубы! — закричала я и по гладкой поверхности стола направила чашку обратно, но сделала это так неловко, что смахнула ее на пол.
— Дорогая, только не надо бить посуду, — попытался обратить все в шутку Серов. — Сейчас я все вспомню. Так, в этот день я был в больнице. Да, точно. Я попал туда с приступом острого аппендицита. Отвезли меня днем, где-то в час двадцать, и пролежал я там до понедельника.
— После операции по удалению аппендикса так быстро не выписывают, — возразила я.
— А мне не делали операцию. Аппендицит сам рассосался.
— Ну конечно! Разыграл все, как по нотам. Изобразил приступ аппендицита и попал в больницу. Там тебе стало легче, и о тебе временно забыли до следующего дня. А ты тем временем покинул на пару часов больницу и убил Терновского. А когда дело было сделано, вернулся обратно. Пока тебя обследовали, прошло три дня. Так ничего и не обнаружив, благополучно выписали.
Как это удобно! Как говорится, алиби налицо.
— Да нет, у меня действительно был приступ. Я не мог пошевелиться. А не то чтобы убить кого-то.
Неожиданно мой взгляд упал на стакан с соком, и я, снова вспомнив о яде, резко переключилась:
— А зачем ты хочешь меня отравить? Думаешь, меня так легко убить?
О-ши-ба-ешь-ся.
— Почему ты решила, что я хочу тебя отравить?
— Думаешь, я не заметила, как ты в стакан всыпал какой-то порошок?
Серов от души рассмеялся:
— Это «Alka — Seltzer». Средство от опьянения. Не бойся, пей, — и Серов ласково погладил меня по голове.
Я сурово сверкнула на него глазами, и он сразу же убрал руку. Я упорно отказывалась пить сок, подумывая о том, что Серов подсыпал туда яд. Я уже мысленно представляла себе, как отравленная падаю на пол, как вокруг собираются зеваки и глазеют на меня, как Серов потешается над моей доверчивостью.
— Не верю! Покажи упаковку! — потребовала я после всех этих страшных картин. Серов, улыбаясь, послушно достал пакетик и передал мне. Я его повертела в руках, внимательно прочла все надписи и даже понюхала. Но однозначного вывода о том, лекарство это или яд, так и не сделала.
— Теперь веришь? — не скрывая улыбки, спросил Серов.
— Ты всегда это носишь с собой? — недоверчиво спросила я, глазами указывая на пакетик «Alka-Selt-zer». — Запасливый.
— Ты права, бывает, что и я страдаю от этого. — От чего страдает Серов, он не уточнил, боясь еще больше разозлить меня.
— Попробуй сначала ты, — твердо сказала я и пододвинула свой стакан Серову.
Он взял его, не сводя с меня глаз, сделал небольшой глоток и собрался уже поставить стакан, как я недовольно потребовала:
— Еще!
Серов сделал еще один большой глоток, вопросительно посмотрел на меня и протянул стакан, как бы приглашая меня последовать его примеру. Я, несколько поколебавшись, все-таки решилась и, мысленно перекрестившись, со словами «Будь, что будет!» залпом выпила весь сок. После этого я почувствовала сильную жажду и, бесцеремонно схватив стакан Серова, осушила и его.
Второй стакан апельсинового сока, видимо, оказался лишним, и я сочла за лучшее поскорее добраться до дамской комнаты. Поднявшись, я хотела бодрым шагом направиться к туалету, но вовремя спохватилась и изменила походку на шатающуюся. Я так вошла в роль, что около двери не рассчитала колебательного движения и, не вписавшись в дверной проем, ударилась о косяк.
Удар пришелся в лоб и оказался довольно ощутимым. От боли мои глаза закрылись. Серов, наблюдавший за происходящим, тут же подбежал и подхватил меня под руки.
Чтобы привести в чувство, он с силой встряхнул меня. Мои глаза открылись, но смотрели пустым, отсутствующим взглядом. Как последнее средство, Серов закатил мне пощечину. Тут я действительно пришла в себя окончательно.
Вздохнув, я заморгала. Слезы непроизвольно навернулись на глаза. В этот момент я ощутила всю силу удара от столкновения с косяком, к которой примешивалась боль от пощечины. Я уронила голову Серову на грудь. Он обнял меня, как маленькую девочку, и стал гладить по голове. От этого я еще больше разревелась.
Когда я почувствовала некоторое облегчение, Серов спросил:
