После моей первой встречи с Кларками Петров немало рассказал мне о них. Мистер Кларк был старым коммунистом и имел хорошие связи в кругах высоких политических деятелей и государственных чиновников. По словам Петрова, "он лично знаком даже с государственными министрами". По другим высказываниям Петрова я понял, что Кларк был в дружественных отношениях с Пахомовым, который незадолго до этого возвратился в Советский Союз. Кларк занимался стоматологической практикой в Сиднее и, по-видимому, довольно много путешествовал по миру. Он оставлял впечатление процветающего человека и похвалялся тем, что в качестве тайного "красного" агента вступил в члены Либеральной партии, что, якобы, открыло ему вход в высокие политические круги.
Я никогда не выяснял, правда это или нет, но Петров воспринимал его бахвальство всерьез и, по крайней мере, на этой стадии считал, что он может быть полезен. Если Кларк и не был "красным" агентом, то он вел себя явно в расчете на то, чтобы создать о себе такое впечатление. Поступая таким образом, он мог нанести вред своим связям из числа политических деятелей.
Отношения с ним развивались, и в ноябре 1952 года Петров пригласил супругов Кларк на прием в советское посольство в Канберре по случаю советского государственного праздника, попросив меня привезти их туда.
Торжество состоялось в здании посольства, что дало мне возможность составить впечатление о его внутренней обстановке и освоиться в ней.
Сама церемония стоит того, чтобы остановиться на ней особо, так как она отличалась от принятой у нас на праздниках такого рода. Когда супруги Кларк и я вошли в вестибюль, мы встретили сцену с восковыми фигурами. Сотрудники посольства и их жены неподвижно и чопорно стояли вдоль стены в порядке старшинства и с таким видом, будто им предстоял некий торжественный ритуал, для участия в котором им нужно было собрать все свои силы.
Петров стоял отдельно в стороне с таким же церемонным и чопорным видом и представлял гостей в манере, которая соответствовала церемонности и чопорности общей атмосферы. Каждый гость в его сопровождении шел вдоль ряда дипломатов и пожимал руки с таким видом, как будто ему приходится обмениваться рукопожатиями со статуей. Когда это тяжелое испытание закончилось, нас провели в следующее помещение, которое было значительно больше, и где группы людей уже выпивали и закусывали.
Мои обязанности на такого рода мероприятиях состояли в том, чтобы вести наблюдение и пытаться запомнить присутствующих лиц, их численность, а также кто с кем общается. В то же время мне нужно было укрепить свой собственный статус, ненавязчиво демонстрируя мои хорошие отношения с четой Петровых, другими сотрудниками посольства, а также с известными коммунистическими функционерами. Я знал, что это вызовет уважение ко мне со стороны прочей мелкой сошки. Кроме того, при знакомствах с новыми лицами мои связи из числа сотрудников посольства, с которыми я познакомился через Петрова, служили залогом моей надежности.
Например когда я заметил Джима Хили, коммуниста и секретаря Австралийского профсоюза портовых рабочих, я немедленно поприветствовал его. Хили - влиятельный человек в Австралии. Одного его слова достаточно, чтобы у любого судна возникли серьезные затруднения в портах Содружества . И он это уже неоднократно демонстрировал. Ни одна судоходная компания не осмелится бросить ему вызов в сфере трудовых отношений, а попытка любой группы из состава его профсоюза оказать ему противодействие будет быстро подавлена. По вопросам, касающимся положения в промышленности и в области трудовых отношений, он имеет прямой выход на чиновников самого высокого уровня, министров и даже на премьер-министра.
Хили - грубовато-прямой и общительный человек с открытыми и обезоруживающими манерами. Он приятен в компании, а также учтивый и информированный собеседник. В противоположность истеричности многих коммунистов, Хили с его внешностью крупного и добродушного человека производит впечатление устойчивой личности с сильным характером.
Каждому становится ясно, что если когда - либо коммунистическая партия окажется способна использовать в своих целях какой-либо кризис в Австралии, то не номинальные лидеры партии, а именно он станет человеком, определяющим судьбу нации.
Конечно, у Хили множество политических противников, но удивительно то, что те же люди, которые готовы видеть его повешенным за его политическую и профсоюзную деятельность, в личных отношениях с ним проявляют только дружественные чувства. Однако дружеские связи Хили с "враждебными капиталистами" не уменьшают его влияния среди коммунистов. Поэтому с моей стороны было правильным делать так, чтобы меня видели с ним при любой возможности.
Как раз в тот момент, когда мы с Хили, беседуя, потягивали из своих стаканов, я по мимолетным брошенным в моем направлении взглядам понял, что являюсь предметом обсуждения между Петровым и стройным темноволосым молодым человеком. До этого я никогда его не видел и поэтому поставил себе задачу посмотреть на него поближе.
Он был в компании привлекательной молодой женщины, вероятно его жены. Мне удалось незаметно приблизиться к ней и я предложил ей выпить со мной. Выяснилось, что в 1949 году она была в Польше и в Советском Союзе, и её высказывания давали основания полагать, что она благожелательно относится к политическим режимам в обеих этих странах. Она сообщила, что живет в Дарлингтон поинт - одном из фешенебельных пригородов Сиднея.
Я уже подготовил почву для дальнейших расспросов, когда молодой человек, который очевидно наблюдал за нами, появился рядом с ней. Она представила его как своего мужа, и с этого момента мне уже больше ничего не удалось узнать. Он появлялся как будто из ниоткуда именно тогда, когда я был готов возобновить разговор с его женой.
Я был достаточно благоразумен, чтобы не обсуждать в его присутствии вопросы личного плана и ушел с приема, узнав очень немного об этой супружеской паре. Тем не менее для Службы безопасности я сообщение подготовил.
Несколькими месяцами позднее я увидел фотографию в газете, в которой сообщалось, что эта молодая женщина была женой второго секретаря одной из дипломатических миссий. Я снова проинформировал Службу безопасности и, насколько мне тогда стало известно, на этом все дело и закончилось. Однако после этого дипломат и его супруга покинули страну при весьма таинственных обстоятельствах. Эта история показывает, как внешне безобидная встреча может позднее оказаться весьма важной. Хороший агент может почувствовать определенные возможности в ситуации, которая для неподготовленного человека представляется весьма заурядной.
Прием в посольстве и вечеринка у Петровых завершили нашу поездку в Канберру. По крайней мере, внешне все подтверждало, что эти общественные мероприятия укрепили связь между Петровым и четой Кларк. Петров, по-видимому, счел их не только полезными людьми, но и приятными партнерами по вечеринке. Эта новая дружба привела к занятному эпизоду, происшедшему после нашего возвращения в Сидней. История не имела прямого отношения к делу, но о ней стоит рассказать, так как она показывает фривольную сторону характера Петрова, если такого бесстрастного человека можно назвать фривольным.
Кларк всегда называл своих женщин-друзей "своим гаремом" и часто вставлял в разговор упоминания о своих поездках по Египту.
- Вам следует познакомиться с моим гаремом, - часто говорил Кларк как Петрову, так и мне.
И Петров и я были убеждены, что все это пустое хвастовство, поэтому решено было устроить ему проверку. Мы предложили ему провести в его квартире "ночь в гареме", при этом я должен был предстать как египтянин, принц Али Мохамед, а Петров - как паша из моей свиты.
Для завязки затеи я написал Кларку письмо, в котором вспоминал нашу с ним дружбу в Египте и сообщал, что надеюсь с ним увидеться во время моей предстоящей поездки инкогнито в Австралию. К нашему удивлению Кларк не сделал никакой попытки уклониться от такой встречи. Он принял все меры к тому, чтобы в один из вечеров "прибывающему принцу" были представлены три молодые женщины.
Для того, чтобы Петров и я имели хоть какое-то сходство с внешностью реальных египтян, я взял напрокат из костюмерной две фески. При моем темном цвете кожи лица и бороде, а также с феской на голове я довольно легко мог сойти за египтянина. Петрову же при наличии фески вообще не требовалось более никаких театральных реквизитов - он на все сто процентов выглядел как восточный владыка египетский или турецкий. Я приехал на вечеринку один, а Петров должен был прибыть вслед за мной.
Кларк и его жена уже ждали нас, и с ними находились три молодые привлекательные женщины: Мария, Мэри и Джоан, одетые в изысканные вечерние наряды, которых Кларк представил с тщательно подготовленным церемониалом. Кларк хорошо отработал свою часть сценария, а три молодые женщины делали книксены с такой легкостью, которая свидетельствовала о долгой и тщательной подготовке.
