— Я буду сзади, — ответила я.
— Рядом с Эдиком? — Крапивина еще имела силы и желание ревновать своего супруга ко мне.
— Рядом со Смирновым. Если он начнет бузить, я сумею его утихомирить.
— Эдик, садись с другой стороны. — Крапивина предпочла проконтролировать, куда сядет ее муж, и только когда убедилась, что меня с Крапивиным разделяет безмолвный Смирнов, успокоилась и села на переднее сиденье.
— Куда едем? — спросил Проханов, заводя машину.
— Придется ехать по области, а потом через западный пост ГАИ проскочить в город. Тут что-то произошло неподалеку, вся милиция стянулась. На посту наверняка проверяют все машины.
— Да, есть такое дело, — живо ответил Олег. — Я пока к вам ехал, настоящую пробку на въезде в город видел. Гаишники всех подряд проверяют.
— Значит, едем на запад.
Мы потратили время, делая крюк, зато беспрепятственно преодолели более спокойный, по сравнению с северным, пост ГАИ. Тут тоже активно проверяли машины, но предпочтение отдавали тем, что выезжали из города. Часть дороги, работающей на въезд, оставили практически без присмотра. Лишь один вялый автоинспектор курил на обочине дороги, рассматривая редкий поток машин. Наш потрепанный «Мерседес» не привлек его внимания, и мы легко проскочили мимо.
— Куда дальше? — уточнил Проханов.
— Пока прямо, дальше я покажу.
Конечно, мне не хотелось везти Смирнова в нашу конспиративную квартиру, но другого адреса у меня не было, показываться в квартире Крапивина мы просто не могли.
Мое внимание привлек берет Крапивиной.
— Мария Аркадьевна, можно попросить вашу шляпку?
— Мой берет? — уточнила она, снимая головной убор. — Пожалуйста. А что вы собираетесь с ним делать?
— Благодарю вас, — я водрузила берет на голову Смирнова, натянув его ему на глаза. — Хочу лишить хулигана зрения, временно, разумеется. Как видимость, Леонид Владимирович? — поинтересовалась я у Смирнова.
— Да пошла ты! — огрызнулся он и дернул головой, желая избавиться от несимпатичной шляпки.
— Ну, ну, не дергайтесь. — Я ударила Смирнова по ноге. — Это временное неудобство, скоро зрение вернется к вам.
Следуя моим скудным указаниям, «налево», «направо», «прямо», Проханов живо довез нас до нужного адреса и остановил машину там, где я ему показала.
— Еще одно маленькое неудобство, Леонид Владимирович, — я достала из кармана чистый носовой платок, скомкала его и засунула в рот Смирнова, — очень не хочется, чтоб вы поднимали шум. Ночь на дворе все-таки.
Смирнов начал рычать и извиваться, но я быстро осадила его:
— А будете сопротивляться, я попрошу эту милую женщину заткнуть вам рот. У нее это неплохо получается, если вы помните.
Крапивина с гордой улыбкой посмотрела сначала на меня, потом на мужа, а Смирнов после этих слов сник и попыток препятствовать нашим действиям не предпринимал. Эдуард Петрович с супругой вышли из машины и помогли мне вытащить Смирнова. Леонид Владимирович по-прежнему ничего не видел. Он выбрался на улицу, я дотолкала его до ближайшей скамейки, усадила и поставила рядом с ним «часовых»: семейство Крапивиных.
— Побудьте здесь.
Они сели на скамейку, рядом со Смирновым, а я подошла к Проханову.
— Олежка, ты не помнишь, как давно мы с тобой виделись, не считая сегодняшнего дня, разумеется? — задала я вопрос.
— Недавно, когда ты в гараже у меня была, — ответил он.
— А до гаража, когда мы виделись?
— Ну, полгода, наверное, уже прошло.
— Вот и отлично. Давай мы будем считать, что последний раз виделись полгода назад, а этих нескольких дней просто не было. Договорились?
— Так машина же… — начал было он.
— А машину я у тебя завтра куплю. Приеду сразу с деньгами и куплю.
— Ну, Женька, ты даешь, — усмехнулся Проханов. — Могла бы просто сказать, забудь, Олежка, про меня и друзей моих, и про дом, в который ты нас привез, тоже забудь. Я ведь парень неболтливый, сама знаешь. Я лишнего трепать не буду.
— Вот и отлично, — улыбнулась я. — Тогда до завтра.
Мы добрались до дома уже в первом часу ночи, на наше счастье, любопытных прохожих поблизости не было, так что на парня с кляпом во рту и наручниками на запястьях никто не мог обратить внимание. Тем не менее мы постарались максимально быстро преодолеть расстояние от подъезда, возле которого остановились, до подъезда, в котором жили.
Оказавшись в квартире, Эдуард Петрович с удовольствием скинул ботинки и потянулся.
— Наконец-то мы дома, как хорошо.
Я с улыбкой посмотрела на своего клиента и повела Смирнова в комнату, где отстегнула наручник с его левой руки и пристегнула к трубе батареи. Сняв с головы Леньчика беретку и вынув кляп, я сказала:
— Устраивайтесь поудобнее, Леонид Владимирович.
Смирнов огляделся по сторонам, потом уселся прямо на пол и зло посмотрел на меня.
— Ты сумасшедшая, — сказал он, — ты даже не представляешь…
— Представляю, — перебила я своего собеседника. — Но вы сами во всем виноваты, у меня не было другого выхода.
— Что тебе надо? — спросил он.
— Просто поговорить.
Пододвинув кресло к батарее, я уселась напротив Смирнова и посмотрела ему в глаза:
— Вам знакомо имя Крапивина?
— Нет, — он отвернулся.
— Крапивин Эдуард Петрович, журналист, который поведал миру страшную историю о том, как сын заказал своего отца. Неужели не слышали о таком?
— Этот худощавый стручок и есть журналист Крапивин? — Смирнов кивнул в сторону кухни.
— Это он.
— Вот гад. — Леньчик покачал головой. — Сначала статьи свои клепает, а потом в заложники меня берет. Меня, Смирнова. Совсем страх потеряли журналюги поганые.
— Крапивин сам стал заложником. Заложником обстоятельств. И у меня есть основания полагать, что вы приложили к этому руку.
— Чего? — Смирнов вскинул голову. — Да чтобы я марал руки о всякую падаль? Мне дела нет до этого Крапивина.
— Неужели? Неужели вам никогда не хотелось отомстить поганому журналюге?
— Да будь моя воля, я бы его сразу в землю зарыл, — зло ответил Смирнов.
— Так что ж не зарыли?
— Не до этого было, — тихо ответил Леньчик. — Много других проблем накопилось. Журналиста я на десерт оставил.
— Выходит, настало время десерта, вы разгребли все проблемы и решили побаловать себя сладеньким. — Я продолжала измываться над Смирновым.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Он снова отвернулся и потрогал болезненную шишку у себя на лбу. — Есть что-нибудь от головной боли? Башка раскалывается.
— Еще бы она не раскалывалась, — усмехнулась я, поднимаясь с кресла. — После встречи с огнетушителем у любого башка раскалываться будет.
Я вышла из комнаты и направилась в кухню. Здесь уставший и сонный Эдуард Петрович сидел за столом с чашкой горячего чая, а заботливая Марусенька хлопотала возле него.
— Ну что? — спросили они в один голос, увидев меня. — Сознался?
— Нет. — Я подошла к раковине и включила кран с холодной водой. — Уже начинаю сомневаться, что ему есть в чем сознаваться. Либо он Ваньку валяет, либо действительно не понимает, чего я от него хочу.
— Не верьте ему, — категорично заявил Эдуард Петрович. — Это он, я уверен. — Бедный журналист уже так устал жить в неведении, что готов был приписать свои страдания любому.
Я отнесла болеутоляющее Смирнову. Он жадно выпил воду, делая большие глотки, потом утерся, вернул мне пустой стакан и тихо спросил:
— Надеюсь, вы не собираетесь держать меня здесь всю ночь?
— А вы хотите, чтобы я вас домой отвезла или обратно в «Юрту»?
— Я устал и хочу спать.
Я подошла к кровати, стащила покрывало, подушку и кинула их на пол к ногам Смирнова.
— Ложитесь, Леонид Владимирович. Поговорим завтра утром.
— Ты больная, — простонал он, оттолкнув ногой предложенную подушку.
— Дело ваше, — ответила я и вышла, не закрыв за собой дверь.
Когда я заглянула в комнату минут через пять, Смирнов полулежал на полу, прислонившись к стене, и спал. Подушку он подложил под прикованную к трубе руку.
Я присоединилась к семейству Крапивиных, которые по-прежнему чаевничали на кухне.
— Что вы собираетесь делать дальше? — шепотом спросил Эдуард Петрович.
— Пока не знаю, мне надо подумать, — ответила я, наливая себе воды.
— Ой! — Мария Аркадьевна вздрогнула.
Мы с Крапивиным посмотрели на нее, а она, улыбаясь, объяснила свою реакцию:
— На мобильный телефон кто-то позвонил, он у меня на вибраторе стоит. — Растянув верхнюю пуговицу на кофте, она ухватилась за шнурок, на котором висел ее мобильник, и достала телефон.
— Кто может звонить тебе в такое время? — Удивленный Крапивин посмотрел сначала на часы, потом на супругу.
— Не знаю, — робко ответила она, протягивая трубку мужу. — Номер не определился.
