Кристина не пьет, так как в восемь часов утра ей ехать к боссу. Александр Василевский жив, а Василий Прусс – отец девочки, над которой я насмехалась в учебные годы. Я не удивлюсь, если в процессе расследования мы выясним, что Олег – единокровный брат Глеба. Такие сюжеты бывают не только в фильмах. Что же нам делать?
Будто бы читая мои мысли, слово берет Кристина, которая все это время попивает газировку:
– И каков наш следующий шаг?
– Вопрос хороший. Согласна с тобой, что к Глебу ехать не стоит, потому что там твой папаша – самая загадочная фигура во всей истории. Василевский услышал, как тот разговаривает с кем-то по телефону, там звучала фраза о том, что Глеб ничего не подозревает, продолжаем действовать. Прусс отмазался, но я ему не верю.
– За время общения с Василевским-старшим он только раз упомянул моего отца – когда предупредил, что он охраняет его сына. Сан Саныч не знает, что я – дочь его бывшего телохранителя. Сам отец никогда не рассказывал мне, на кого работает. Знаю только, что жил он не дома, а на работе. Мы с мамой практически его не видели, а на всяких фотографиях со светских раутов, где присутствовали Александр Василевский, а потом и его сын, их охрана старалась не светиться. Моему бате удавалось оставаться в тени, будучи на виду. Полезное умение. Надо будет усовершенствовать этот навык.
– Да, мне тоже. Я думаю, лучше оставить все как есть. Ты отправишься к Сан Санычу и будешь продолжать делать все, что он скажет, но на этот раз будешь сообщать нам. Мы же скажем Глебу и Пруссу, что долгое время следили за тобой, но ничего не смогли нарыть.
– Мы не скажем Глебу правду? – удивленно спросил Олег.
– В чем Прусс и был прав, так это в том, что наш наниматель импульсивен. Кристина, у твоего отца был человек в стане Прохоровой, но он вынужден был раскрыть себя, чтобы меня не убили. Василий Михайлович скрывал наличие своего человека среди людей главного конкурента его босса. Он объяснил это тем, что Глеб неосмотрительно мог выдать двойного агента на одном из мероприятий.
– Узнаю отца – говорит мало, просто делает.
– Да, в действенности методов Пруссу не откажешь, но твой «Вольво» он так и не нашел. Как бы то ни было, мы, принимая в расчет импульсивность Глеба и то, что сейчас он весь на нервах, не станем раскрывать ему личность Арины Вишневской. Он может проговориться Пруссу, а нам не нужно, чтобы дядя Вася сейчас узнал, что его дочь работает на его прошлого работодателя, который инсценировал свою смерть.
– Это какой-то дурдом, – добавил Олег.
– Я согласна, но имеем, что имеем. Крис, ты поедешь к Василевскому в восемь утра и примешь все его указания. Будем надеяться, это снова будет слежка. Потом сообщишь нам. Мы же вернемся к нанимателю с пустыми руками. В очередной раз разочарую его, но не беда, вряд ли он меня уволит – Глеб разбит и никому не доверяет. Утром под предлогом продолжения слежки за Ариной мы с Олегом поедем к Кириллу – тому самому человеку, которого Прусс попросил внедриться в охрану Прохоровой. Он залег на дно, но есть шанс, что сейчас он находится в убежище, в которое привозил меня. Что ж, время позднее, так что в дорогу.
У калитки я попросила Олега идти к машине, а сама задержалась, чтобы перекинуться еще парой слов с Кристиной.
– Ты прости меня еще раз, ладно? Я никогда не была идеальной, и твоя история это подтверждает.
– Ты права, никогда, – Кристина наконец улыбнулась.
Уверена, она нас не предаст.
Когда я уже вышла за калитку, она слегка окликнула меня и добавила:
– Если бы не трюк со вспышкой, я бы тебя одолела.
Я ничего не ответила, а только улыбнулась. На этот раз за руль «Нивы» молча сел Олег – он будто бы понял, что мне нужно подумать, поэтому управление машиной будет меня отвлекать.
Кто бы мог подумать – Александр Василевский жив, а Кристина Ольхова – дочь Василия Прусса. Мы – главные герои детективного триллера с элементом шпионажа. Меньше всего я верю Пруссу. А что, если он общался с Прохоровой? Но зачем Василевскому следить за сыном издалека?
Слишком много вопросов. Я надеюсь найти ответ хотя бы на один из них.
Уверена, Кирилл будет гнуть линию касательно того, что Василий действительно разговаривал с ним в тот вечер. Такие спецы не сдают своих боевых товарищей. Но я намерена пообщаться с ним по душам, потому что он показался мне человеком чести. Нужно высказать ему все, как есть – сказать, что Прусс вызывает огромные подозрения и что он может быть уже не тем человеком, дружбой с которым Кирилл дорожит.
За раздумьями время пролетает быстро, и вот мы уже в особняке.
Нас встречает Василий Михайлович.
– Как ваша слежка? – интересуется охранник. – Вас долго не было.
– Мы нашли короткостриженую блондинку, подходящую под описание. Она посетила пару баров, а потом, изрядно подвыпившая, уехала на своей «Мазде» домой. Мы продолжительное время следили за домом из засады, но ничего примечательного не заметили. Никаких намеков на «Вольво». Завтра утром продолжим – однажды она совершит оплошность.
– Хм. А не лучше ли было прижать ее? Надавить, допросить?
– Василий Михайлович, мы же не головорезы. Это люди Прохоровой привыкли давить на людей – причем в прямом смысле этого слова. Я не собиралась нарушать закон, – как уверенно прозвучала от меня эта фраза. От девушки, которая только что избила человека, привязала его и допрашивала, держа на прицеле. Но Прусс должен мне верить.
– Ясно. Ведете неспешную слежку. Ну что ж, воля ваша. Я ждал вас и чертовски устал. Пойду спать. Доброй ночи.
– Доброй ночи, Василий Михайлович. А где Глеб?
– Сейчас спустится.
Глеб спустился к нам, излучая тотальную усталость. Лицо заросло щетиной, волосы растрепаны и торчат в разные стороны. В который раз убеждаюсь, что мужчины любят драматизировать похмелье. Наверняка парень весь день валялся в кровати.
Даже не поздоровавшись и зевая, Василевский спросил:
– Как
