Однако, как это ни странно, ей ни на минуту не пришло в голову отказаться от данного обещания. Наоборот, она начала собираться быстро и сосредоточенно, как если бы ей предстояло сложное и серьезное дело. Вышеуказанное дело, при всей его простоте и незатейливости, имело одно, зато несомненное преимущество: не сидеть в четырех стенах, а действовать. Безрассудно кинуться вдогонку за Массаром было все же лучше, чем предусмотрительно дожидаться его, не выходя из дому. К такому решению ее подтолкнула тяга к движению, к переменам — вполне осмысленная, поскольку Камилла не имела склонности скитаться без цели. Долгое пребывание на одном месте, в Сен-Викторе, начинало сковывать ее разум и приносить свои плоды, бесцветные и безвкусные. А тут еще эта история про болото, где томится душа Сюзанны. Разумеется, Камилла верила в нее не больше, чем Солиман, но теперь, после убийства Сюзанны и бегства Массара, у нее внутри гулял леденящий сердце сквозняк, словно между двумя открытыми дверями. Ей казалось, что эти двери захлопнутся и сквозняк прекратится, если она немедленно отправится на поиски Массара и его волка.
Камилла собрала вещи, свернула ноты трубочкой и положила их в правый карман рюкзака, в левый сунула «Каталог профессионального оборудования и инструментов». Надела рюкзак на плечи, взяла сумку с инструментами, огляделась и, удостоверившись, что все в порядке, закрыла за собой дверь.
Обитатели Экара делали все тихо и неспешно, как обычно бывает в дни похорон. Бютей и Солиман возились с грузовиком, еле шевеля руками. Камилла подошла к ним, поставила рядом рюкзак. Вблизи грузовик более всего напоминал фургон для перевозки скота, чем что-либо другое. Бютей промывал пол и решетчатые боковины тугой струей из шланга, и на землю стекала черная, густая жижа из овечьего помета с соломой. Солиман развертывал полотнища брезентового тента, которые им предстояло натянуть на каркас кузова. До Камиллы только сейчас дошло, что это означало: грузовик будет их общей спальней.
— Не расстраивайтесь, — крикнул Бютей, стараясь перекрыть шипение водяной струи, — этот грузовик — Красавица и Чудовище в одном лице. Он легко трансформируется. Часа за два, а то и меньше, я сделаю из него номер в трехзвездочной гостинице.
— Бютей часто берет фургон, чтобы попутешествовать с семьей, — объяснил Солиман. — На него можно положиться, у тебя будут все удобства и собственная, отдельная комната.
— Верю на слово, — ответила Камилла, охваченная сомнениями.
— С фургоном только одна проблема — запах. От него никак не избавиться, — признался Солиман. — Он въелся в доски.
— Понятно.
— И даже в железо.
— Понятно.
Внезапно шипение воды смолкло. Солиман взглянул на часы: десять тридцать.
— Пойдем переоденемся, — произнес он дрожащим голосом. — Нам уже почти пора.
По пути мужчины встретили Лоуренса, неторопливо подъезжавшего к дому по тропинке. Канадец, одетый во все темное, поставил мотоцикл, обнял Камиллу.
— Я приехал домой, но тебя уже не было, — сказал он. — Ты срочно понадобилась в Экаре?
— Я поеду вместе с Солиманом и Полуночником сразу после похорон. Они хотят выследить Массара, но у них нет водительских прав.
— При чем здесь права? — спросил Лоуренс и, отступив на шаг, озабоченно взглянул на Камиллу.
— Я умею водить грузовик.
Лоуренс тряхнул головой.
— Ты сама так решила? — осведомился он нарочито спокойным голосом. — Стать водителем грузовика. По-другому было нельзя?
Камилла пожала плечами.
— Так уж вышло, — объяснила она. — Когда наш оркестр ездил с гастролями по Германии, администратору не хотелось день и ночь сидеть за рулем. Вот он и взял меня в помощники.
— God, водитель грузовика, — растерянно пробормотал Лоуренс. По вине Камиллы, и только по ее вине, в его идеалах появлялись все новые, огромных размеров бреши.
— По-моему, в этом нет ничего позорного, — осторожно заметила Камилла.
— Но и ничего изысканного.
— Ну разумеется.
— А что это за история, как ты нанялась шофером к Солиману и Полуночнику? Где ты собираешься их высадить?
— В том-то и вопрос. Лоуренс, я нигде их не высажу, я буду возить их до скончания века, пока они не сцапают Массара.
— Ты хочешь сказать, эти типы всерьез решили найти Массара? — Лоуренс не на шутку встревожился.
— Именно так.
— И ты их повезешь? То есть ты сейчас уезжаешь?
— Да. Думаю, это ненадолго, — неуверенно произнесла Камилла.
Лоуренс положил руки ей на плечи.
— Ты уезжаешь? — повторил он.
Камилла подняла на него глаза. На лице канадца промелькнуло выражение отчаяния. Он покачал головой.
— Только не сейчас, — сказал он и крепко сжал плечи Камиллы. — Останься со мной. Хотя бы сегодня ночью.
— Соль хочет ехать сразу после похорон.
— Только на одну ночь.
— Я скоро вернусь. Я тебе позвоню.
— Бессмыслица какая-то, — прошептал Лоуренс.
— Полицейские не чешутся, а этот тип станет убивать других. Ты же сам говорил.
— God. Я же не говорил, что тебе нужно ехать.
— Они не умеют водить машину.
— Я очень хочу, чтобы ты осталась, — настаивал Лоуренс.
Камилла замотала головой.
— Они меня ждут, — произнесла она чуть слышно.
— Господи Иисусе! — воскликнул Лоуренс, отстранившись от нее. — Мальчишка, старик и женщина — в погоне за таким опасным человеком, как Массар. Что вы трое вбили себе в голову?
— Я не строю никаких планов, просто веду грузовик.
— Нет, ты что-то задумала. Надеешься схватить Массара?
— Может, так и случится.
— Смеешься! Это не детские игры. Нужно провести расследование.
— Если он зарежет овец еще где-нибудь, мы поедем за ним следом.
— Следить — не значит схватить.
— Наведем справки, разузнаем, на какой тачке он ездит. Как только это станет нам известно, мы его отыщем. Думаю, уложимся в несколько дней.
— И больше они ничего не замышляют? — подозрительно спросил Лоуренс.
— Солиман собирался его убить, а Полуночник — вспороть ему живот, от шеи до паха, но только когда он будет мертв, из человеколюбия. Я им сказала, что не сяду за руль их проклятого грузовика, если они не пообещают привезти Массара живым, в целости и сохранности.
— Опасное дело. Глупое и опасное, — заявил Лоуренс, который не мог смириться с мыслью о предстоящей разлуке.
— Я знаю.
— Тогда почему ты в него ввязалась?
Камилла замолчала, не находя ответа.
— Это как-то само собой получилось, — растерянно произнесла она наконец.
И действительно, это казалось ей наиболее подходящим объяснением.
— Bullshit! — выругался Лоуренс. — А что, выпутаться из этого никак нельзя?
Камилла снова пожала плечами.
— Бывает, впутаешься во что-нибудь по пустяковым причинам, а потом не можешь выпутаться, даже если причины у тебя самые веские.
Лоуренс опустил руки, вконец расстроенный.
— Ну хорошо, — мрачно проговорил он. — И в какой машине вы поедете?
— В этой. — Камилла подбородком указала на грузовик.
— Это не грузовой автомобиль, это фургон для перевозки скота, — отрезал Лоуренс. — Это фургон для скота, где воняет дерьмом и овечьим жиропотом. Это не грузовик.
— На самом деле это, кажется, все-таки грузовик. Бютей сказал, что, если его вымыть, вычистить, накрыть брезентом и установить все необходимое, это будет просто дворец на колесах.
— Камилла, все равно там страшно грязно. Ты об этом подумала?
— Да.
— И тебе придется спать вместе с этими двумя типами. Об этом ты тоже подумала?
— Да. Так получилось, вот и все.
— А ты подумала о том, что Массар может вас обнаружить?
— Нет пока.
— Так вот, это вполне вероятно. И дурацкий брезентовый тент не защитит вас от нападения.
— Если он приблизится, мы его услышим.
— И что дальше, Камилла? Что вы дальше будете делать? Вы трое — мальчик, старик и женщина?
— Пока не знаю. Там посмотрим.
Лоуренс развел руками, как бы признаваясь в бессилии.
После погребения люди собрались в Экаре, чтобы помянуть Сюзанну Рослен. Они долго обсуждали более чем скромные похороны, организованные в соответствии с волей покойной, которая четырьмя годами раньше сделала все необходимые распоряжения своему нотариусу: «Она чихать хотела на всякие штучки-дрючки, цветочки-веночки, лучше пусть малышу останутся какие-то деньги, чтобы он смог навестить родину предков; а с ней пусть похоронят старую овцу Морисетту, когда она, в свою очередь, умрет, потому что Морисетта всегда была верной и любящей подругой, хоть и не слишком сообразительной, и пусть над ее могилой кюре скажет доброе слово о Морисетте». Нотариус недвусмысленно намекнул Сюзанне, что подобное языческое требование вряд ли будет выполнено, но его клиентка заявила, что ей плевать на религиозные строгости, она сама пойдет к кюре и утрясет этот вопрос.
