– Значит, я тебе эти проблемы создал?
Опять тот же тон, за которым прячется угроза. Антону вдруг стало неуютно.
– Юлия считает, что ты можешь что-то знать об этом.
– Что именно?
– Это уж вы обсуждайте между собой. За круглым столом…
Заметив, что Крамарь медленно поднимается в кресле, Антон осекся на полуслове.
– А теперь закрой пасть и слушай меня! – неожиданно рыкнул Крамарь. – С бабой я ни за какой стол не сяду, пока жив. Разве что в постель лягу, и то еще подумаю, я теперь что-то переборчив стал. И на ее предъявы мне наплевать. А проблемы тебе, лепила тупой, создала сама Юлька. Потому что послала тебя с этим ко мне, а ты, мудачина, согласился.
– Не вижу никаких проблем. – Антон все еще пытался сохранить лицо.
– Сейчас увидишь!
Антон следил за его физиономией, но не уследил за руками. Крамарь, очевидно, нажал какую-то скрытую кнопку, и едва прозвучала последняя фраза, как в кабинет, топоча, ввалились все трое охранников.
Все, чему научили Антона Сахновского в ВДВ, он давным-давно не использовал. Однако форму держал – помогали бассейн и регулярные пробежки. Но, помимо техники рукопашного боя, он как хирург прекрасно знал, как причинить человеку невыносимую боль.
Когда гоблин, встретивший его в предбаннике, опустил короткопалую лапу на его плечо, Антон мгновенно перехватил ее, сделал полшага вправо и стремительно развернулся. Кость негромко хрустнула в локте, и гоблин моментально рухнул на колени с ревом:
– Сломал, сука! Он мне руку сломал!
– Извини, – усмехнулся Антон. – В другой раз будешь вежливее.
И тут он допустил ошибку – на мгновение потерял бдительность.
Двое уцелевших «быков» одновременно атаковали его с разных сторон. Тот, что помоложе, совсем сопляк, коротко взмахнул рукой с кастетом. Метил в голову – и не промахнулся.
Антона словно кувалдой по черепу хватили. Перед глазами вспыхнул и рассыпался огненный фейерверк, он поневоле выпустил руку своей жертвы, которую все еще сжимал в захвате. Гоблин распластался на полу, придушенно матерясь, но перед глазами у доктора Сахновского все плыло, координация движений нарушилась, и в следующую минуту охранники уже заламывали его руки за спину, пиная коленями в почки.
– Не здесь, дуболомы! – рыкнул Крамарь и, взглянув на дверь кабинета, прибавил: – А ты пошла вон отсюда!
Последняя фраза относилась к наштукатуренной девчонке-секретарше, которая заглянула из приемной.
Та мигом юркнула на место, чтобы охранники могли беспрепятственно протащить к выходу скрученного Антона. На ходу он еще пару раз получил по голове – не кастетом, но тоже основательно. Сил, чтобы вырваться, не было.
В приемной он успел заметить лицо секретарши. Девчонка, годившаяся в дочки почтенному киевскому хирургу, восприняла все происходящее совершенно спокойно – как должное.
Охранники выволокли Антона из офиса и швырнули на асфальт. Как только он попытался приподняться, носок тяжелого ботинка врезался в лицо, разбив в кровь губы; второй удар едва не сломал ему нос. От жестокого пинка в пах его спасла только хорошая реакция – Антон успел откатиться, и охранник промахнулся, потеряв равновесие.
Доктор мгновенно перевернулся на живот, чтобы прикрыть самые уязвимые места, а удары тем временем посыпались градом. К двоим охранникам присоединился третий – тот самый, со сломанной рукой. Сжимая в здоровой руке бейсбольную биту и кряхтя от боли, он пару раз с маху врезал обидчику по спине, а затем в ярости разнес одну за другой обе передних фары его машины.
Антон решил, что на этом все и закончится. Но ошибся.
Его торопливо обыскали и забрали ключи от автомобиля. Один из охранников сел за руль, другой подогнал свою машину. Затем, несколькими жестокими ударами лишив жертву возможности сопротивляться, они подняли Антона и забросили в багажник его собственной машины. Крышка багажника захлопнулась, мотор заработал – автомобиль тронулся.
Куда его везли – неизвестно. Но, как только машина остановилась, он начал стучать и кричать, но толку от этого не было никакого. Малейшее усилие отдавалось адской болью в голове, и Антон решил смириться со своим положением, резонно рассудив: уж если его оставили в багажнике живым, то вовсе не для того, чтобы он здесь отдал богу душу.
Хотя… Что-то это напоминало. Запереть и бросить. Хоть в том же погребе. Почерк похож, да и манера исполнения. Разве что руки остались свободными.
Наручные часы чудом не разбились, и он мог видеть их циферблат со светящимися цифрами, по которому торопливо бежала секундная стрелка.
В таком положении доктор Сахновский провел чуть меньше часа. Это время понадобилось его спасителям, чтобы разыскать машину и вскрыть багажник.
Первой, кого он увидел, оказавшись на свободе, была Юлия Гаранина.
– Простите меня, Антон, ради бога, я представить не могла, чем это кончится!
– При чем тут вы? Я уже взрослый мальчик, сам должен был сообразить.
– Может, лекарства или в больницу?
– Спасибо… Сам справлюсь.
– Нет?
– Нет. И милицию не вздумайте беспокоить.
Милицейский наряд Юлия попыталась вызвать сразу после того, как Антон, постанывая, с залитым кровью лицом выбрался из багажника. Но он с ходу отмел эту идею. Присел на крыло – ноги все еще плохо держали – и выслушал короткий рассказ Юлии о том, как она здесь оказалась.
История его спасения укладывалась в несколько фраз. Ей позвонили на мобильный с незнакомого номера. Было сказано: ее киевский приятель лежит в багажнике собственной тачки, тачка стоит в лесополосе за городом, ключи – в салоне под ковриком. Затем ей посоветовали не поднимать шум – но без особого нажима и угроз, что в таких случаях нехарактерно. Да она и сама понимала: если явится на указанное место с милицейским эскортом, о случившемся завтра же станет известно всем и каждому. Поэтому сама села за руль и помчалась за город – выручать Антона.
Машина стояла там, где и было указано. Фары разбиты, переднее крыло помято, шины – все до единой – проколоты в нескольких местах.
Но это не главное – такую проблему Юлия могла решить в два счета. Она немедленно отзвонилась знакомому владельцу станции техобслуживания. Уже через полчаса поврежденную «тойоту» грузили на платформу эвакуатора. К утру шины заменят, установят новые фары, отрихтуют корпус – все за счет Юлии.
Хуже обстояло дело с потерпевшим. Однако Антон мало-помалу приходил в себя, с мрачной ухмылкой вспоминая давнее присловье: «Врачу, исцелися сам».
– Чем еще я могу помочь? – растерянно глядя на его разбитую и окровавленную физиономию, спросила женщина. – Вы весь в крови…
– Кровь, Юлия, удаляют чистой тканью, смоченной холодной водой, – буркнул Антон. – Подойдет и влажная салфетка, желательно антисептическая. У вас в сумочке, случайно, не найдется?
– У меня и сумочки нет. Забыла дома. – Юлия огорченно развела руками.
– Ничего страшного, – сказал Антон. – Обойдемся. И в остальном вроде тоже обошлось. Противно, конечно, унизительно… Но все-таки этих придурков было трое, и все вдвое моложе меня. – Он попытался глубоко вздохнуть, закашлялся и сплюнул розовую слюну. – Одно ясно: били без азарта, команды угробить меня явно не поступало. Тошноты вроде нет, в глазах не двоится, ребра как будто целы. Внутричерепной травмы или сотрясения, похоже, удалось избежать, а все остальное… Гематомы рассосутся, ссадины заживут.
– И все-таки вам надо было бы…
– Мне, Юлия, надо где-нибудь спокойно полежать. Лучше до утра. И попить мочегонное, скажем, обычный фуросемид. Он активизирует циркуляцию крови в сосудах, глядишь, голова перестанет трещать. Ну и еще что-нибудь: ноотропил, пирацетам… Но главное – отлежаться. Отвезете меня в гостиницу?
– Какая гостиница? – Юлия даже ногой топнула. – У меня вам будет гораздо лучше. Все условия, врач…
– Врач не понадобится. Разве что станет совсем плохо и я соберусь помирать.
– Ох, не надо так шутить, Антон… Двигаться можете?
– Попробую.
До машины Юлии Антон добрался без посторонней помощи. Его шатало, но ноги держали, и в салон он забрался самостоятельно.
Но в пути его почему-то укачало, начало темнеть в глазах, и Юлия, не обращая внимания на его протесты, прямо на ходу вызвала бригаду «скорой», указав номер своего дома.
На место они прибыли практически одновременно с бригадой. Антон попытался отказаться от носилок, но санитары подхватили потерпевшего под мышки, вытащили из салона и в два счета доставили на второй этаж – в спальню хозяйки.
Там его раздели, сделали пару инъекций, в том числе и снотворное, а Юлии было сказано, что пациенту в самом деле больше пользы принесет покой и отдых, чем стационарное лечение.
Как только «скорая» уехала, женщина задернула шторы в спальне, чтобы солнце не разбудило Антона прежде времени, а сама, поразмыслив минуту, набрала номер Крамаря.
