– Что-то случилось? – поинтересовался он.
– Мама заболела, – прозвучало в ответ.
– Могу дать только две недели. И за свой счет.
– Хорошо, меня это устроит, – промурлыкала Марина.
Ни к какой маме она, конечно, не поехала. Да и нужды не было – та, слава богу, была совершенно здорова. Однако Марина поняла, что судьба дает ей шанс и, если сейчас не ухватить за хвост синюю птицу удачи, другого случая может и не представиться. «Или пан, или пропал», – решила она.
Марина была провинциалкой даже больше, чем Карина. Ту отец, торговавший мандаринами на Тишинском рынке, привез в Москву в пятнадцатилетнем возрасте, устроил в английскую спецшколу, а потом в престижный вуз. Марине приходилось всего добиваться самой. В ее родном Томске среднегодовая температура была около ноля градусов, а из развлечений от советской эпохи оставалась только пара обветшалых кинотеатров. А Марине хотелось великосветской жизни и пляжей с пальмами. Чего ее родители, врачи районной больницы, обеспечить никак не могли.
По счастью, Маринка с детства была раскованна, обаятельна и очень легко сходилась с людьми. В школе она занималась художественной гимнастикой, ездила на сборы и подружилась там с несколькими девочками из Москвы, с которыми потом старательно переписывалась. Позже это знакомство пригодилось. Закончив по настоянию родителей медучилище, Марина тут же рванулась в столицу, где одна из подружек по переписке пристроила ее администратором в фитнес-клуб. Больших денег она там, разумеется, не получала, зарплаты еле-еле хватало на то, чтобы снимать дешевую квартирку и быть во что-то одетой. Но Марина была рада и этому. Пока у нее в активе было самое главное – молодость и красота. А на такой товар всегда найдутся покупатели, главное только реализовать его с умом. И не продешевить.
Более подходящий вариант, чем Евгений Крутилин, трудно было себе представить. Молодой, симпатичный, богатый, да к тому же, похоже, и человек хороший – что еще надо?
И Марина решила бороться за него до победы.
Первым делом она отправилась в салон красоты и привела себя в порядок. Потом купила на остатки сбережений пару шикарных шмоток. После чего засела у себя дома и стала ждать.
* * *
Придя в клуб, Женя был очень разочарован, когда не увидел Марину за стойкой. Не то чтобы он хотел встречи с ней, наоборот, даже побаивался этого, но девушки не оказалось на месте, страх тут же сменился досадой.
– Светик, а где Марина? – небрежно спросил он у другой администраторши после занятия.
– Да отпуск взяла ни с того ни с сего. Дела, наверное, неотложные появились, – пожала плечами та.
Несколько секунд Лохнесс постоял в раздумьях, потом произнес:
– Слушай, а ты мне не дашь ее номер телефона? Она просила меня кое-что узнать… – он ляпнул первое, что пришло в голову, и не заботился о достоверности.
– Вообще нам запрещено. – Девушка явно мялась и не знала, как поступить, но, видимо, у Крутилина был такой вид, что она сжалилась: – Ну хорошо, записывайте…
* * *
Лохнесс летел на ежегодную экономическую конференцию фирм, занимающихся информационными технологиями, проходившую в Женеве. Компьютерщики не случайно выбрали этот представительный и респектабельный город для своих встреч. Тут можно и деловые контакты наладить, и отдохнуть, все для этого под рукой.
Крутилин просидел весь день на конференции, выслушивая докладчиков, и к обеду был опять выжатым как лимон.
«И правда, пора отдыхать, Крутилин», – подумал он.
Он был на этой конференции не в первый раз, и многими полезными для бизнеса контактами и связями ему удалось обзавестись именно здесь, но теперь прежний азарт прошел, и он как будто отбывал неприятную повинность. Именно сегодня ему невыносимо тяжело было сидеть в этом огромном зале, пусть и оборудованном множеством кондиционеров, и слушать доклады представителей крупных компаний. Ему вдруг нестерпимо захотелось выбежать куда-нибудь на улицу.
Евгений осторожно поднялся, пытаясь не привлекать к себе внимания, и медленно вышел в холл, там немного постоял, облокотившись о подоконник и думая, что ему делать со своими импровизированными каникулами. В зал он решил сегодня не возвращаться.
Женева – город все-таки не вполне туристический, достопримечательностей не так уж много, но вполне можно кое-что посмотреть.
И он медленно направился к выходу, когда его окрикнул кто-то сзади. Голос, показавшийся жутко знакомым, с трудом произносил русские слова:
– Женька, ты!
Он обернулся и увидел Гинзбурга, с которым расстался всего пару месяцев назад, в Санкт-Морице:
– Ты? Какими судьбами тут?
– Да я на международную выставку! Говорил же, у нас с Лорой своя фирма.
– А у меня как-то совсем вылетело из головы, что тут много разных мероприятий проводится, – признался Лохнесс.
– Слушай, – Игорь приобнял Крутилина и повел его к выходу, – пошли встречу отметим, а? Кроме того, ты мне ужасно вовремя подвернулся. Видишь ли, у меня к тебе дело есть.
В маленьком французском ресторанчике на берегу Женевского озера Игорь первым делом заказал еду и напитки, а когда их принесли, начал развлекать Лохнесса веселыми историями, которых у него в запасе всегда было множество.
– Игорек, ты чего темнишь? – спросил Крутилин после еды, доставая зубочистку. – Я же вижу, что у тебя ко мне какой-то серьезный разговор. Мы уже выпили, поели, а ты все не приступаешь к делу. На тебя не похоже.
Взгляд Гинзбурга стал необычно серьезным.
– Да я все не знаю, как начать. Хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал. Я обычно балагурю, меня и привыкли так воспринимать. Поэтому мне нужно, чтобы сейчас ты сосредоточился. То, что я тебе скажу, может повлиять на твою жизнь.
– Ну-ну, слушаю, – Крутилин, наоборот, почему-то развеселился, настолько необычно было видеть Гинзбурга серьезным.
– Ты ведь знаешь, что Лоре достался в наследство огромный холдинг. Там много разных компаний, так или иначе связанных с древесиной: это и лесозаготовительные компании, и строительные, и судостроительные, и деревообрабатывающие, и много других. Еще в прошлом веке один из ее предков скупил леса в нескольких штатах и разбогател на этом. Холдинг принадлежит Лоре, но не полностью, пакет акций есть и у других ее родственников. Но я не про это сейчас. А про то, что создал новую перспективную компанию, пока не афиширую ее связь с этим холдингом. Она будет только наша. И сейчас эта компания начала выставлять акции на продажу. Их пока никто не берет, – медленно говорил Гинзбург, подбирая русские слова.
– Ну и что ты этим хочешь сказать? – не понял Евгений. А сам подумал: «Надо же, его акцент все сильнее и сильнее. Скоро уже никто не поверит, что он родился в России».
– Пока никто не берет! – многозначительно повторил Игорь. – Так что скупай их на все деньги, какие у тебя есть, и на все, которые сможешь одолжить. Говорю, дело верное, ты меня знаешь, я тебя никогда не подводил.
Крутилин подумал, что не случайно Гинзбург основал эту фирму. Условия брачного контракта, составленного Лорой, наверняка связывали его по рукам и ногам. И он решил иметь хоть что-то полностью свое. «Весьма неглупо», – решил он.
Женя согласился поддержать старого друга. Гинзбург назвал ему неприметного дилера, и Крутилин купил через него акции компании Игоря, благо свободные средства на тот момент имелись. Первое время прибыли не было почти никакой, затем дивиденды стали потихоньку расти. Но однажды, открыв в Интернете знакомую страницу, Лохнесс увидел, что акции фирмы Гинзбурга, еще вчера продававшиеся по двадцать долларов, сегодня упали до четырех.
Крутилин торопливо набрал номер мобильного телефона Игоря, но тот был недоступен.
– Евгений Александрович! У вас все в порядке? – поинтересовалась вошедшая в кабинет Вика.
– У меня пока да. А вот у моего друга…
Телефон Гинзбурга ответил только поздно вечером.
– Игорь? Наконец-то!
– Привет, Жень. Извини, что был не на связи, – Гинзбург казался встревоженным.
– Ты скажи мне ради бога, что у тебя происходит?
– Жека, временные трудности. Ты, главное, верь мне. И запомни то, что я тебе скажу. Может быть всякое, но ни при каких, слышишь, ни при каких обстоятельствах не продавай акции.
– Игорь, ты меня извини, конечно, мы с тобой друзья… Но я буду продавать твои акции, пока они окончательно не упали в цене. Мне сейчас очень нужны деньги.
Это было чистой правдой. Положение дел на фирме Крутилина в тот момент было не лучшим, имелось несколько крупных обязательств, в том числе, что самое неприятное, перед Мамедовыми, братьями Карины.
– Послушай меня! – заорал в ответ Гинзбург. – Ни в коем случае не продавай! Барахтайся как можешь, избавляйся от всего, но акций не продавай. Жди, пройдет время, может, три года, может, год. Все образуется. Мы уходим в тень, акции будут стоить центы. Пользуйся этим и продолжай покупать! Когда потом выбросим – котировки будут сумасшедшие. Ты меня еще вспомнишь, а пока извини, совсем нет времени.
