– Но вот девушка подтвердит… – начал было Женя, но в этот миг сержант заломил ему руку за спину, а капитан наставительно сказал:
– Сопротивление органам милиции при исполнении. До года.
Настя ускорила шаг.
– Вы знаете этого человека? – спросил капитан Чекасов.
Настя кивнула.
– Тогда пройдемте с нами.
– А ну пошли! – Игорь толкнул аварца в плечо.
– За что вы его! – Настя чуть не плакала.
– Паспортный контроль, – ответил Чекасов. – Вы, знаете этого человека, так?
Назовите его фамилию, имя, отчество.
– Женя… – растерялась Настя. – То есть…
– Так, – ухмыльнулся Чекасов, – как говорится, даже не удосужилась узнать, как его зовут. Ваш паспорт?
Трясущимися руками Настя протянула капитану красную книжку.
– Все в порядке, – ответил тот, протягивая его владелице, – можете быть свободны.
– И знаете что, – процедил сквозь зубы Власенко, – могли бы найти себе более подходящую компанию.
– Да что ты с ней базаришь, – усмехнулся Чекасов, – эти шалашовки за бабки под кого хочешь лягут.
– Что?! – Женя резким движением освободился от захвата, и если бы капитан не увернулся, на него обрушился бы удар, на какой способен только благородный горец, защищающий честь любимой женщины.
– Падла! Сучонок! Кавказская образина. Мразь черножопая!
Женю оттащили в коридор за дежуркой, втолкнули в «обезьянник» и теперь били оба. Власенко отрабатывал на нем удары в живот, а Чекасов молотил дубинкой по спине и по почкам.
– Сейчас тебе пропишем на пиво, – процедил сквозь зубы Чекасов и ребром ладони ударил Джавада по печени. Парень согнулся, судорожно хватая ртом воздух.
– Что вы делаете! – в панике кричала бросившаяся за ними Настя.
– Пошла отсюда, подстилка! – рявкнул Чекасов.
– Настя, я прошу, иди, – прохрипел Женя. – Иди ко мне домой, принеси паспорт.
– Но они убьют тебя! – крикнула девушка.
– Не убьем, только поучим, как надо разговаривать. – И, саданув в последний раз Женю по голове резиновым «демократизатором», капитан милиции заметил:
– Ладно, давай его в камеру. Пусть поваляется и Подумает, а там видно будет.
– Настя, паспорт, слышишь! – что было сил крикнул Женя. – Он в куртке.
Было поздно, и в окнах огромной коммуналки, где вместе с родителями обитал Джавад, свет уже потух. Запыхавшаяся Настя поднесла руку к пуговке дверного звонка (их тут была тьма, по числу комнат, и все, что характерно, без подписей, но кнопку Джавада она разыскала бы и с завязанными глазами). Ей показалось, она даже услышала, как глубоко в недрах квартиры отозвалась резкая трель. Настя переступила с ноги на ногу и нетерпеливо взялась за потертую медную ручку: ну открывайте же поскорей!.. Томительно поползли нескончаемые секунды… и наконец сердце у нее нехорошо екнуло. Было бы кому услышать звонок, ее давно уже впустили бы внутрь. Настя принялась лихорадочно разглядывать другие кнопки: ничего не поделаешь, придется побеспокоить соседей.
В голове царил полнейший сумбур, она спросила себя, зачем ей соседи, если Магомета с Патимат все равно явно нет дома и дверь комнаты, соответственно, заперта, потом вдруг вспомнила, как однажды пришла в гости к подруге и увидела бумажку, прилепленную рядом со звонком: «Пожалуйста, стучите: спит ребенок»…
Время скоро час ночи, а младенцев в этой квартире как минимум двое… Ничего: как проснутся, так и уснут, небось золотая слеза не выкатится, и все, что могли выдать Насте разгневанные мамаши, не имело ровным счетом никакого значения, ведь Джава…
Ждать помощи от соседей было, наверно, действительно бессмысленно, но и уйти просто так, даже не попытавшись… Настя вновь решительно подняла руку, намереваясь давить все кнопки по очереди, пока кто-нибудь да не выйдет.
Однако в этот момент дверь отворилась сама. В скудно освещенном проеме возник невысокий седой мужчина, показавшийся ей совсем незнакомым. То есть она просто не могла вспомнить, видела ли его прежде, когда бывала у Джавада.
– Извините, ради Бога, за беспокойство, – пролепетала Настя в полном отчаянии. – Скажите, пожалуйста, есть дома кто-нибудь из Сагитовых?..
Мужчина окинул ее критическим взглядом и, видимо, понял, что речь шла о жизни и смерти.
– Да вы заходите, – проговорил он затем. – Что стряслось-то?
Отдаленного намека на сочувствие оказалось достаточно: отчаянно крепившаяся Настя немедленно разревелась в сорок ручьев. Незнакомый человек вдруг показался ей едва ли не родным, и она, всхлипывая и размазывая слезы, принялась рассказывать о случившемся на вокзале. Ее не оставляла жуткая мысль: а ведь Джаву там… все это время… пока она…
– Я-а-асненько, – наконец протянул мужчина.
За его спиной тихонько приоткрылась дверь в одну из комнат, и он, словно затылком уловив происшедшее за нею движение, негромко позвал:
– Тетя Фира, вам Патя ключ от комнаты не оставила?
Дверная щель раскрылась пошире; оттуда выглянула сухонькая пожилая женщина с характерными еврейскими чертами лица. Настино беспросветное отчаяние тут же сменилось чуть ли не эйфорией: кого-кого, а Эсфирь Самуиловну, с которой у Сагитовых были самые доверительные отношения, она помнила прекрасно.
Но только она успела испытать ликующий оптимизм, а тетя Фира открыть рот, чтобы ответить мужчине, как между ее ногами проскользнул пушистый серый кот и тотчас, шкодливо прижав уши, во всю прыть умчался по коридору – лишь мелькнул хвост, ликующе выгнутый вопросительным знаком. Старая женщина ахнула и устремилась в погоню, махнув рукой уже на бегу:
– Там, в буфете…
– Угу, – сказал мужчина и провел Настю в комнату. – Вы посидите пока.
Сейчас с паспортом разберемся…
Ключ в самом деле лежал на верхней полочке обширного готического буфета.
Мужчина взял его и вскоре вернулся, неся злополучную серпастую-молоткастую книжицу.
Настя поспешно подхватилась со стула, бормоча «спасибо» и одновременно прикидывая, хватит ли у нее денег на машину обратно до Ладожского, ведь метро уже минут двадцать как…
– Вы лучше позвоните-ка домой, предупредите, что задерживаетесь, – проворчал мужчина. Он без суеты надевал снятую с вешалки темно-серую пуховую куртку. – Скажите им там, пусть не волнуются, вас привезут…
Настя шагнула вперед:
– Я с вами…
– Нет. Вы нас тут подождете.
Она как-то сразу поняла, что спорить с ним бесполезно.
– Алеша, вы куда собрались? – ахнула тетя Фира, вернувшаяся с котом на руках. – Вы же… вам еще…
Услышав имя, Настя запоздало припомнила, с каким упоением Джавад ей рассказывал про дядю Лешу, соседкиного жильца. По его словам, это был человек, который ни в какой ситуации сам не пропадет и другим пропасть не позволит. Вот он, значит, на самом деле какой… Потом до нее дошло, что неожиданный помощник выглядел и вправду неважно. Именно так, словно у него была высокая температура.
И еще он почему-то старался поменьше двигать левой рукой…
– А вы что посоветуете, в милицию обратиться – усмехнулся Алексей и вытащил из кармана пеструю лыжную шапочку. – Вот съезжу за Джавой, потом девушку домой отвезу… Всего-то делов…
Он дружески улыбнулся тете Фире. Та промолчала и отвела глаза, явно испытывая какие-то очень сложные чувства. Чувств этих Настя так и не поняла, да ей, собственно, и не было до них дела. Она твердо знала одно: теперь с Джавой ничего не случится. Теперь его выручат.
Хозяйка комнаты спустила на пол кота:
– Давайте я пока хоть чайком вас попою…
Приемник Ладожского отделения постепенно заполнялся. В три небольшие камеры, где не было ничего, кроме деревянных досок, запихивали всех подряд независимо от пола и возраста.
В крайней от входа камере сидело несколько человек, среди них две «красотки»: одна помоложе, высокая, интересная, другая уже потасканная, – их взяли у ларька «Интим».
В этом ларьке, несмотря на все официальные распоряжения, можно было купить все – от презервативов до гигантских сиреневых фаллопротекторов с запахом ванили. Милиция следила только за тем, чтобы «интересные» предметы не слишком бросались в глаза. Хозяином ларька был небезызвестный Завен Погосян, находившийся у транспортников под хорошо оплачиваемой «крышей». На всякий случай от «Интима» отгоняли девочек – чтоб не мозолили глаза. На этот раз не повезло Светке Писарец и Вальке Самохиной. И сейчас, сидя прямо на полу, они громко возмущались. Менты взяли их, как раз когда начинается самая работа.
– Ну хотят попользоваться, так день на то есть! – говорила Валька. – Вот люди! Собаки на сене! Цапали бы днем, когда клиентов мало!
– Им же хуже, – пожала красивыми плечами Светка. – Меньше заработаем – меньше отстегнем.
За свою судьбу они не волновались, поскольку были хорошо знакомы с личным составом отделения, а с некоторыми даже очень хорошо.
