Ознакомительная версия.
Эля – двоюродная сестра матери. Классная девица. Хотя, какая уж тут девица – младше Люды на десять лет, значит, ей тридцать семь уже. Но все равно классная. Давным-давно получила MBI в английской бизнес-школе, да так там и осталась. Съездить к Эле – это в принципе здорово. Он давно хотел, но Люда упиралась. Несколько раз они были там всей семьей, но одного она его отпускать не хотела. В чем дело? Она что, Эле не доверяет? Впрочем, Люда всегда придумывает какие-нибудь дурацкие запреты, когда надо и не надо. Просто ей скучно. Не работает уже со времен царя гороха, уже на стены от безделья лезет. Значит, предлагают ехать в Лондон? Очень хорошо.
– Не имеешь ничего против? Замечательно. На следующей неделе поедешь в Москву оформлять визу. А сейчас спать, пожалуйста, ложись.
Это ничего не значило, он сказал «спать», надо кивнуть и улыбнуться. А потом выйдет, и можно будет делать все, что угодно. Все равно проверять не будет. А почему он все еще сидит здесь?
Кравцов действительно как будто не торопился уходить.
– Что у тебя опять с мамой случилось? Она говорит, ты ей нахамил.
– Может быть. Смотря что считать хамством.
– Так нахамил или нет?
– Я считаю, что нет. Но все равно извинюсь. Завтра.
– Хорошо. Извинись, уж будь так любезен.
Кравцов поежился, как будто от холода. Но в комнате было тепло. Холодным был сын. Конечно, он извинится. И совершенно не факт, что он действительно надерзил, просто поговорил, наверное, как он умеет, с ледяным безразличием в голосе. Этого хватило. Иногда Кравцов думал: «Хоть бы он влюбился по-настоящему!» Должно же хоть что-то его встряхнуть, растопить? Да, ему определенно пошла бы на пользу неразделенная любовь. Чтоб помучился чуть-чуть, как все нормальные люди. Но только немного, и чтобы все хорошо кончилось.
Когда отец наконец вышел, Илья понял, что действительно хочет спать. Какой, однако, послушный мальчик. Сказали «спать», значит, спать. Надо только Дэну чиркнуть, а то он, наверное, нервничает.
И правда, за последние сорок минут в чате появились три сообщения. Дэн был спокоен, просто излагал свои соображения по этому самому злосчастному поводу. Крепкие нервы. Ничего, у него не хуже.
«Они решили услать меня в Лондон». Ответ пришел сразу: «Меня бы кто-нибудь так «услал»! Ты поедешь? – Конечно. – Ну и засранец! – А что я должен делать? – Ладно. Не бери в голову. Все будет нормально». В ответ, вопреки обыкновению, Илья послал три подмигивающих смайлика и вышел из чата, предварительно уничтожив всю переписку за сегодняшний день. Он знал, что Дэн сделал то же самое.
«Чаевых не дам», – подумал Панюшкин, угрюмо глядя на переполненную пепельницу и пустые чашки из-под кофе, красовавшиеся на столе. Уже десять минут он тщетно пытался поймать официанта, чтобы заказать еще. Обслуживание в гостиничном баре явно оставляло желать лучшего.
Мозговой штурм затянулся. Ситуация на самом-то деле была гораздо сложнее, чем утром. Тогда была какая-то надежда, что зацепка появится через Аида и этот его форум. Теперь с этой версией пришлось попрощаться. Тьфу ты, черт! Только проблем себе нажили! Наверняка Кравцов завтра устроит разнос, каких еще не видывали. На вид он мужик, в общем, нормальный, но любой на его месте разозлился бы. И уж как пить дать, покажет пацаненку своему, где раки зимуют.
– А не факт, что это была такая уж пустая затея, – возразил Турецкий. – Я бы на твоем месте еще поговорил с этим мальчиком с глазу на глаз.
И опять это была у Турецкого чистая интуиция. Не существовало никаких рациональных причин, чтобы настаивать на отработке этой версии.
– Хотите честно, я сейчас больше думаю о том, как отбрехаться, когда завтра будут звонить Подгурскому из мэрии. Вы не представляете, какой кровью был добыт этот ордер.
– Представляю. Алевтина рассказала в красках.
Панюшкин не смог сдержать улыбку.
– Сережа, пока это единственная зацепка. Не дожидайся, пока Кравцов всех за жабры схватит. Он, скорее всего, и не в курсе того, что творит его отпрыск. Понимаешь, это само по себе абсурд: убийство пэтэушниц и этот мальчик с золотой ложкой во рту. Это слишком абсурдно, чтобы быть просто совпадением. Проверь, может, все-таки они знали друг друга?
– Так что мне делать-то? После школы его ловить, что ли?
– А хотя бы и так. Только домой больше носа не кажи. Папаша тебе этого не простит. Да, и у тебя только одна попытка. Думаю, он сразу доложит об этом Кравцову-страшему, и второго шанса тебе не оставят. А насчет скандала у Подгурского не волнуйся. Ну, побушует еще немного. Так ведь не уволит же!
«Как знать, как знать», – подумал Панюшкин и, решив, что без дополнительной порции кофеина уже обойдется, направился прямо к кассе. Поскандалив с квелым официантом, появившимся с таким видом, будто его оторвали от решения проблем мирового масштаба, он ушел.
– До завтра, Александр Борисович!
Про Альку Турецкий как-то забыл. Новости, принесенные Панюшкиным, его взбудоражили. На самом деле он был практически уверен, что все эти проверки IP-адреса и прочие компьютерные фокусы – чистая липа. Проверить, конечно, надо было, но ведь это просто разные жанры – первый зам мэра города и сатанисты – маргиналы. Оказалась не липа. Надо все-таки повнимательнее быть с этими современными технологиями. Странное совпадение. Действительно странное. Главное, что Панюшкин не струсил и продавил эту историю до конца. А то ведь может пойти на попятный со всеми этими чиновничьими скандалами.
Спать не хотелось. Он решил прогуляться. Какой смысл идти в номер, когда все равно будет ворочаться еще часа два как минимум. Рядом с гостиницей был небольшой сквер – там можно нарезать круги, дышать воздухом и думать.
Выйдя на улицу, он без всякой задней мысли поднял голову и посмотрел на окна своего номера. В них горел свет. «Алевтина! – вспомнил Турецкий. – У нее там, наверное, уже голова кругом пошла от погружения в личную жизнь Смородского». Идея с прогулкой отпала сама собой.
Телевизор работал. Рядом на тумбочке лежали подключенная к нему камера и разделенные на две стопки кассеты. Видимо, в одной кучке – отсмотренные, а в другой – нет. Алька спала.
Поза у нее была неудобная, как будто виноватая: на самом краю неразобранной кровати, ноги наполовину свисали к полу. «Будить? Конечно же, будить!» – принял решение Турецкий.
Она открыла глаза моментально, от первого звука голоса. Села, взъерошила волосы и метнулась в ванную. Через пять минут вышла и буднично начала рассказывать об увиденном.
– И что? Какой из всего этого можно сделать вывод? Я отсмотрела пять сорокаминутных кассет феерической мерзости, и у меня нет никаких идей по поводу мотива убийства. И можешь сколько угодно говорить о моей профнепригодности!
Турецкий поморщился. Она, что, комплиментов ждет? Или просто шутит? Похоже на последнее – Алевтина ехидно улыбалась, была спокойна, как танк, хоть и выглядела зверски усталой.
– Кассета за кассетой – гулянки с проститутками. Разной степени замысловатости. Проститутки в основном малолетние. Ты мне говорил, что у этого парня были какие-то планы в политике. Так тут я вообще не понимаю, на что он рассчитывал? Он ведь, я так поняла, даже не прятал все это богатство. Он считал, что ему все с рук сойдет? – Алевтина двинулась к шкафчику за плащом. – Хочу тебе сказать, что работа у меня вредная. Для психики. Молоко где?
Шутка была неудачная, но Турецкий подумал, что лучше все-таки засмеяться.
– Ладно. Иди к себе. Завтра опять поговорю с этой сумасшедшей дамочкой.
Следующую мысль он озвучивать не стал, но она заключалась в том, чтобы выставить Анне Федоровне счет по дням, посоветовать обратиться к семейному психологу, послать воздушный поцелуй, уехать в Москву и никогда больше не вспоминать о семье Смородских. Пусть сами разгребают свои авгиевы конюшни. Тут нужен не частный детектив, а ассенизатор!
Алевтина уже стояла в дверях, когда раздался телефонный звонок. Это был не мобильный. Турецкий снял трубку гостиничного аппарата. Помолчал минуты полторы, слушая, что ему говорят.
– Аля, если хочешь, поезжай к себе в гостиницу, а я – в горбольницу. Смородская отравилась.
Алевтина молча проследовала за ним к лифту.
Около проходной стояла Кира.
– Извините, что я вам на ночь глядя позвонила. Просто я больше никому не хотела об этом говорить.
Турецкий был уверен, что найдет Киру в худшем состоянии. Для девочки, папа которой недавно умер, а мама накачалась таблеток, Кира выглядела совсем не плохо. Способность делать хорошую мину при плохой игре, видимо, передается по наследству.
– Как она?
– Да нормально. Сделали промывание. Спит. – Девочка недоверчиво посмотрела на стоявшую рядом Алевтину. – На самом деле, я и сама могла бы справиться. Вы уж извините. Нервы сдали. – За последними словами последовал ироничный смешок.
– Да разве с такими вещами можно справиться в одиночку! – Алевтина старалась быть уместной. Пыталась, чтобы ее слова звучали сочувственно. И ей действительно было жалко девочку, но почему-то получилось все равно фальшиво. Дурацкая ситуация.
Ознакомительная версия.
