Жара и эта игра словами не давали Джону возможности сосредоточиться. Он боялся, что если закурит, то вспыхнет пожар.
-- Курите, пожалуйста, Уиллс, -- предложила старая дама, будто читая его мысли. Но здесь не было никакой магии. Просто Джон непроизвольно крутил пачку сигарет в запотевших пальцах.
-- Наша проблема -- время, мистер Уиллс, -- снова послышался звучащий как бы издалека голос Гамаля, и мягкость этого голоса действовала словно гипноз. -- Если Обри будет убит вечером в субботу, очень многие из нас окажутся беззащитными. Наш каннибал не оставит нас в покое, даже если умрет от несварения желудка.
-- Осман! -- Старая дама уставила на него костлявый палец. -- Пока вы разбираетесь в этой пустой болтовне, мистер Уиллс, я задам вам прямой вопрос. Точнее, два вопроса. Вы здесь для того, чтобы убить Обри Муна? И если так, то вы действуете в одиночку или как чей-то агент?
Джон старался собраться с мыслями. Он сказал себе, что это как раз то, на что они с Харди надеялись. Эта пожилая женщина, живущая в куче старого хлама, который стоит двести тысяч долларов, и ее друг из другого мира вполне могут быть теми самыми людьми, которые втравили его и ту девушку Прим в это грязное дело. Джон решил вести себя осторожно.
-- Вы хотите, чтобы я признался в довольно странной вещи, будто я готовился убить человека? -- поинтересовался он.
-- Вы все знаете обо мне, и во всех подробностях, -- сказал он. -Поэтому наверняка догадываетесь, кто может быть моим нанимателем.
-- А вот это нам совершенно неизвестно, -- призналась миссис Хевен. -Если кто-то сошел с ума, Уиллс, то нам тем более трудно определить, кто он такой.
"Не кроется ли за всем этим какой-то подвох, -- спросил себя Джон, -или это просто игра, чтобы узнать, что он собирается делать, кого подозревает?"
-- Вы не думали обратиться в полицию? -- задал он новый вопрос.
-- А с чем? -- возразил Гамаль. -- Совсем не секрет, что многие люди ненавидят Муна. И ему доставляет истинное удовольствие заявлять об этом газетам, полиции и многим людям. Он не раз публично говорил, что его личная безопасность обеспечена тем, что у него слишком много врагов, которые делают все возможное, чтобы с ним ничего не случилось. Я не могу сказать полиции больше того, что они уже знают. Но они спросят меня: "А что он вам сделал? Да вы такой же, как все". -- Уголок рта Гамаля чуть дернулся. -- И если я сделаю мою историю достоянием публики, Уиллс, то в моей стране найдутся люди, которые заточат меня в подземную тюрьму, такую глубокую, что оттуда не будут слышны мои стенания. А если я открою другие имена, то те люди будут публично обесчещены, их дома порушены, а бизнес пропадет. Ничего нельзя добиться, обратившись к полиции... пока мы не сможем указать пальцем на того человека, который задумал убить Муна.
-- И мы не знаем, на кого показывать, -- добавила миссис Хевен.
Джон поразился тому, что эта странная пожилая дама, такая достойная, несмотря на свое невероятное окружение, могла пойти против всего могущества Муна. Он наполовину поверил им, но довериться полностью все же не мог. Джон закурил новую сигарету и глубоко затянулся. Его рубашка была насквозь мокрой от пота.
-- Я уверен, вы знаете, что полиция следит за вами, Уиллс? -- сказал Гамаль. -- Вы с ними говорили?
-- Скажем так, это они говорили со мной, -- ответил он. -- Они знают, кто я на самом деле. И Мун знает, что я здесь, в
отеле. Если я бы и хотел убить его, у меня было бы мало шансов добраться до него.
Старая леди с шумом поставила свой стакан на столик около кресла.
-- Они защищают Обри столь эффективно, как только могут заявила она. -Совершенно невозможно причинить ему вред и спокойно уйти. Вот какой-то человек пытался это сделать через мисс Прим... а может быть, и через вас, Уиллс, но неудачно.
-- А если вы, Уиллс, не опасаетесь того, что вас схватят, то почему вы не застрелили Муна сегодня за ленчем? -- поинтересовался Гамаль.
-- Мы должны сохранить Муна живым, да поможет нам Бог! -- провозгласила миссис Хевен.
Полутемная комната закружилась перед глазами Джона. Он ощутил сильное желание рассмеяться. Его собеседники вместе с Муном были словно полоумные дети, участвующие в какой-то дикой мелодраме. И это в "Бомонде" -- самом дорогом и усовершенствованном отеле в мире! И это в Нью-Йорке -- самом цивилизованном городе! Какой-то невероятный, просто непристойный заговор!
-- Я... я хотел бы вам помочь, -- услышал Джон свой голос. -- Но могу только догадываться о ваших трудностях. Мне они понятны. Я видел отца, когда он лежал в номере дешевой гостиницы, где по ковру были разбрызганы его мозги. Мун так много сделал зла, что не стоит думать, будто он может причинить еще какое-то горе людям после своей смерти. Скажу вам горькую правду, миссис Хевен и мистер Гамаль, я не знаю человека, которого вы называете нанимателем, не имею даже отдаленного представления, кто бы это мог быть. Полиция пытается найти его, но тоже не знает, где искать.
Миссис Хевен покачала головой из стороны в сторону.
-- Не понимаю, почему я вам поверила... Джон заставил себя улыбнуться:
-- И я не знаю, почему поверил вам. Она махнула рукой.
-- Вам лучше уйти, Уиллс. А нам с Османом надо хорошенько подумать.
Джон мельком увидел себя в зеркале лифта, когда тот со скоростью, вызывающей неприятные ощущения в животе, быстро спускался в вестибюль. Рубашка прилипла к телу, светлые волосы были мокрыми от пота, лицо покраснело. Глядя на него, лифтер усмехнулся:
-- Я видел и других людей, которые выходили из этой бани, мистер. Вы еще неплохо выглядите по сравнению с ними.
-- Даже не поверите! -- пробормотал Джон. -- Там можно поджарить ростбиф на столе в гостиной.
Он вышел в вестибюль, вытирая лицо носовым платком. Увидев его, Джерри Додд улыбнулся:
-- А я уж собрался послать наверх одного из моих ребят с баллоном кислорода. Должен вам доложить: Стюарт пришла с полчаса назад с небольшим коричневым свертком. Я проверил у мальчишки-лифтера. Она поехала на восьмой этаж, где у нее комната.
-- Спасибо. А где Харди?
-- Поехал в управление. Сказал, что вернется к обеду. Можете позвонить ему, если надо. Что-то случилось?
-- После разговора с миссис Хевен и ее приятелем я не знаю, что делать. Ладно, позвоню ему из моего номера. Мне нужен душ и сухая одежда.
Но Джон не поехал к себе, а вышел на четвертом этаже, чтобы повидаться с Элисон. К счастью, она оказалась в офисе. С удивлением посмотрев на него, Элисон воскликнула:
-- Можете ничего не говорить! Вы только что выиграли бостонский марафон.
-- Я только что нанес визит миссис Хевен.
-- О, мой бедный Джонни! Похоже, я вовремя посоветовала вам быть любезным с Тото.
-- Это не был дружеский визит. -- Он коротко передал ей содержание разговора и, прикрыв глаза руками, сказал: -- Со мной происходили странные вещи. Я словно потерял связь с реальностью, Элисон. Закрыв глаза, я видел фигурки корейцев, бегущих под прикрытие гор... видел их через прицел моего пулемета, из которого стрелял по ним. Видел отца с наполовину снесенным черепом. Видел Муна... Муна смеющегося, Муна пугающего, Муна с хлыстом в руке. Видел умирающую мать. Видел эту старую даму, там, наверху, будто из другого века, и
Гамаля -- этого улыбающегося восточного негодяя. Они живут в страхе. Я это знаю. Их мир может взорваться менее чем через сто часов. Не знаю, как после всего этого я смогу увидеть такие простые вещи, как, например, первую чашку кофе утром, или ощутить вкус первой сигареты. Не могу представить, как пойду по улице, как буду смотреть в витрины, не могу...
-- Откройте глаза! -- резко прервала его Элисон. Он медленно опустил руки и посмотрел на нее.
-- Вспоминаете меня? -- спросила она. -- Хорошую девушку, которой вы нравитесь?
-- Это было целых двенадцать лет, Элисон. Но только сейчас весь мир завертелся у меня перед глазами со всеми сумасшедшими людьми, которые его населяют.
-- Джонни!
-- Да, -- покорно ответил он.
-- Идите наверх, примите душ, наденьте чистую рубашку и возвращайтесь сюда. Вас будет ждать холодный мартини. Потом поужинаем гамбургерами и пойдем в "Транс-Люкс" на балкон, послушаем Лану Тернер и Ефрема Цимбалиста, у которых тоже были проблемы.
-- Мне надо позвонить Харди.
-- После мартини.
-- А вы не позвоните этой Стюарт вместо меня? Додд сказал, что она поднялась к себе в номер полчаса назад.
-- Я начинаю беспокоиться, -- сказала Элисон, затем подняла трубку и попросила соединить ее с Марго Стюарт в номере 804.
-- Беспокоиться -- о чем?
-- Вы не понимаете? Готова держать пари на что угодно, что вы пошли бы за мной куда я захочу, стоит мне только поманить вас мизинцем.
-- Элисон! Я...
-- Джонни, дорогой, принимайте все легче, вот как я. -- Она положила телефонную трубку. -- Марго не отвечает. Может, пошла в пентхаус "М", чтобы отметиться у Великого Человека? Я соединюсь с ней к тому времени, когда вы переоденетесь.
-- А вы верите во все это? -- спросил Джон. -- Когда я слушал тех двоих там, наверху, то поймал себя на том, что думаю о президенте Кеннеди и о конце света.
