— При чем здесь живой?! — снова будто окрысилась она. — Ты же обещал! И деньги взял!
— Ты, кажется, что-то путаешь, дорогая, — холодно возразил он. — Во-первых, деньги у тебя брал не я, а ты сама их передала сотрудникам известной тебе «Венеры»…
— Здрасте пожалуйста! — возмутилась она. — Это когда ж я их передавала, а ну-ка напомни, голубь? Ты свел меня с этим своим Стасом Чураевым, да? Я объяснила. И сумму назвала, которая, по твоим словам, его устроила. И все! А деньги взял у меня из рук лично ты, щоб отнести Стасу! Разве не так? Вспомни… дорогой! Это тебе твое «во-первых». А вот во-вторых, ты меня уверил, що осечки не будет, поскольку ты сам их курируешь! И що? Обосралыся?!
Лыков поморщился — из нее так и перла эта базарная, дешевая дрянь. Он и сам мог бы ей такое сказать, что мало не показалось бы, да почувствовал, что и пережимать в данном случае нельзя. Рано еще. Дело не сделано. А те двадцать пять кусков, из которых ровно пять он положил в собственный карман — за посредничество, так сказать, вовсе карман ему не жгли. Опять же и курочка по зернышку клюет, да сыта бывает. Не возвращать же! А ребята? Ну не сейчас, так потом все равно сделают свое дело, никуда не денутся. И Стасу нет резона подводить своего «куратора» — верно сказано этой дурой. Так что, можно считать, ничего еще не случилось. А вот насчет сейфа — тут надо срочно принимать меры. Если Юркин не успел перекинуть свои бумаги в другое место, сейчас наклевывается единственная возможность заполучить их бескровно. В смысле, не прибегая к ненужным акциям устрашения. Ну а потом уже грамотно организовать дело таким образом, чтобы учредительные документы законным путем перешли от вдовы в руки ее доверенного лица, под которым Вадим Михайлович видел исключительно самого себя. И странно было бы иначе.
Вот поэтому он и сдерживал свои эмоции, не прибегал ни к одному из множества известных ему способов развязать свои отношения с этой стервой, и старательно доказывал ей, что их любовная связь — надолго. Не навсегда, нет, пока об этом говорить еще рано, но она должна быть в нем уверена — как в помощнике, как в исполнителе ее капризов, желаний, да просто как в мужике, который заставляет ее всякий раз буквально лезть на стену от переизбытка чувств. Хотя работенка эта, столь привлекательная поначалу, на свежем-то материале, начала уже основательно утомлять его. Действительно, напоминает оскомину… Ну ничего, не долго осталось… Сейчас сейф — самое главное!
А что она тут как-то ни с того, понимаешь, ни с сего стала вдруг на судьбу свою жаловаться, словно убеждая его — это его-то! надо же! — будто та обошлась с ней несправедливо, так это несущественные мелочи жизни. Это ж всегда, сколько мир существует, один жалуется, что у него щи пустые, а другой — что жемчуг мелкий. А все почему? А потому, что каждому — свое.
И когда тебе в руки — причем само, по сути! — идет большое торговое дело, каким же надо быть идиотом, чтобы от него отказаться?! Нет таких резонов…
А еще в эту ночь Вадим Михайлович подумал о своем начальнике, о Вячеславе Ивановиче Грязнове. Не мельком подумал, не случайно как бы всплыло. Нет, он уже не раз и не два размышлял на тему о том, что было бы, если бы генерал, с которым у него были отношения, которые впору в иной ситуации можно назвать идеальными, внимательнее прислушался к его аргументам. А прислушавшись, поверил бы, что Вадим не кривит душой в отношении его, не пытается затянуть в свои сети, а, напротив, желает только добра.
Это ж только представить, какие бы новые перспективы открылись, если учесть все грязновские возможности и связи — и служебные, и просто товарищеские! Да они бы такого, пардон, наворотили! Чтоб и себе до конца, и внукам, и правнукам с лихвой осталось!
Знал ведь некоторые «слабости» своего шефа Вадим и никогда не ставил их под сомнение. И будь сейчас Вячеслав Иванович, к примеру, рядом, то есть раздели он взгляды своего заместителя, на кой хрен нужны были бы все эти деятели из госбезопасности, всяких там прочих контор, которые не прочь поживиться дармовым гонораром за красивые свои глаза. Однако нужны, никуда от них не денешься, и деньги приходится отстегивать немалые, только чтоб не мешали, а иногда помогали — по частностям, по мелочам.
Ну хоть, к примеру, с тем же Анькиным сейфом. Ясно же, что не «левака» приглашал к себе ЮркИн, а мастера достойного. Где таковые обретаются? Да в той же системе Министерства по чрезвычайным ситуациям. Там наверняка и автор тайника. А кто нам поможет его отыскать? Известно кто, Женька Масоха, заместитель самого министра, генерал, молодой, да из ранних. Вот и к слову, куда сейчас без него? А его помощь больших денег стоит…
Но это все именно к слову. А что касается собственного шефа, то Лыков помнил — еще с того дня, когда здесь же, в фонде, широко, но между своими отмечали присвоение ряду сотрудников МУРа орденов и очередных званий, — как Вячеслав Иванович первый же с нескрываемым снисхождением отнесся к словам другого своего зама — Сережи Межинова — о том, что без отдельных нарушений в их работе не бывает. И это — хороший знак, показатель. А еще он, помнится, с пониманием отнесся к их предложению этак слегка, ненавязчиво как бы, заняться и собственным бизнесом, ну в том плане, который не противоречит закону и, естественно, служебному положению сотрудника МУРа. Таких возможностей — до едрени фени, надо только уметь грамотно ими распорядиться. Чтобы не вызвать преждевременной грозы на свою башку. И тут тоже Грязнов вроде бы не возражал. И закадычный приятель его — Сан Борисыч Турецкий — поддержал идею. Понимают же мужики, что на зарплату сыщика сильно не пошикуешь. А теперь тот же Турецкий под самим генеральным прокурором пребывает, «крыша», крепче которой и не представишь! Вот кто нужен!.. Уж лучше с ними делиться, чем с той же таможней, к примеру. Хотя и без госбезопасности тоже не обойтись…
Все это Лыков обдумывал словно бы походя, между прочим, а сам внимательно наблюдал за работой Анны, не позволяя ей отвлекаться. А она уже ерзала на стуле, ей, видно было, осточертело ее рисование, и она думала о том, как поскорее вернуться в постель, чтобы начать новые утомительные, изнуряющие скачки. И как не надоест!
Одно утешало: план получался что надо. А попутно возникали и варианты проникновения в это жилище, которые исключали бы вмешательство охраны. Чай, не с детьми дело имеют, а с настоящими профи! Единственное, пожалуй, чего здесь нельзя будет допустить, это участия лишних людей. Конечно, лучше было бы, если бы поиском и вскрытием тайника занялся Стае Чураев с его архаровцами, но ставка больно велика. А даже малейший риск здесь неуместен. Значит, придется дело взять в свои руки. Возглавить в любом случае. А может быть, и ограничить круг участников… только своей собственной кандидатурой, что поделаешь. Ну и этой еще… художницей, мать ее…
— Ладно, пошли уж, — небрежно сказал он, звонко шлепнув» ее ладонью по самочинно обнажившейся упругой розовой ягодице.
«Черт побери, кажется, никаких уж сил нет, не говоря о желании, а вот эдак поддашь ей, глянешь, и опять — откуда что берется! Подкинула же судьба бабу! Фантастика, да и только…»
Но и об этом подумал тоже попутно, поскольку темп он с ходу взял приличный. И уже как бы совсем между прочим решил завтра, с утречка, съездить на эту Истру да взглянуть там на все своими глазами. Проверить, прикинуть. И, по идее, не оттягивая, закончить операцию. А ребятки пока последят за клиентом — чтоб резких телодвижений не делал/.. В отличие от его супруги — Лыков нервно усмехнулся сравнению, — которая в настоящий момент как раз изощренными своими телодвижениями и страстными воплями стремительно избавляла его от очередного приступа прямо-таки, зверской похоти.
Дальнейшие события, по твердому убеждению Вадима Михайловича Лыкова, начали развиваться как-то безалаберно и, главное, нерезультативно.
Юркин торчал дома у своей пассии, никуда не выходя. В коттедже на Истре тоже не замечалось никакого движения. Если охрана и была, то она наверняка находилась в доме. Сколько ни наблюдали, количество охранников выявить не удалось. По двору бегали два здоровенных ротвейлера, которых окликал громкий голос из приоткрытой двери в задней части дома, и тогда свирепые псы на короткое время исчезали там, чтобы вскоре появиться снова и продолжать свои бесконечные круги по аккуратно подстриженному газону участка. Нет, проникнуть в помещение в их присутствии нечего было и думать.
Видимо, собаки появились недавно, потому что Анна ничего о них не знала и удивилась.
«Это он специально сделал, — сказала она, — нарочно, чтоб меня не пустить. Знает же, мерзавец, что я терпеть не могу собак и боюсь их…»
Лыков хмыкнул про себя от такого признания и подумал, что у Юркина, похоже, с чувством юмора все в порядке. Только ведь известно, что у любого, даже самого категорического, утверждения при желании обязательно отыщется существенный контрдовод, который господин бизнесмен вполне может и не предусмотреть. Все-то оно так, но теперь следовало искать какой-то другой способ проникновения в дом. И желательно законный. А для этого не хватало единственного* можно сказать, условия — надо было заиметь соответствующие основания. Но они не просматривались. Вернее, не созрели.
