Макс и Ганс были недалеко и услышали крик, а увидев нас, побежали за нами. Они палили в нашу сторону, но мы уже были под защитой деревьев и, пули не причиняли нам вреда. Потом всё затихло, и, мы остановились, переводя дыхание и прислушиваясь.
Несколько минут мы стояли в полной тишине. Но неожиданно со стороны блиндажа донеслись крики и два одиночных выстрела. Я подумал о том, что в стане неприятеля произошёл конфликт. Я больше всего боялся за Тихона. Но зная старика, я не мог допустить, чтобы опытный охотник подставился отморозкам.
Мы побежали по тропинке, которая была вдвое короче того пути, которую мы накануне прошагали с бандитами. Вдруг перед нами словно из под земли вырос старик Тихон и, мы остановились.
— Слава Богу, вы живы! — обрадовался он нашему освобождению, а мы, конечно, радовались ещё больше тому, что он в полном порядке.
— Вы бегите, — сказал он. — А я отвлеку их и уведу поближе к трясине.
— Дед возьми на всякий случай пистолет, — предложил я, но Тихон отказался.
— Мне не к чему, да и тебе нужно от него избавиться. Советую выбросить его в воду.
— Хорошо, Тихон, я обязательно это сделаю.
Старик прежде, чем уйти похлопал меня по плечу и сказал:
— Они застрелили участкового инспектора и сбросили в воду. Моя старуха тоже это видела, и обязательно сообщит в полицию. — Тихон осмотрелся по сторонам. — Ты правильно поступил, что именно сюда привёл этих отморозков. Теперь им не выбраться.
Мы обратили внимание на хруст сушняка доносившийся за нами. Тихон махнул нам рукой, а сам бросился в противоположную сторону и оттуда что-то выкрикнул, уводя за собой преследователей. Тут же послышались выстрелы и какое-то движение в чаще. Я понял, что бандиты кинулись за стариком.
Мы не двигались, прислушиваясь к удаляющемуся шуму. У меня из головы не выходили эти два одиночных выстрела, и, я решил вернуться. Ксения отказалась остаться в лесу и последовала за мной. Когда мы переступили порог блиндажа, то увидели полковника Мухина на полу лежащим в крови. Видны были огнестрельные ранения. Первая пуля попала в грудь, вторая как контрольный выстрел в голову. Чистый почерк наёмных убийц. Мы выскочили наружу, уже светало. Надо было выбираться отсюда и идти к вертолёту. Мы двинулись короткой дорогой. Шли медленно, сказывались усталость и нервные потрясения. Невдалеке послышались крики: — Помогите, помогите…
Мы побежали на зов и вскоре в вязкой трясине обнаружили Макса и Ганса, которые по уши в грязи пытались выбраться из болота. Обезумившие они с надеждой глядели на нас моля о спасении.
— Эдик, дружище, прости меня я больше не буду, — жалобно вопил Ганс, — умоляю тебя, вытащи отсюда.
Я в горячке кинулся искать что-нибудь подходяще, какую-нибудь длинную жердь, чтобы спасти тонущих бандитов, но попадались одни гнилушки. Наконец я нашёл жердину и протянул утопающим, но она была не настолько длинна, чтобы те могли до неё дотянуться.
Тем временем Макс вцепился в своего приятеля и стал подминать его под себя, чтобы удержаться на поверхности.
— Я не хочу умирать! — жутко орал Ганс, и, захлебнувшись, исчез с поверхности под напором отчаянных манипуляций Макса, который пытаясь спастись, утопил дружка.
***
Макс ещё несколько секунд отчаянно бултыхался, чтобы удержаться на поверхности, но костлявая рука смерти или верная рука дружка была неумолима и, утащила за собой в преисподнюю, не вняв его отчаянным попыткам спастись. И лишь последние пузырьки, появившиеся на поверхности, оповестили нас о том, что мы, наконец, освободились от лап опасных преследователей.
Оглядевшись по сторонам, я не увидел старика Тихона, сделав своё праведное дело, тот исчез также внезапно, как и появился. Мы с Ксенией торопливо зашагали от этого места туда, где нас ожидал вертолет и куча денег.
Преодолев болотистую топь, мы с Ксенией в предвкушении того, что скоро наши мучения прекратятся, спешили к заимке. Но прежде мы хотели обмыться от той налипшей грязи и пота, ибо выносить это было просто невыносимо, множество комаров нещадно кусали нас. Наши опухшие лица от этого чесались. Единственным ближайшим местом обмыться и напиться был родник. Преодолев пару километров, мы пришли к роднику.
Мой дончак измученный комарами стоял привязанный к дереву и недовольно фыркал, размахивая хвостом.
Я укоризненно посмотрел на Ксению.
— Надо было коня отпустить и не привязывать к дереву, в этом случае он смог бы напиться и сам вернуться домой.
Ксения удивленно вскинула брови.
— Откуда же мне было знать, что меня схватят бандиты? — обиженно сказала она. — Ведь с ним ничего не случилось. Теперь у нас есть возможность ехать верхом.
Я нехотя улыбнулся и кивнул.
— Кажется, ты права, — согласился я и дал возможность напиться коню.
Дончак жадно пил воду, после этого он отошел в сторону и стал щипать траву.
Мы тоже напились и, сняв верхнюю одежду стали обмываться чистой холодной водой, которая действовала на нас чудесным образом. Мы посвежели и повеселели. Немного отдохнув, Ксения взобралась на коня, а я, взяв уздечку, потянул его за собой. Мы двигались не спеша, зная, что теперь нам никто не угрожает. Я вывел коня на дорогу, внедорожник стоял на прежнем месте. Ксения обрадовалась и предложила ехать на машине. Я немного подумал и решил отказаться, на это у меня были веские причины: после убийства участкового инспектора бандитов будут непременно искать, а машина эта веская улика, а поэтому пусть она остается на прежнем месте. Единственно, что меня смущало, так это отпечатки пальцев Ксении, оставленные в машине, а поэтому я пошел к машине и тряпкой протер те места, где она могла притрагиваться. После этого мы двинулись дальше.
Спустя полтора часа мы пришли к охотничьей избушке. Все было по — прежнему спокойно. Вертолет был на месте.
Ксения пошла подготавливать вертолет к вылету, а я двинулся выкапывать деньги из тайника. Я быстро нашел нужное место, руками разгреб землю и вытащил мешок. Все деньги были на месте. В это время я услышал, как загудел двигатель вертушки. Схватив мешок, я побежал к ней. Ксения, сидя в кабине, махала мне рукой. Люк кабины был открыт. С разбегу я бросил мешок с деньгами в кабину и сам хотел забраться в салон, но Ксения рукой меня остановила.
— Эдик, кажется, топливо осталось совсем мало, — кричала она, — сейчас я немного взлечу, а ты снизу посмотри, не течет ли топливо из бака.
— Давай взлетай, а я посмотрю, — в ответ кричал я, и, отбежав в сторону, махнул рукой.
Вертолет, раскрутив свои лопасти, медленно стал взлетать. Я глядел в оба визуально пытаясь обнаружить течь, но ничего не видел. Вертолет стал набирать высоту и, сделав круг надо мной, полетел на восток и скрылся за макушками деревьев. Я стоял, ничего не понимая и думая, что, наверное, с Ксенией что-то случилось и вот сейчас, вот, вот, скоро вертолет вернется и все будет хорошо. Так стоял я в ожидании очень долго, с надеждой вновь увидеть вертушку, но Ксения так и не возвратилась.
Мне не хотелось верить, что Ксения все это время притворялась, чтобы завладеть моими деньгами. Разочарованный и в глубоких раздумьях я пошел в избушку. Когда я вошел внутрь, то в глаза мне бросилась записка, лежащая на столе. Я взял её в руки и пробежал глазами. Там было написано: «Эдик! Прости меня, если сможешь, но я не та за кого себя выдавала. Я дочь известного тебе бизнесмена Сафина. Я поняла, что мы не сможем быть вместе потому, что отец не простит твоего предательства (он мне рассказал всё, и то, что ты обманул его, подставив на большие деньги, и то, что ты сделал Клауса инвалидом, увел его женщину и украл деньги). Ты мне нравился, и за те минуты радости, которые ты мне подарил, я попробую договориться с отцом, чтобы он оставил тебя в покое. Эти деньги я передам ему, чтобы смягчить крутой нрав отца, они будут компенсировать тот вред, который ты ему нанес. Это все что я смогу для тебя сделать. Прощай».
Мне стало невыносимо душно в избе и я, толкнув дверь, выскочил на свежий воздух.
И вдруг я понял, какой же я был глупец, гоняясь за большими деньгами и думая, что в этом состоит счастье, но в деньгах счастье я не нашёл, а увидел только смерть и подлость, предательство и злобу. Тогда зачем же мне такое «счастье»?
Я глядел на красивый лес и зеленую лужайку, на синее небо и летящих птиц и под стать своему душевному состоянию вспомнил слова из знаменитой песни:
«Летят перелетные птицы ушедшее лето искать,
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать,
А я остаюся с тобою родная моя сторона,
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна…».
