— Сейчас спокойно идем через проходную — и пулей к машине.
На широком крыльце мы столкнулись с молодым человеком лет тридцати в белом халате, по-видимому, это был врач. Мы проскочили мимо.
— Минуточку!
Ну, дьявол…
— Не поворачивайся… — прошептала я Алексею, а сама обернулась навстречу доктору:
— Слушаю вас!
— Куда вы направляетесь с пациентом?
— Каким пациентом?
Врач указал пальцем на Алексея. Ай, какая неудача!
— Этот парень — из числа больных! Почему он в халате?
Я пожала плечами:
— Понятия не имею, о чем вы говорите. И, вообще, мы занимаемся уборкой территории.
Придется прорываться с боем, ничего другого не остается. Я повернулась и схватила Алексея за руку.
— Бежим, скорее!
Доктор так и остался стоять с открытым ртом.
Затем, оправившись от замешательства, вызванного моей наглостью, громко и визгливо, словно маленькая беспородная собачка, закричал:
— Охрана! Не выпускайте их!
Из проходной выглянул здоровенный детина с бородкой клинышком. Он встал в дверях, прижав к бокам увесистые кулаки.
— Куда?! — грозно вопросил он. — Назад!
Назад пришлось податься ему, когда я нанесла ему удар в область сердца и заодно приложила головой в переносицу. Мужик упал навзничь, но сознания не потерял. Просто лежал, пытаясь сообразить, что с ним произошло.
Мы кинулись к двери, но обнаружили, что металлическая дверь была заперта на все замки. Такого коварства я не ожидала. Основной замок был кодовым, и для того чтобы его открыть, надо было знать комбинацию цифр.
Я подскочила к лежащему на спине охраннику и принялась яростно трясти его:
— Код! Говори код!
Но мужик лишь открывал рот, как рыба, оказавшаяся на берегу, издавая хриплые стоны.
Я бросилась к окнам. Решетки — массивные, как ноги у слона.
— Кухня! — сообразила я. — Бежим скорее!
Внезапно дорогу нам преградили два санитара, настроенные весьма решительно. Одному я перебила переносицу, не особенно балуя противника разнообразием форм и методов, другому нанесла короткий, но сильный удар в солнечное сплетение.
Дорога свободна, но вокруг сотни свидетелей. Я не очень люблю, когда на меня смотрят во время выполнения ответственного задания.
Мы бросились к кухне и, в мгновение ока оказавшись у ее дверей, дернули за ручку.
Залетев внутрь, мы столкнулись с ошарашенной Татьяной — ее конопушки даже побледнели от испуга.
— Таня, выручай! — крикнула я. — Открой дверь, пожалуйста!
Словно одиночный выстрел, звякнула щеколда, и мы оказались на свободе!
— Спасибо! — крикнула я, обернувшись к стоявшей в дверях Татьяне.
— Не за что… — Она едва заметно махнула рукой.
Мы уже мчались к машине, сдергивая на ходу халаты, когда услышали вой милицейской сирены.
— Быстрее к забору!
Мы прижались к чьей-то изгороди, сквозь редкие доски которой торчали побеги малины. Я осторожно выглянула из-за угла и увидела двоих милиционеров, которые барабанили в дверь проходной.
Если вахтер уже очнулся, то вскоре милиционеры добьются своего.
— Надо сматываться, бежим к машине.
«Фольксваген», к моей великой радости, был на месте. Я вставила ключ в дверной замок.
— Садись, быстро!
Как бы ни терпелось мне сорваться с места и исчезнуть вдали, но пришлось дать машине минуту, чтобы прогрелся двигатель. Не хотелось заглохнуть в самый неподходящий момент.
По улице, на которой располагалась психиатрическая клиника, пролетели еще две милицейские машины. Мы подождали, пока они исчезнут из вида, и дали деру.
— Если они сообщат твоему папаше, дело плохо.
Он знает, что я разъезжаю на «Фольксвагене».
— Какому папаше? — удивленно заморгал глазами Алексей.
— Твоему, конечно, — Николаю Ивановичу Стольнику. Он живет в этом городе. Ты разве не знал?
Парень замотал головой:
— Мама мне ничего не говорила! А в каком мы городе находимся?
— В Красноармейске.
Алексей даже присвистнул.
— Никогда бы не подумал…
Я немного сдала назад, развернула машину, и мы поехали в сторону, противоположную от клиники психиатрических болезней.
— Куда мы едем? — поинтересовался Алексей.
— Домой.
— То есть?
— К твоей маме, на ферму. Я надеюсь, ты знаешь, где это находится?
— Конечно! Все-таки это и мой дом тоже.
Я протянула парню записку, найденную сегодня утром на сиденье:
— Вот почему я здесь.
Алексей повертел в руках клочок бумаги и недоуменно развел руками:
— Ничего не понимаю…
— Почерк не знаком?
— Абсолютно.
— Во всяком случае, надо сказать этому человеку спасибо. Благодаря ему ты теперь находишься на свободе. Хорошо, что в Красноармейске нет тюрьмы.
— Это почему?
— Тогда папаша посадил бы тебя на нары.
— Но почему я нахожусь именно в Красноармейске? Вернее, находился…
— Не догадываешься? Чтобы ты был у него под рукой. Не знаю, что задумал твой папочка, но подозреваю, что большую пакость. Надо же, а на вид и не скажешь…
— Вы его видели?
— Целую ночь провела в его доме.
— Ничего себе… — Алексей немного помолчал, а потом спросил:
— Послушайте, вы из милиции?
Я покачала головой:
— Ты видел фильм с участием Кевина Костнера и Уитни Хьюстон?
— Вы — телохранитель?! — Парень был поражен.
— И, надеюсь, неплохой. Моей задачей было охранять твою маму, но на моем пути встали непредвиденные обстоятельства.
Мы взяли курс по направлению из города. Не доехав примерно с километр до того места, где официально заканчивается черта города, я остановила машину.
— В чем дело?
— Сейчас будет пост ГИБДД. Дело в том, что я не знаю другого выезда из города.
— Я тоже не знаю… — вздохнул Алексей. — Никогда здесь не был.
— Вот именно, рискуем заехать куда-нибудь в Казахстан, хотя до него еще сотни километров. Так вот, я боюсь, что меня могут задержать для проверки документов.
— Что же делать?
— Для начала избавимся от белых халатов и всего того, что может напомнить о психушке.
— Моя пижама! — воскликнул Алексей.
— Точно. Это улики, и причем серьезные. К тому же твой портрет может быть уже известен милиционерам. Так что раздевайся, и побыстрее.
— Но…
— Насчет одежды что-нибудь придумаем.
Я порылась в багажнике и нашла старые замасленные тренировочные брюки, которые я обычно надеваю, когда надо устранить мелкие неполадки автомобиля. Например, сменить колесо.
— Одевай.
Парень с брезгливостью посмотрел на штаны, недоумевая, каким образом приспособить их на себя.
— А рубашка?
— Вот рубашки у меня нет. Ничего, сейчас лето, пройдешься раздетым по пояс.
— Пройдусь? — не понял Алексей.
— Мне придется тебя высадить. Встретимся чуть дальше, возле поля. Постарайся обойти пост не по трассе, а вдоль посадок.
Больничные халаты и все, что связано со здравоохранением, мы замотали в один большой узел и забросили в бурьян.
— Прости-прощай, — пробормотала я едва слышно.
— Значит, дальше я иду пешком?
— Сделай крюк побольше.
Алексей исчез, а я поехала навстречу очередным неприятностям.
Так и вышло. На посту ГИБДД скопилось несколько милицейских машин. Решительно настроенные милиционеры останавливали и проверяли каждый автомобиль, особенно грузовой транспорт. Из города ведет не одна дорога, но я думаю, что везде было одно и то же.
Высокий тощий милиционер с тонкими усиками вдоль верхней губы сделал мне знак остановиться.
— Документы, пожалуйста, — произнес он, внимательно оглядывая салон.
Я достала права.
— Разрешите, я осмотрю машину.
Пожалуйста. Кто же против?
Милиционер рыскал по салону, словно голодный гризли по лесу. Наверняка у него была наводка, но придраться было не к чему. Все улики, включая самую важную — сбежавшего Алексея, — были уничтожены.
— Прошу пройти со мной.
— Да в чем, собственно, дело? — Я решила изобразить крайнее возмущение. — Я еду по поручению Николая Ивановича Стольника. Надеюсь, вы слышали о нем?
Мент вздохнул:
— В этом-то все и дело, так что прошу проследовать за мной.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться.
Меня провели на пост, усадили на жесткий обшарпанный стул и начали допрос, в котором, кроме постового, принимали участие рослый сержант с бравыми, закрученными вверх усами и лейтенант с унылым видом человека, который всю жизнь маялся желудком.
— Итак, вы — Евгения Охотникова?
Разговор вел старший по званию.
— Именно так.
— Расскажите, как вы провели сегодняшнее утро.
— Никак.
— В смысле?
— Занималась ремонтом машины: потек цилиндр сцепления.
Милиционеры переглянулись.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Если только моя машина. Да в чем, собственно, дело?
