Галина невольно распахнула глаза и с изумлением уставилась на девушку. Голос ее казался поставленным от природы. Она пела, совершенно не напрягаясь, она не задыхалась, хотя прошла уже несколько вагонов. Да и сама песня очень заметно выбивалась из репертуара, который довелось сегодня прослушать Галине Сергеевне.
– Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко… – плавно лилось в уши невольных слушателей, и Галине совершенно расхотелось дремать.
Она пристально вглядывалась в красивое, нежное, но какое-то болезненное лицо девушки, а когда та под конец песни двинулась мимо скамеек, в порыве чувств протянула ей сторублевую купюру. Девушка явно была поражена, но петь не перестала, лишь благодарно кивнула, не прекращая пения. Галина бросила взгляд на ее одежду: странно, вроде и не нищенка, а одежда вся словно с чужого плеча: узкая кремовая юбка, зеленоватая блузка с рукавом три четверти, в которой в такую погоду должно быть жарковато, и зачем-то этот дурацкий платок…
Девушка прошла мимо. Электричка уже подходила к вокзалу, и Галина засуетилась. Вещей у нее не было, кроме большой пляжной сумки, тем не менее она уже протискивалась к дверям. На перроне она случайно увидела, как к девушке в длинной юбке подошла другая – молодая нагловатая цыганка с чумазой мордашкой, и требовательно потянула певунью за рукав. Девушка покорно пошла за ней, глядя сквозь толпу людей огромными прозрачными глазами…
* * *
– И что? – невольно хохотнула я, когда Галина закончила свой рассказ.
– Что «что»? – расстроенно переспросила та. – Вот я и думаю теперь, что мне делать.
– Так ты поэтому затащила меня в «Восток-Запад»? Ты что, рассчитывала, что увидишь здесь Кострова, разгуливающего в смокинге? – фыркнула я.
– Нет, конечно, – со вздохом ответила Пивоварова. – Он же сказал, что приступает к работе с завтрашнего дня. Просто я хотела посмотреть на это заведение, так сказать, изнутри.
– Ой, слушай, ты эту лапшу с моих ушей-то сними! – поморщилась я. – С какого завтрашнего дня? Каким управляющим? Да кто его возьмет-то? У него же нет специального образования! Это ты его держишь на всевозможных ставках, потому что знаешь давным-давно, вот он и обнаглел. А кому, кроме тебя, он нужен?
– У него опыт, – грустно заметила Галина. – К тому же прирожденный дар администраторства, а этому нельзя научиться.
– Но об этом знаешь только ты! У него же нет никаких дипломов. Да и рекомендаций, хочу заметить, тоже. Вряд ли после его закидонов ты выдашь ему отличнейшую характеристику!
– Не дам, – подтвердила владелица «Венеции».
– Вот! – подняла я палец. – А «Восток-Запад» – это тебе не шарашкина контора, не забегаловка какая-нибудь. Они кого попало брать на работу не будут. Здесь нужны профессионалы своего дела. Видишь, какой тут сервис качественный?
– Ну, у меня в кафе он тоже качественный! – совсем не в тему обиделась Галина.
– Короче, если хочешь моего совета – не обращай внимания на капризы Кострова! Просто игнорируй его, и все! Вот увидишь, он тебе скоро сам позвонит. Я так понимаю, ты переживаешь уже не из-за того, что он тебя кинул с машиной, а из-за того, что он увольняется? А, подруга? – и я пристально посмотрела Галине в лицо.
По густому слою краски, залившему ее щеки, я поняла, что не ошиблась.
– Слушай, мать, – посмеиваясь и принимаясь за десерт, сказала я. – А ты сама, часом, не влюбилась в Кострова, а? Что это ты так переживаешь из-за его ухода? Причем переживаешь совсем не как директор ресторана из-за ухода рядового сотрудника!
– Ну что ты такое говоришь! – с негодованием запротестовала Галина. – Конечно же, нет! Я его знаю уже столько лет, что просто не смогу воспринимать как сексуальный объект. Он для меня вообще… Скорее даже подруга, а не друг.
– Он же над тобою постоянно язвит! – удивленно заметила я.
– Это не всерьез! – махнула ладонью Галина. – Это у него манера такая. А в душе я знаю, что мы с Анатолием – самые близкие его друзья.
– Ты – может быть, – согласилась я. – Но вот насчет Анатолия я не уверена. По-моему, они с Костровым терпеть друг друга не могут.
– Да это же просто игра такая, Таня. На самом деле все не так страшно. Значит, ты считаешь, что он вернется? – с надеждой посмотрела она на меня.
– И к гадалке не ходи! – усмехнулась я. – Прибежит, вот увидишь. Где он еще найдет такое место, чтобы получать зарплату сразу и как экспедитор, и как менеджер, и как твой зам? Да он и сам привык к вам за столько лет.
– Ладно, будем надеяться, – сказала Галина. – Слушай, Таня, у меня тут к тебе еще один вопрос.
– Давай, – усмехнулась я. – Правда, обычно это я произношу данную фразу. На работе, я имею в виду.
– Я уже тебе говорила, что хочу найти певицу в кафе? У тебя случайно нет никого на примете?
– Пожалуй, нет. Да и откуда? Я же не в консерватории служу!
– Ну, мало ли… Ой, Таня, эта девушка в электричке! Это же просто… словами не описать, какой красоты голос! Прямо юный Робертино Лоретти, до того как у него начались мутации. Поверь, я в этом разбираюсь, я же в музыкальной школе училась в свое время. А поет в электричке, представляешь? Ну, хоть что-то приятное доставила мне эта поездка. Вот бы мне ее к себе взять!
– Ну и возьми, в чем проблема? Если она по электричкам мыкается, для нее просто счастьем будет петь в твоем кафе.
– В том-то и дело, что я не знаю, где ее искать! Она же просто прошла мимо меня, и все! Что же, я теперь каждый день по электричкам начну мотаться?
– Это, конечно, тоже вариант. Правда, муторный. Но почему именно эта девушка? Найдешь другую. Вон, по музучилищу пройдись – наберешь себе целую группу на выбор!
– Нет, такую я точно не найду, – вздохнула Галина. – Такой голос – редкость. Как она завела свое «Прекрасное далеко», я аж сразу проснулась! Обожаю эту песню, с детства. И фильм мне очень нравился.
Галина еще немного повздыхала, потом обеспокоенно посмотрела на часы и покачала головой.
– Ой, Танюша, мне уже пора домой! У меня там девчонки одни. Ты меня подвезешь, по старой дружбе?
– Конечно, о чем речь! – сказала я, и мы, расплатившись, вышли из кофейни «Восток-Запад».
По дороге Галина еще несколько раз драматически вскидывала руки, упорно предполагая, что Костров так и не вернется и ей придется самой взять на себя заботы менеджера, а уж где ей найти еще и экспедитора, она уж совсем не знает. Я вновь и вновь доказывала всю абсурдность ее переживаний. Потом высадила ее возле дома и отправилась наконец к себе после столь долгого дня расследования.
Поставив машину в гараж и идя к своему подъезду, я мельком заметила, как за углом двора промелькнул бампер какой-то темно-красной машины…
* * *
Виталик Черкасов позвонил мне на следующее утро ни свет ни заря.
– Татьяна Александровна, у меня есть новости! – произнес он торжественным голосом.
– По телефону рассказать можешь? – зевнув, спросила я.
– Лучше лично, – настойчиво произнес он.
– Ладно, тогда приезжай, – нехотя сказала я. – Адрес запиши.
Черкасов явился ко мне домой еще быстрее, чем его мамаша. Которая, надо заметить, за прошедшие сутки успела позвонить мне как минимум раз пять с одним и тем же идиотским вопросом: «Ну как?» Я отвечала ей максимально спокойно и кратко каждый раз, обещая тут же сообщить все серьезные новости, если к тому будет повод.
Виталик выглядел бледным и возбужденным. Быстро прошел в комнату, от завтрака отказался, но насчет кофе сказал, что выпьет с удовольствием. Я принесла две чашки, и Черкасов без предисловий начал:
– Короче, Алена клянется, что она ни при чем!
– Так ты все-таки связывался с ней? – слегка укорила я его. – Я же просила – потерпеть до сегодняшнего дня!
– Она сама мне позвонила ночью, плакала, уговорила приехать. Мы с ней до утра проговорили.
– И что же говорит наша красавица?
– Она со слезами на глазах призналась, что терпеть не могла Марианну и очень хотела нас с нею разлучить. И про гадалок рассказала, что ходила к ним, и что все маги, как один, сказали ей, что я – не ее судьба, – в голосе Виталика послышалось что-то похожее на облегчение. – Но она все равно решила, что они ошибаются.
– Да уж, – хмыкнула я. – Очень неблагодарное занятие – отбирать у женщины ее заблуждение!
– Вот и я ей примерно то же самое сказал! – с жаром подхватил Черкасов. – Что это все – ее заблуждение, ерунда полная, и все скоро пройдет само собой. Я в школе тоже влюблялся постоянно, а сейчас даже и не помню имен некоторых своих недавних «возлюбленных»!
– Ну, Алена все-таки уже вышла из школьного возраста, – заметила я. – Так что насчет Марианны?
– Алена клянется, что она Марианну нигде не подкарауливала и не убивала ее. Что она даже названия такого лекарства не слышала – пропанолол! Она его даже толком произнести не сумела, не запомнила. И что в аптечные дела своей мамы никогда не вникала. Мол, если она заболеет, то мать сама поймет, какое лекарство ей дать.
