- Да кто вы такие? Какое отношение вы имеете к нашей семье? Зачем вы во все это лезете? Мы и сами разобрались бы с ним...
- Неужели вы полагаете, что жить с преступником и аморальным человеком это большое счастье? Когда-нибудь вы поймете это и без нас. Только поздно будет... Он прикарманит ваши деньги, и просто вышвырнет вас на улицу... А мы кто такие? Никто... Просто одна знакомая моего мужа имеет самое прямое отношение к вашему мужу и много о нем знает. Выпейте чаю, вы такая бледная... И поверьте, вам не желают здесь зла. Вы женщина, я женщина... Мы должны понять друг дружку. И та, которая что-то знает о вашем муже, тоже женщина... Она много страдала в этой жизни. И я много страдала... Я тоже жила с ужасным человеком, с садистом. И мы не хотим, чтобы страдали вы. Страдали от этой развратной породы Рыльцевых...
- Какое вы имеете право?!!! - закричала Алиса. От её крика испугался и заплакал малыш. Мать подошла к нему и взяла его на руки. А тут в комнату вошел и хозяин дома. Это был Роман Дергач.
- Она не имеет право, не имеет, - сказал Роман и сел рядом с Алисой. - Сашка, успокойся, что раскричался? Дай мне его, Юленька...
Хозяйка дала ему сына, и Роман стал качать его на колене, что-то шепча ему на ушко. Малыш развеселился и снова стал гулить. Алиса как-то немного успокоилась, глядя на счастливую чету.
- Не имеет, - повторил Роман. - И я не имею. Но кое-кто имеет. И она скоро будет здесь. И если вы пожелаете, она вам многое расскажет, Алиса Павловна. Боюсь только, не станет ли вам хуже от этого рассказа.
- Я не так уж слаба, как вам всем кажется, - уверенно произнесла Алиса. - И хочу одного - правды. Мне надоела бесконечная ложь...
- Значит, вам расскажут, - вздохнул Роман. - Все расскажут. Но несколько позднее... Пока могу вам сообщить, что на имущество вашего отца наложен арест. Ведется следствие, об этом целый день передают "Новости".
- А мне на это наплевать, - гордо сказала Алиса. - Я лишилась родителей, а это главное. Мой отец работал в научно-исследовательском институте. Он физик. У нас была трехкомнатная квартира. Отец в тридцать лет защитил докторскую диссертацию. Мы были так счастливы... А в девяностом году началась другая жизнь... Он стал богатеть дикими темпами. Он приватизировал какие-то предприятия, заводы, комбинаты... У нас появилось все, что нужно... Машины, особняки, виллы на Западе.
- Да, про виллы тоже передавали по телевидению. Теперь от вашего отца открещивается вице-премьер. Будто он его знать не знает...
- Благодаря кому он вообще стал вице-премьером? - презрительно скривила губы Алиса.
- Но согласитесь, и он немало помогал вашему отцу... Тут такие дела... Говорить не хочется. То, чем занимаемся мы, это просто детские шалости по сравнению с теми хищениями...
- Не надо об этом. Мне не нужны ни виллы, ни особняки, ни иномарки. Мне нужна моя дочка...
- Да никто у вас её отнимать не собирается, - рассмеялся Роман. Правда, Сашка? - И он стал ерошить мягкие кудряшки сына.
- А когда в таком случае вы отвезете меня к ней? - запальчиво спросила Алиса.
- Да в любое время, когда вы захотите. Единственная просьба к вам немного побыть здесь и дождаться одной женщины, которая вам кое-что расскажет. Мы полагали, что вы гораздо слабее, чем есть на самом деле.
- Но позвонить-то на дачу я могу?
- Да разумеется, вот вам мобильный телефон. Звоните.
Он протянул телефон Алисе. Юля с каким-то осуждением поглядела на мужа, но тот едва заметно махнул ей рукой, ничего, мол страшного...
Алиса набрала номер дачи.
- Алло. Это кто? Лариса Юрьевна? Как там Даша?
- Алиса? Где ты? - спросила свекровь. - Даша в порядке. Но... Тут приходили из прокуратуры с ордером на обыск... Все перевернули вверх дном... Был Андрей Антонович Шафран, говорил, что в офисах фирм Кружанова тоже проходили обыски. А его вызывают на допрос в Генеральную прокуратуру.
- А что Филипп? - спросила Алиса.
- Филипп собирается с Андреем Антоновичем лететь в Берн, чтобы привезти сюда...
- Маму и папу, - тихо произнесла Алиса.
- Ты знаешь?
- Все знаю. А где же ты?
- Я... В одном месте. Я скоро буду... Не беспокойтесь обо мне. Главное, что с Дашей все в порядке.
Пока она разговаривала, Роман передал мальчика жене и подал ей знак, чтобы она ушла...
- Так что? - спросила Алиса. - Скоро придет ваша таинственная женщина?
- Скоро, - ответил Роман. - Но пока она не пришла, я вам кое-что про неё расскажу...
Алиса выпила крепкого чаю и приготовилась слушать рассказ Романа.
- Все началось давно, лет двадцать назад... Она была замужем, у неё тоже была маленькая дочка, чуть постарше вашей Даши... Она была театральной ленинградской актрисой, очень талантливой, потом она это доказала... Считала себя счастливой, считала, что замужем за порядочным человеком... Я не знал её тогда, но мне кажется, что она была чем-то похожа на вас, Алиса Павловна... Одухотворенная, утонченная женщина. Хотя она была постарше, ей уже было за тридцать... Она была счастлива, просто счастлива, любила мужа, любила дочку, любила работу... Все рухнуло в один миг... Скажите мне вот что, могли бы вы убить человека, женщину, короче говоря, вашу соперницу в любви?
- Не знаю, наверное, нет, - тихо произнесла Алиса.
- Наверняка, совсем недавно, если бы вас спросили, в состоянии ли вы перенести такое горе, какое обрушилось на вас сейчас, вы бы тоже ответили отрицательно. Однако, переносите с честью. Кто знает, на какие поступки мы способны в критические минуты... Мы и сами этого порой не предполагаем. Короче говоря, эта женщина, чистая, любящая, открытая душой сначала была оклеветана одним мерзавцем, которого вы, кстати хорошо знаете, а затем предана своим любимым мужем... Она в порыве ярости зарезала свою соперницу и получила восемь лет тюрьмы. Вы представляете, что такое ВОСЕМЬ лет тюрьмы?
- Вряд ли, - покачала головой Алиса.
- Она отсидела их от звонка до звонка... Выдержала с честью все испытания. А потом надела на себя маску... Она могла бы заняться чем-нибудь другим, но она слишком презирала этот мир. Она стала глумиться, лицедействовать над этой жизнью. Побиралась по электричкам, пела, играла на гармошке, жила в глуши... И кто знает, сколько времени она бы вела такой образ жизни, если бы однажды в электричке не встретила... Знаете кого? Точную копию своего заклятого врага...
- Это..., - побледнела Алиса. - Я, кажется, начинаю что-то понимать... Неужели?
- Это все ерунда, Алиса Павловна. Пока все это ерунда. Ну встретила и встретила человека, как две капли воды похожего на своего отца. Важно другое, зачем этот человек ехал поздно вечером на электричке в далекую глушь, какие у него были планы...
- Ну и какие же у него были планы?
- Самые страшные... Чудовищные планы... Впрочем, они были продиктованы весьма благородной целью.
- Благородной?!
- Да, благородной. Женитьбой на женщине, которая ждет от него ребенка.
- То есть, на мне?
- Да, на вас. Только для этого надо было устранить другую женщину. Которая тоже ждала от него ребенка...
- Боже мой, боже мой, - Алиса закрыла руками лицо. - Этого не может быть...
- Не может, вы правы, - вздохнул Роман. - Только, к сожалению, было.
- Ну и что?! - Алиса отняла руки от лица и приподнялась с плетеного кресла. - Он сделал это?
- Он сам был не в состоянии сделать это. Это должен был сделать другой...
11.
- Это ты?! - закричал Рыльцев. - Ты какого черта здесь делаешь?
Бледный, сгорбленный, трясущийся с похмелья Вадим Навроцкий в этот момент вовсе не был похож на героя-любовника фильмов шестидесятых-семидесятых годов и любимца публики. Он испуганно озирался по сторонам, а затем взгляд его остановился на совершенно обнаженном мэтре, который брезговал снимать его в своих шедеврах, считая его появление на съемочной площадке дурной приметой. Навроцкий тупо уставился на это странное и неприятное зрелище. Ника в это время стояла, повернувшись к Навроцкому спиной.
- Эге, - прохрипел Навроцкий. - Игнат Константинович... Это вы? Какими судьбами? Какая приятная встреча! Не ожидал от вас такой экстравагантности...
- А что здесь делаете вы? - выдавил из себя Рыльцев.
- Что здесь делаю я? - пожал плечами Навроцкий. - Понятия не имею... Приехали какие-то головорезы, вытащили из квартиры, швырнули в машину и привезли сюда... Ничего, скоро выкинут вон... От меня поживиться совершенно нечем... Я нищ, как церковная мышь... А тут, глядишь, и похмелиться дадут... Честное слово, у меня в кармане семь рублей, даже бутылки пива на них не купишь... Однако, и видок же у тебя, народный Советского Союза..., улыбнулся он. - Получаю истинное удовольствие от лицезрения такой замечательной особи...
- Будь спокоен, Навроцкий, дадут тебе похмелиться, - раздался голос Ники. - Тут народ не такой жадный, как ты. Помнится, в свое время ты своей жене не отнес ни одной передачи в тюрьму, хотя кормили там далеко не так, как в ресторане Дома Кино, где ты бесконечно торчал. Да и в лагеря её собирала больная мать, только что похоронившая мужа, а не процветающий киноактер, получавший за съемочный день больше, чем она в месяц.
