- А как же? Конечно, знаю. Она же была единственной, кто не бросил меня тогда, кто писал мне письма, кто помогал моей бедной матери. А ты умудрился оттяпать у неё квартиру после того, как твоими усилиями Леня Садовников был выдворен из СССР. Его квартира досталась твоей очередной жене, а Наташа, только что выписавшаяся из квартиры матери и не успевшая прописаться у Лени, была оттуда попросту вышвырнута. И сколько она не ходила по инстанциям, всюду натыкалась на отказ, что она против ума, чести и совести советского искусства? Ведомственная квартира-то уже была предназначена, сам знаешь, кому... А за это время умерла и её мать. Так что она осталась вообще без площади, мыкалась по углам, и только значительно позже переехала в комнату в коммуналке на улице Чайковского, выйдя замуж за Родиона. То, что Леня умер в Париже от рака в страшной нищете, ты, разумеется, знаешь? Впрочем, ты всегда узнаешь все самым первым.
- И чего же ты хочешь?
- Темнить не стану, хочу твоей квартиры на Тверской с видом на Кремль. Она достанется Наташе и Родиону. И дом твоего сына во Владимирской области тоже. Ты душил Леню Садовникова всеми возможными и невозможными методами. Но как ты помог ему отправиться в длительную командировку в Париж, а потом организовал такую травлю, что его лишили советского гражданства - это просто шедевр... Это лучшее твое произведение... И, главное, не только из-за обычной ненависти и зависти бездари к таланту, но и из-за того, чтобы вселить свою очередную брошенную жену в ведомственную квартиру Садовникова. Органическое сочетания приятного с полезным. Так что, пришла пора рассчитываться, Рыльцев. Хочу квартиры и дома...
- В обмен на что? На свободу Филиппа?
- Да одурел ты, старый, совсем, что ли? При чем тут твой ублюдочный сынок? В обмен на ТВОЮ свободу... Тебя же сейчас тут на куски порежут, только я глазом моргну... А я, полагаешь, за жизнь своей злодейски убитой дочери и несостоявшегося внука, возьму с тебя квартиру для подруги? Ну и идиот же ты, как я погляжу!
- И как мы это сделаем?
- Поедем к нотариусу, подпишешь дарственную. И выпишетесь с женой из квартиры. Не боись, останетесь в центре, на улице Чайковского будете жить, в коммуналке. В комнате Родиона. Там соседи, правда, не лучшие, уголовничек один проживает и ещё буйно помешанная старуха, поэтому оттуда Наташа с Родионом и съехали. Сейчас в той комнате таджикская семья беженцев проживает, пятеро детей... Сам понимаешь, комнатушка не в лучшем состоянии, обосрано все, обои отодраны, мебель поломана... Но, ничего, говорят, скоро риэлтеры скупят старые квартиры в центре, а вам дадут по квартирке в спальных районах. Там и закончишь свой век...
- А если я не соглашусь? - набычился Рыльцев, воочию представив себе мрачные перспективы.
- Тогда закончишь свой век тут, в этом славном ангаре, - спокойно констатировала Ника. - Закроем тебя тут, и все... С голоду сдохнешь... И не жалко тебя ничуть.
- Сдохну, так сдохну, - твердо заявил Рыльцев. - А к нотариусу не поеду...
- Как знаешь, - пожала плечами Ника и пошла к выходу. Дверь с лязгом захлопнулась и послышался звук ключа в замке. Рыльцев остался в кромешной тьме...
12.
- Дашенька, доченька моя, - плакала и одновременно смеялась Алиса, целуя дочку. - Наконец-то, мы снова вместе... Как она, Лариса Юрьевна? Не капризничала, не болела?
- Да нет, Алиса, все нормально. Мы очень хорошо с ней жили... Да и помощниц тут полным-полно, каждая занимается своим делом.
- А Филипп? - вдруг побледнела Алиса, и глаза её стали злыми и колючими. - Он был здесь?
- Был. Незадолго до того, как тут был произведен обыск... Кстати, работники прокуратуры составили тщательную опись всего имущества. Так что теперь ничего нельзя брать, продавать...
- Наличные деньги в доме были?
- Нашли только пять тысяч долларов. Они очень удивлялись этому обстоятельству, что в доме такого человека, как Кружанов, нашлась только такая малая сумма...
Алиса горько усмехнулась.
- Думаешь, Филипп взял? - поняла её усмешку свекровь.
Алиса только пожала плечами.
- А как же папа и мама? - спросила она.
- Два часа назад в Швейцарию вылетел заместитель Павла Николаевича. Завтра он вернется обратно и привезет...
- Андрей Антонович?
- Нет, другой, Курышев, кажется... А Андрея Антоновича, я уже говорила, сегодня вызывают на допрос к следователю в Генеральную прокуратуру. Вообще, творится что-то страшное, Алиса...
- Эх, Лариса Юрьевна, страшно то, что погибли папа и мама. А все остальное - чепуха. Пусть у нас конфискуют все. Лишь бы моя дочка была рядом со мной. Я теперь понимаю, что это значит...
- Почему именно теперь?
- Потому что я очень много узнала и поняла за сегодняшний день. И главное, что я поняла, что ценнее наших детей для нас нет ничего. А Филипп... Единственное, что я хочу - это никогда его больше не видеть...
- Но почему? Объясни. Как-никак, он мой сын.
- Да? Кстати, он в свое время предал и вас и вернулся в отцовский дом. Но дело не в этом. Вы знаете, сейчас мне кажется, что я сплю и вижу какой-то нелепый, сюрреалистический сон... И самое страшное, что именно в этом сне я и прожила всю свою жизнь, по крайней мере, взрослую жизнь, за какой-то пеленой, завесой. Жила впотьмах, ничего не зная и не понимая... Жизнь представлялась мне счастливой и безоблачной... А теперь передо мной разверзлась бездна...
- И все же?
- Позднее, Лариса Юрьевна, немного позднее...
Они занялись обычными домашними делами, которых, несмотря ни на что, в доме было очень много. А вечером их ждало новое потрясение...
Позвонил один из сотрудников Кружанова и сообщил, что Андрей Антонович Шафран был арестован прямо в кабинете у следователя Генеральной прокуратуры и препровожден в Бутырскую тюрьму.
- Господи, Алиса, что нам делать? - всполошилась Лариса Юрьевна.
- А ничего не делать, просто жить, и все. Нас с вами не арестуют, не за что. Единственное, чего я хочу, так это уехать из этого опечатанного особняка и жить в квартире, которая принадлежит лично мне, в которой прописаны и я, и моя дочка. А здесь все давит, гнетет...
К вечеру они собрали самое необходимое и выехали в Москву на Арбатскую квартиру Алисы. Многочисленную прислугу пока попросили остаться в особняке. Из квартиры Алиса позвонила адвокату Кружанова Цимбалу и просила его утром приехать к ней домой.
- Жуткие дела творятся, Алиса Павловна, жуткие, - сказал ей Цимбал. Только что я узнал, что подал в отставку вице-премьер. Да, господин Крук одерживает победу над покойным Павлом Николаевичем... Но, ничего, я буду отстаивать ваши интересы до конца. Я уже был в Бутырской тюрьме, куда препроводили Андрея Антоновича, и буду также отстаивать его интересы. Хоть это и довольно сложно. Как выяснилось, очень рисковым и неосторожным человеком был покойный Павел Николаевич, высоты брал с наскока, ничего не боясь и не подстраховываясь... Рассчитывал на поддержку в высоких кругах. А вот оно как оборачивается... Извините за нескромный вопрос, Алиса Павловна, как у вас с наличными деньгами? Вы примерно знаете, сколько стоят мои услуги?
- У меня есть счета в нескольких банках на вполне приличную сумму. Не считайте меня, в конце концов, за полную идиотку, - холодно произнесла Алиса. - Меня почему-то все держат то ли за круглую дуру, то ли за блаженную...
- Да извините пожалуйста, не берите все так близко к сердцу... Завтра утром я буду у вас. И то, что принадлежит лично вам, так вашим и останется, это я обещаю твердо...
... Сама того не желая, Алиса оказалась втянута в водоворот событий и вынуждена была заниматься делами, о которых в прошлом, за спиной могущественного отца, и понятия не имела. Но рядом была дочь, и она должна была жить сыто и достойно. А для этого нужны были деньги... И за них теперь, оказывается, надо бороться...
... Через день из Швейцарии были доставлены тела Павла Николаевича и Светланы Михайловны. Еще через день они были похоронены на Ваганьковском кладбище. Народу собралось довольно мало. Были Алиса, Лариса Юрьевна, несколько наиболее преданных сотрудников Кружанова, адвокат Цимбал. Звонили Рыльцеву, но его молодая жена с тревогой сообщила, что он, с тех пор, как поехал в клинику к Алисе, больше дома не появлялся. От Филиппа также не было ни слуху, ни духу.
- Все в порядке, - шепнула Цимбалу Алиса. - Все совершенно в порядке вещей. Крысы бегут с тонущего корабля.
- Только они не учитывают одного обстоятельства, - ответил Цимбал. Что ещё не вечер, и посмеется тот, кто смеется последним.
Выяснились обстоятельства гибели четы Кружановых. Действительно, все походило на нелепую случайность. Хотя были некоторые моменты, которые заставляли задуматься. Именно в то время, когда машина ехала в аэропорт, на мобильный телефон Павлу Николаевичу раздался звонок, в котором ему сообщили, что им всерьез заинтересовалась Генеральная прокуратура. Затем последовал ещё один звонок, в котором непонятно кто сообщил неизвестно что, но факт, что нечто крайне неприятное. Кружанов сильно разнервничался и выругал водителя за то, что он едет слишком медленно. Тот стал обгонять ТИР, и машина перевернулась. Об этом рассказал единственный оставшийся в живых из находившихся в машине телохранитель Кирилл. Он был доставлен из Берна и в настоящий момент находился в довольно тяжелом состоянии в институте Склифосовского.
