— Я советовалась со своими адвокатами… — начала она.
— Ольга Геннадьевна, — холодно оборвал ее Петров, — меня мало интересуют ваши адвокаты. Гораздо больший интерес у меня вызывает «Империя грез».
Я прильнула к стене и вся обратилась в слух. Кажется, я не прогадала — разговор пошел в нужном ключе.
— Олег Васильевич, я мало что смыслю в делах, — решила все же закончить свою мысль Веретенева, — но мне кажется, что если я всецело передам управление компанией моего мужа в ваши руки, то могу потерять ее.
В ответ на это Петров громко рассмеялся.
— Ольга Геннадьевна, дорогая моя! — цинично проговорил он. — Как же вы можете потерять ее, если формально владелицей останетесь вы?
— Ну и что? — гнула свою линию Веретенева. Похоже, адвокаты и вправду неплохо подковали ее. А может, она просто прислушалась к моим словам. — Ведь вы станете владельцем крупного пакета акций, и я вряд ли смогу в полной мере контролировать ваши действия… А также прибыль компании, — жестко добавила она.
Петров помолчал немного, потом заговорил ледяным голосом:
— Ольга Геннадьевна! Я хотел договориться с вами мирно. Но вижу, что это не получится. Дело в том, что, когда ваш супруг был еще жив, он намеревался со временем передать управление фирмой в мои руки. Сам-то он был уже не молод. Да и здоровье… Только вот не успел этого сделать. И вы знаете, почему…
В кабинке повисла напряженная пауза. Мне казалось, что я даже вижу, как Веретенева смущенно прячет глаза, как она делала это сегодня во время поминок, а Петров сверлит ее настойчивым взглядом.
Наконец Ольга произнесла:
— Да. Причина смерти моего мужа известна не только мне. Это не секрет. Он умер от сердечной недостаточности.
— Ай-яй-яй, Ольга Геннадьевна! — тоном строгого учителя проговорил Петров. — Ну не смешите меня, пожалуйста. Вы ведь прекрасно знаете, о чем я говорю. Давайте не будем играть в кошки-мышки. Я человек деловой, и у меня мало времени. Давайте сразу же перейдем к сути вопроса. Итак, вы передаете мне управление компанией, а также ту часть акций, которая была обещана мне вашим покойным супругом. Это будет всего лишь справедливо.
Веретенева молчала. Я услышала, как она принялась нервно барабанить ногтями по крышке стола. Олег Васильевич не торопил ее с ответом. Он ждал, пока она сама примет решение.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — срывающимся, звонким от волнения голосом проговорила Веретенева.
— Не понимаете? — делано изумился Петров. — Что ж, могу вам объяснить, если вы хотите.
— Олег Васильевич, мои адвокаты… — начала было снова Веретенева, но Петров грубо прервал ее:
— Хватит, Ольга Геннадьевна! Я знаю правду, знаю, от чего на самом деле умер ваш муж. И вы это отлично знаете. Прекратите делать из меня дурака! И хватит рассказывать мне про ваших адвокатов!
— Олег Васильевич, что вы себе позволяете? — едва ли не со слезами заговорила Веретенева. — На что вы намекаете?
— А я ни на что и не намекаю, — спокойным, ровным голосом произнес Петров. — Если вы не хотите по-хорошему, тогда я скажу все прямо.
Я затаила дыхание, приготовившись услышать какую-то страшную тайну. А Олег Васильевич продолжил:
— Когда Андрей Семенович находился в больнице с сердечным приступом, с тем самым, которого не смог пережить, я тоже посещал его там. Я всегда хорошо относился к вашему мужу.
— Ну конечно, — вскричала Ольга. — Вам только и надо было, чтобы Андрей отдал вам акции!
— Он сам обещал мне! — перебил Веретеневу Петров. — Так вот. Когда я в тот злополучный день пришел к нему в больницу, чтобы проведать, то увидел, что у него находитесь вы, и не стал входить… Дальше продолжать?
Веретенева помолчала немного, потом, видимо, собравшись с силами, проговорила, стараясь сдержать волнение:
— Продолжайте.
— Я стоял в коридоре, когда вы находились в палате. Я видел то, что происходило там.
В кабинке за стеной воцарилась тишина. Я так разволновалась, что мне казалось, будто мое тяжелое прерывистое дыхание слышно за километр.
— Ольга Геннадьевна, — тихо проговорил Петров. — Я видел, как вы… м-м-м… поспособствовали смерти собственного мужа. Я имею в виду аппарат искусственного дыхания.
Я так и ахнула, услышав его слова. Представляю, какой шок был у Веретеневой. Думаю, что Петров не стал бы лгать. Вероятно, так все и было, и Олег Васильевич стал свидетелем убийства Ольгой своего мужа.
— Это ложь, — севшим голосом проговорила Веретенева.
— Вы же прекрасно знаете, что нет. Потому я и предлагаю вам за мое молчание об этом… м-м-м… инциденте передать мне пакет акций «Империи грез».
— Я не намерена предпринимать никаких шагов, не посоветовавшись предварительно со своими адвокатами, — едва слышно произнесла Веретенева.
— Какие адвокаты, Ольга Геннадьевна! — рассмеялся Петров.
— Но это же шантаж! — возмутилась Ольга.
— Так вы что, отправитесь к адвокатам и станете рассказывать им о том, как убили собственного мужа и что теперь вас из-за этого шантажируют? И потом, мне не очень нравится слово «шантаж». Я бы не был столь категоричным в определениях. Я назвал бы это… соглашением. Взаимовыгодным. А то, если так бросаться словами, то и ваше поведение можно назвать убийством…
— Я не убивала Андрея! — запальчиво воскликнула Веретенева. — Он умер, потому что у него остановилось сердце… Потому, что у него отключился аппарат искусственного дыхания…
— Он умер, потому что вы не предприняли никаких шагов, чтобы помочь ему выкарабкаться, — уверенно заключил Петров. — Вы ведь могли включить аппарат, могли вызвать сестру, позвать врача, в конце концов.
— Я испугалась! — срывающимся голосом вскричала Ольга. — Я растерялась! Я не знала, что делать! Он… этот аппарат… вдруг перестал работать! Я… я… — голос ее стал хриплым и испуганным.
Я не могла поверить в то, что Ольга могла действовать столь хладнокровно. То, в чем обвинял ее Петров, было слишком чудовищным, чтобы быть правдой. Но даже если все было так, как говорит она, ее действия, при определенном раскладе, все же можно расценивать как убийство. Или, если выражаться более корректным юридическим языком, как неоказание помощи, повлекшее смерть. Что, впрочем, ничуть не лучше и не легче…
Веретенева молчала. Я ужаснулась. Вот это да… Выходит, Ольга помогла отцу Егора отправиться на тот свет! Кто бы мог подумать… А теперь, значит, амбициозный управляющий решил посредством шантажа без проблем заполучить акции «Империи грез» и стать почти полноправным хозяином предприятия.
— Ольга Геннадьевна, — прервал молчание Петров. — У меня не слишком много времени. Еще куча дел запланирована на сегодняшний вечер. Так что давайте решим наш вопрос поскорее. Если вы соглашаетесь передать мне акции, то давайте разъедемся по домам.
— А если я откажусь? — упавшим голосом произнесла Веретенева. Похоже, уже понимая, что проиграла.
— А если вы откажетесь, то я как честный человек просто обязан буду пойти в милицию и рассказать о том, что видел в больнице… Выбирайте. Решать вам. И заметьте, я на вас не давлю. Ведь в любом случае решение зависит только от вас. Я не пристал к вам с ножом к горлу с требованием передать мне акции. Вы вправе принять любое решение. Какое пожелаете.
— А где гарантии, что после того, как я передам вам акции, вы не отправитесь в милицию и не расскажете то, чем угрожаете?
— Ну зачем же так плохо обо мне думать? — радостно воскликнул Петров. Он уже понял, что победил. Ольга наверняка сделает так, как он хочет. — Мне ведь не за что вам мстить. Я вам, наоборот, должен быть благодарен. Мне всего лишь нужен контроль над «Империей грез». А до вас мне ровным счетом нет никакого дела.
— Хорошо, — совсем поникла Веретенева. — Я согласна. Только вы же понимаете, что это не может быть так скоро. Придется подождать, пока мои адвокаты…
— Это лишь вопрос времени, — перебил ее Петров. — Согласны, вот и славно. Я думаю, что мы договорились.
После этого в соседнем кабинете все стихло, до меня доносился лишь какой-то шорох. Похоже, что разговор окончен.
— Всего доброго, Ольга Геннадьевна, — произнес Петров. — Я позвоню вам.
Я услышала, как открылась и закрылась вслед за ним дверь. Олег Васильевич убрался восвояси, и Веретенева осталась одна.
Я раздумывала, как мне поступить. Пойти к Ольге сейчас же и сказать ей, что я все знаю, или же подождать? Хотя какой смысл ждать и чего? И я решила отправиться сразу же. Тем более что сама Ольга, кажется, не собиралась уходить.
Я взяла сумочку и вышла из кабинки. Разыскав в зале официантку, я расплатилась и направилась к соседнему кабинету, где в одиночестве сидела Веретенева.
Постучав в дверь, я толкнула ее и вошла. Ольга сидела за столом, уставившись пустым взглядом в стену. В руке она держала наполовину опустошенный бокал с каким-то напитком, который при мне осушила до дна. Веретенева была так погружена в свои мысли, что даже не заметила моего появления.
