И тем не менее, рассуждал я сам с собой, подобные факты на самом деле ничего не доказывали, ведь убийца мог, как я уже упоминал, стоять, спрятавшись за густыми зарослями, и выжидать момент, чтобы застрелить Скотт-Дейвиса, когда тот пройдет мимо. Стоило ли предлагать эту идею полиции? Безусловно, все, что могло мне помочь, стоило того, чтобы о нем говорить. Я попробовал развить свою мысль дальше. В пашем случае убийца должен был бы расположиться в том месте, где тропинка делала резкий поворот, причем за его внешним изгибом, чтобы видеть спину Скотт-Дейвиса прямо перед собой, а не под углом, как если бы он стоял возле прямого участка тропинки. Что ж, все это представлялось вполне вероятным. Тропинка была полна крутых изгибов, а растительность была достаточно густой, чтобы спрятаться в ней. Но откуда, в таком случае, убийца мог знать, что Скотт-Дейвис пройдет мимо него именно по этой, ничем не примечательной тропинке?
Моя растерянность росла. Я никак не мог решить, будет ли лучше, если я поговорю с полицией, или наоборот. Инстинкт подсказывал мне, что поговорить надо, что я должен активно прилагать все усилия, чтобы выйти из кошмарного положения, в котором оказался, но вдруг я сделаю этим только хуже? Может, лучше предоставить следствию идти своим чередом и положиться на то, что полиция сама вскоре убедится в несостоятельности своей теории? Меня мучили сомнения, я совершенно не знал, как поступить. Одно лишь я решил сразу и почти без колебаний - вопреки совету Джона, я не буду связываться со своим адвокатом. Во-первых, он почти наверняка начнет собственное расследование от моего имени и заберет из моих рук контроль над происходящим. В этом случае, без сомнения, будут вскрыты реальные мотивы, по которым остальные хотели избавиться от Скотт-Дейвиса, а также мои собственные предполагаемые мотивы. Такого, по крайней мере в тот момент, я не мог допустить. Возможно, я и оказался в крайне опасном положении, но я не собирался выбираться из него, подставив других под подозрение. Это решение было вызвано отнюдь не возвышенными соображениями чести и благородства. Просто я всегда предпочитал честную тру (не зря же меня прозвали "спортсменом"?). Кто бы ни убил Скотт-Дейвиса, он заслуживал от своих собратьев только благодарности, а не наказания. Вот в этом я нисколько не сомневался.
Хотя я уже полностью оделся, стремительный калейдоскоп мыслей не давал мне покоя, и вместо того чтобы сразу идти вниз, я опустился на стул в своей спальне, машинально слушая звон обеденного колокола. Вряд ли у меня до самой ночи будет другая возможность побыть в одиночестве, а мне хотелось, пока можно было, привести свои сумбурные мысли хоть в какое-то подобие порядка. Не то чтобы я паниковал, хочу сразу это подчеркнуть, но, конечно, я был встревожен, вернее, озадачен, совершенно сбит с толку и не представлял, как лучше поступить.
Снаружи послышались тяжелые шаги, в дверь постучали, и в комнату вошел Джон Хилльярд. Он нес большой бокал, в котором что-то плескалось. Как и я, он тоже полностью оделся к обеду.
- Я тут приготовил коктейль,- хрипло сказал он.- Мне кажется, сейчас всем нам не помешает немного взбодриться. Я решил, что вы не прочь будете выпить его прямо здесь, наверху, а? Должно быть, у вас сейчас нервы порядком взвинчены.
- Спасибо, Джон.- Меня тронуло это неожиданное проявление заботы, совершено несвойственное Джону Хилльярду в обычное время. Коктейль был очень кстати, мне и в самом деле нужно было привести нервы в порядок. Выпитое незадолго до того виски вообще никак на меня не подействовало, с тем же успехом я мог бы пить простую воду.
Джон немного замялся, пока я маленькими глотками поглощал щедро налитую им порцию коктейля. Кажется, он чувствовал себя не в своей тарелке.
- Послушайте, Сирил,- наконец решился он.- я не стал ничего говорить внизу, но думаю, вы меня поняли. Я постараюсь как-нибудь вас вытащить из этой каши.
- Вытащить меня?- повторил я удивленно.
- Ну, да. И еще - я хотел вам сказать, что это было с вашей стороны... Слушайте, а вы что, действительно влюблены в Эльзу?
Мое недоумение сменилось на крайнее изумление, по я ответил на этот вопрос просто и честно:
- Ничуть.
- Разве вы сами не хотите на ней жениться?- не сдавался Джон. При других обстоятельствах я счел бы это вопиющим проявлением бестактности, однако теперь, кажется, это понятие потеряло всякий смысл.
- Нет, Джон, совершенно не хочу.
- Просто мы с Этель могли бы... как бы это лучше сказать... повлиять на нее, что ли, если бы вы этого хотели,- сказал Джон почти просительно.
- Уверяю вас, дорогой Джон, я никогда не имел ни малейшего желания просить мисс Верити оказать мне такую честь.
Джон как-то странно посмотрел на меня.
- Что ж, в гаком случае, с вашей стороны это был чертовски отважный поступок,- его голос звучал еще более хрипло, чем обычно.- Черт побери, никогда бы не поверил! У вас оказалось больше мужества и решительности, чем у меня, Сирил. Клянусь, я сделаю все, чтобы вас вытащить.
Я ошеломленно уставился на него, и, пока я еще не обрел дар речи, он резко повернулся и вышел из комнаты.
И только когда за ним уже закрылась дверь, до меня наконец дошло, что он фактически благодарил меня за убийство Эрика Скотт-Дейвиса!
Но это был еще не конец моим потрясениям. Внизу прозвенел колокольчик, приглашающий к обеду, я быстро проглотил остатки своего коктейля (благодаря которому чувствовал себя гораздо лучше) и поднялся со стула. Но прежде чем я дотянулся до двери, она сама распахнулась передо мной, и в комнате оказалась Этель.
На ней было синее платье из какого-то мягкого материала, и она выглядела необычайно красивой, как всегда по вечерам. Но у меня даже не было времени полюбоваться на нее - её странное поведение приковало все мое внимание. Несколько секунд она стояла, прислонившись к двери, слегка раскинув руки, и смотрела на меня так пристально, что мне стало как-то не по себе.
- О, Сирил!- выдохнула она почти шепотом. Я уже упоминал ранее, что если у милой Этель и был какой-либо недостаток - так это проявляющаяся временами склонность к излишней театральности.
- Да, Этель?- сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно прозаичнее.- Вы хотели... хотели мне что-то сказать?
Вместо ответа она медленно пошла ко мне и, пока я колебался, не лучше ли мне отступить назад, она положила руки ко мне на плечи, не отрывая немигающего взгляда от моего лица, а потом торжественно поцеловала меня.
- Благодарю вас, дорогой друг, благодарю, - произнесла она низким трепетным голосом.
Пока она так же торжественно выплывала из комнаты, я ошеломленно смотрел ей вслед, буквально открыв рот. Хозяйка дома вслед за мужем явилась сказать мне спасибо за то, что я застрелил одного из их гостей. Ну и дела!
Я спустился к обеду в еще большем смятении, чем прежде.
Естественно, беседа за столом не клеилась. Или все вообще замолкали до тех пор, пока не начинали испытывать крайнее неудобство, или разом начинали возбужденно говорить, перебивая друг друга. Только миссис де Равель и Джон Хилльярд вели себя почти как обычно. Аморель практически все время молчала. Однако я заметил, что румянец вернулся на ее лицо, и она уже гораздо лучше держала себя в руках. Мисс Верши, конечно, не появлялась.
Я, насколько мог, пытался держаться так, будто ничего не случилось, но в действительности чувствовал я себя далеко не лучшим образом. Не исключено, что недавние события извратили мое воображение, но мне постоянно казалось, что все окружающие слишком усердно старались вести себя естественно по отношению ко мне, потому результат получался диаметрально противоположным. То есть я хочу сказать, все, кроме де Равеля. Тот лез из кожи вон, сделав меня мишенью своих язвительных нападок, в которых подчас сквозила такая горечь, будто я обидел его, став подозреваемым. Нет, я решительно не понимал этого человека.
К счастью, после того как женщины удалились, он пробормотал какие-то извинения и тоже вышел из комнаты оставив нас с Джоном одних. Я как раз хотел сказать тому несколько слов. Теперь я практически взял себя в руки и МОГ задать некоторые вопросы, на которые прежде не решатся.
- Джон, помните,- спокойно заговорил я, наливая себе портвейн уверенной рукой,- вы говорили перед обедом, будто у вас есть основания считать, что полиция не удовлетворена моими объяснениями. Я действительно не могу понять почему - ведь я сказал им чистую правду. Что заставляет вас так думать?
Джон смущенно помешивал чай.
- Послушайте, Сирил, может быть, я зря заставил вас волноваться. Чертовски глупо с моей стороны. По правде говоря, я сам был несколько шокирован этим, и мне хотелось сразу же предупредить вас. Теперь я думаю, что, пожалуй, слишком сгустил краски. На самом деле, инспектор ничего такого прямо не говорил. Это всего лишь мое личное впечатление.
- Вот как? Так, значит, вы допускаете, что это впечатление могло быть ошибочным?
