по Пашке, – в общем, не вести себя так, словно Вера – ее
настоящая мать.
Сотников подкупал упертостью. Свою бывшую он ненавидел с такой силой, что у него скулы сводило от ярости. Даша боялась, что как-нибудь в такой момент их старшого хватит удар и он останется навсегда с этим лицом. Легко представить Сотникова в гробу, с остановившимся взглядом и перекошенной челюстью.
Но у него имелась цель, и ради этой цели Егор научился себя обуздывать. Это Даша тоже уважала.
А Калита ей нравился за легкомысленность. В нем не было ни основательности Веры, ни ненависти как стройматериала, из которого заново возвел самого себя Сотников. Максим казался беспечным и поверхностным, не принимающим ничего близко к сердцу. Никогда не злился. Шутливо ухаживал за Верой и умел парой слов рассеять скопившееся напряжение, – ценное качество, которого Даше так не хватало в ее настоящей семье.
У него было увлечение: ножи. Максим сам шил для них кожаные чехлы и развешивал свои клинки в самых неожиданных местах. На них можно было наткнуться и в туалете, и в ванной, где с боковой стороны шкафчика свисал коричневый кокон. Макс рассовывал свое оружие, как пережившие голод раскладывают по укромным местам сухари.
За Дашей он следил и, кажется, никогда не доверял ей по-настоящему. Ее это не обижало. Кто она такая? Случайная девчонка, подвернувшаяся в нужное время Сотникову, а точнее, Вере. У той с Примой в прошлом были какие-то общие дела, о которых Загребина предпочитала помалкивать.
В конце концов, Даша отплатила Максу той же монетой.
Это оказалось на удивление просто.
В отличие от нее Калита уходил из дома часто. В основном, как он говорил, просто шатался по улицам. Но раз в неделю, по субботам, его сборы отличались от обычных, и сам Макс становился другим. Он сосредоточенно проверял сумку, ни с кем не вступал в разговоры, нацеплял зачем-то темные очки, которые не носил в другие дни, и уходил – всегда в одно и то же время, без десяти одиннадцать. Возвращался часа через четыре, уставший, но с блеском в глазах. И Вера, и Егор знали, куда исчезает Калита, – Даша догадывалась об этом по их взглядам.
Проще всего было предположить, что к женщине. Но что-то мешало ей поверить в это.
В конце концов она соврала, что занятие в школе кейтеринга перенесли на субботу. Вышла из дома за двадцать минут до Калиты и устроилась в зарослях, нацепив черную кепку и солнечные очки – и то, и другое было куплено накануне в местном супермаркете.
Максим появился перед подъездом в свое обычное время и двинулся к остановке.
Даша опасалась, что он поймает такси. Но Калита решил сэкономить и заскочил в троллейбус.
В уши он воткнул наушники и стоял в середине салона, поглядывая на красивых девушек, пока Даша топталась на задней площадке спиной к нему, ловя его отражение в окне.
Они пересели с троллейбуса на автобус, а потом, оказавшись в спальном районе, вместе ждали маршрутное такси. Тут-то Даша поняла, что разоблачение близко: в маршрутке Калита ее заметит. Однако и здесь ей повезло. Два микроавтобуса с одинаковыми номерами подъехали друг за другом. Калита занял первый, Даша забралась во второй и сидела рядом с водителем, внимательно следя на остановках, не появится ли знакомая фигура.
Ехали они долго. Когда вокруг замелькали с одной стороны пустыри, а с другой промзоны, у нее зародилось подозрение, что Макс решил подшутить над ней. Но он вышел за остановку до конечной и пошел через замусоренный пустырь, над которым кружились вороны. Даша еще у дороги поняла, где конечная точка их маршрута. Вдалеке, за пустырем, виднелось длинное здание, напоминавшее коровник. Она наблюдала издалека, как Макс скрылся внутри, а затем, почти не скрываясь, повторила его путь.
Двери были открыты. В пустом проеме висели и жужжали мухи, словно живая штора. Изнутри доносились ритмичные удары и уханье. Звуки эти вызвали в Дашиной памяти их спортивный зал и тощих мальчишек, старательно лупивших по мешкам. Тренер командует: «Ногами, ногами работай, не корпусом!» Никогда у нее ничего не получалось. Но Эмиль Григорьевич ее не выгонял и даже не ругал. «Ничего, все польза будет».
Даша подкралась к проему и заглянула внутрь.
В центре пустого помещения на крюке была подвешена туша свиньи. Спиной к Даше стоял Максим, обнаженный по пояс. Спина исполосована шрамами. Пахло кровью, пылью, мужским потом… Калита занес руку – сверкнул длинный нож – и с негромким вскриком нанес удар.
Один, другой, третий… Даша смотрела, забыв обо всем, на этот своеобразный танец с мертвой свиньей. Свинья то подавалась назад, то вновь летела навстречу Калите, и в эту секунду ее встречал удар клинка.
Насколько Даша могла судить, Макс раз за разом попадал точно в сердце.
Он отпрянул, перебросил нож в другую руку и вновь сделал выпад. На этот раз лезвие полоснуло по шее свиньи.
– Ну что, наигрался? – хрипло спросили откуда-то из глубины, и белая фигура выдвинулась из сумерек коровника на свет. Перепугавшейся Даше в первую секунду от ужаса почудилось, что это еще одна свинья.
Но это был жирный бледный парень в одних трусах. Он зевал и выглядел так, будто только что проснулся в стогу. Даша отшатнулась и прижалась снаружи к стене.
Только сейчас она увидела, что в стороне, справа от коровника, брошена белая «девятка», и обругала себя. Так увлеклась слежкой за Максом, что пропустила его приятеля.
– Погодь, инструмент принесу!
Голос прозвучал в двух шагах от дверного проема. Даша метнулась в сторону, упала ничком в высокую полынь. Шаги, шорох, щелчок открывшегося багажника. Вскоре парень вернулся, чем-то позвякивая.
Над ухом у Даши зажужжала муха.
Даша поднялась, вернулась к двери. И там, никем не замеченная, зачарованно наблюдала за происходящим. Приятель Калиты, который, как она теперь понимала, и привез тушу, стоял в стороне, сложив руки на груди, и довольно посвистывал.
– Я видела, как Максим разделывал свинью, – сказала Даша сыщикам. – У него из инструментов были только топор и два ножа. Второй парень притащил колоду, все остальное Калита сделал сам. Я не стала дожидаться, когда он закончит, убежала оттуда раньше. Уверена, он так тренировался каждую субботу. После этого у меня появились первые… мысли.
Она снова замолчала. Илюшин с Бабкиным не торопили ее.
Мысли у Даши были такие.
В группе Сотникова пять человек.
Она не в счет. Вера с Егором уцепились за нее, как за талисман, а заодно сообразили, как можно использовать для их дела.
Остается четверо. Вера – водитель,
