выбор, Галочка! — хотя про себя уже окрестил ее Галчонком.
Была у него такая детская привычка — давать рабыням прозвища.
* * *
Беленькая, красненькая, голубенькая… Беленькая, красненькая, голубенькая…
Уже скоро должен был состояться долгожданный концерт, а Колкин все никак не мог решить, чем сегодня «подзаправиться», и что взять с собой для новой рабыни. Если ранее, отправляясь в ночной клуб на танцевальную вечеринку, проблем с выбором наркотика у него не возникало — бери амфетамин или дорогущий экстази, и все будет окей, — то в свете очередной задумки, такой вариант точно не прокатывал. Тут требовалось нечто особенное.
«Пусть будет беленькая, — решил он после тягостных раздумий. — Да она и внимания меньше привлечет, если шмон на входе начнется, и ее случайно обнаружат. Вон, на ней даже рисочка имеется. Определенно таблеточка медицинского назначения. Какие тут могут быть вопросы? В конце концов, я ведь официально считаюсь больным человеком, мне их доктор, может, прописал. Вот и справка имеется. Так, пожалуй, эти я и возьму. Ага, а себя тогда чем подзаправить?»
Решение пришло само собой. Широко раскрыв рот, он высыпал туда из ладони все три разноцветные таблетки и, проглотив их за раз, обильно запил заранее приготовленным «Ред Булом».
Насчет милицейского шмона перед входом в Лужники он, кстати, не ошибся. Сотрудники правопорядка дотошно обыскивали каждого пришедшего на концерт, правда, пытаясь в первую очередь найти и отобрать припрятанный алкоголь — в основном пиво «в стекле». Возможно, поэтому тщательно обыскивать великовозрастного любителя панк-рока, пришедшего налегке, милиционеры не стали. А уж тем более просить его снимать в такой холод кожаные перчатки, внутри которых, в самых кончиках, он и припрятал главное тайное оружие на сегодняшний вечер.
Сейчас же, сидя в «Макдональдс» около университетского городка, Колкин был озадачен совсем другим вопросом: как сделать так, чтобы Галчонок согласилась принять хотя бы одну беленькую таблетку? Как оказалось, несмотря на разудалый внешний вид — а Галя так вырядилась исключительно ради концерта любимой группы, — в своей сути она оказалась дамой весьма строгих правил. Причем настолько строгих, что употребленные перед концертом по уговору приятелей сто грамм коньяка под шоколадку «Вдохновенье» казались ей верхом необузданности в употреблении спиртного. О каких «колесах» тут можно было вести речь с такой «вся из себя», слишком уж правильной недотрогой?
И все же Александр дождался своего шанса. Улучив момент, когда Галина удалилась в уборную, оставив его наедине со своим недоеденным гамбургером и кока-колой, маньяк приступил к осуществлению коварного плана. Измельчив таблетку в двух пластиковых ложечках для десерта, он аккуратно высыпал получившийся порошок под котлету надкусанного гамбургера, старательно размазав его по соусу. Вторую таблетку он растворил в кока-коле.
Александр едва успел завершить свои манипуляции, как из уборной вернулась Галя. Продолжая беззаботно болтать, она неспешно доела гамбургер и допила сладкую газировку, после чего принялась за десерт.
Александр внимательно наблюдал за девушкой, с нетерпением ожидая первых признаков «прихода». Он отлично знал, как это состояние ощущается изнутри.
Вот ее зрачки едва заметно расширились, она стала более болтливой и оживленной, движения рук чуть более резки, периодические вздрагивания кончиков пальцев… смеется все время…
«Уже хорошо… Скоро она так и до нужной кондиции дойдет, — с удовлетворением заключил Колкин, собираясь тем временем повторно предложить Галине прогуляться по ночной Москве.
Но все испортил ее приятель. Как догадался он позднее, хитрая рыжая бестия из дамской уборной позвонила своему молодому человеку. Тот же, видимо, давно ожидая звонка и находясь где-то неподалеку, очень быстро явился в кафе.
Увидев перед собой крепкого, явно подкаченного в тренажерном зале молодого человека со злым взглядом, лезть на рожон Колкин не стал. Это было просто глупо. Конфликт обязательно привлек бы к себе ненужное внимание, а в свете того, что он задумал сделать с Галиной, это, несомненно, смешало бы все карты. К тому же в кафе наверняка имелись камеры видеонаблюдения.
Хитрый преступник решил не торопиться и поступить умно. Сделав вид, что никаких притязаний на новую знакомую он не имеет, а их посиделки это не более чем дружеская болтовня, он вышел к влюбленным со встречным предложением. Сославшись на то, какая у него отличная фотокамера в сотовом телефоне, Александр предложил им сфотографироваться.
— Ребята, а давайте я вас сфоткаю! У меня в камере столько пикселей, что не у каждого фотоаппарата такое найдется. Точно говорю, улетное фото получится. А я вам его потом по «электронке» на «мыло» сброшу. А Галя в ответ пришлет мне фотки с концерта.
— Отличная идея! — согласилась девушка, — Только, Саш, учти, на концерте ты исключительно меня и сцену щелкал. Тебя на фотографиях не будет. Что, все равно присылать?
От принятого наркотического препарата, да еще «упавшего» на употребленный ранее коньяк, ее заметно развезло. Весь мир теперь казался Гале ярким, интересным и волнительным.
— Да, без проблем, хоть «КиШ» на память останется, — беззаботно согласился долговязый а-ля альбинос, уже нацеливая объектив на влюбленную парочку.
После того как он отщелкал их на свой телефон — а это был не просто телефон, а один из первых, появившихся недавно в продаже смартфонов, Nokia 7710, — Колкин записал в телефонную книжку электронную почту Галины, номер сотового и… естественно, номер телефона ее бойфренда.
То, что отступать от задуманного он не намеривался ни на йоту, Колкин был уверен, как никогда. А то, что ее дружок «конкретно попал», ему даже нравилось.
На ходу он стал придумывать очередной хитрый план. Решение нашлось очень быстро. Для идеального исполнения, а заодно и для подстраховки на случай, если после исчезновения Галчонка его станут искать, он решил подружиться с ее приятелем. Собственно, его он и задумал пустить в расход первым.
Парня звали Евгений. Он учился на третьем курсе филологического факультета МГУ. Как теперь уже знал Александр, Галина училась там же, только была первокурсницей.
Попрощавшись с влюбленными филологами, Колкин отправился домой. Настроение было испорчено, к тому же на концерте проскочил уже второй за эту неделю тревожный симптом его странной болезни. А это, как он знал наверняка, было стопроцентным предвестником надвигающейся депрессии.
Внезапно посреди безудержного веселья он ощутил ничем необъяснимую тревогу. Помимо его воли в голове засвербела мысль, что вот-вот должно произойти нечто ужасное. Из личного опыта он знал, что означает появление этого нехорошего предчувствия.
Первым же симптомом надвигающегося обострения стало нарушение сна. Всю последнюю неделю Колкин спал мало и урывками: вначале было сложно уснуть, а затем, провалившись в поверхностный сон, его всю ночь мучили кошмары.
«Похоже, белая полоса заканчивается и начинается черная, — угрюмо
