На эти руки были натянуты тонкие резиновые перчатки.
В одной из этих рук был зажат шприц, наполненный какой-то непрозрачной белесой жидкостью. Несколько секунд ничего не происходило, потом шприц вонзился в пластиковый мешок капельницы, обтянутый резиной палец до предела утопил поршень, белесая жидкость тусклым облачком расплылась в содержимом мешка.
Анна закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Она поняла, что происходит: сейчас эта белесая жидкость попадет в трубку капельницы, а из нее – в вену больного… несложно догадаться, к чему это приведет. На ее глазах убивают человека, а она не может этому помешать…
Время, казалось, остановилось.
Наконец за дверью снова раздались шаги, дверь палаты хлопнула, закрываясь. Анна выждала еще немного, затем выскользнула из своего укрытия.
Кукушкин, который до этого лежал с закрытыми глазами, поднял веки и взглянул на нее.
– Он ушел? – прошептал еле слышно.
– Кажется, он вколол вашему соседу какую-то гадость… – Анна быстро подошла к стойке с капельницей, сдавила зажим под мешком с раствором, перекрывая поступление раствора в трубку…
– Поздно! – проговорил Кукушкин.
Анна взглянула на неподвижного пациента.
Его лицо, и до того мертвенно-бледное, стало совсем безжизненным и как-то осунулось, рот полуоткрылся, грудь не поднималась – он перестал дышать.
– Черт! – выдохнула Анна.
Она покосилась на Кукушкина – поменяв таблички, она спасла ему жизнь, но подписала смертный приговор другому, совершенно незнакомому и ни в чем не повинному человеку…
Кукушкин словно прочитал ее мысли.
– Девушка, милая, не казните себя, – прошептал он. – Этот человек все равно должен был умереть, не сегодня, так завтра. У него очень тяжелые внутренние повреждения. А теперь… теперь, раз уж вы помогли мне, доведите дело до конца.
– Что вы имеете в виду? – спросила его Анна.
Она чувствовала к нему скрытую неприязнь – ведь это из-за него ей пришлось фактически лишить жизни другого человека! С другой стороны, Кукушкин был так беспомощен… и если уж она начала ему помогать, действительно надо довести дело до конца, иначе на ее совести будет не одна, а две жизни…
– Через полчаса будет обход, – пояснил Кукушкин. – И наш обман откроется. Тот человек, который сейчас приходил, узнает, что убил не того, кого хотел, и вернется, чтобы расправиться со мной. Так что мне нужно любой ценой выбраться отсюда…
Анна смотрела на него в раздумье.
– Прошу вас! – повторил мужчина. – Не думайте, что я беспокоюсь только о собственной жизни, у меня есть еще неотданные долги… очень важные долги.
– Хорошо! – решилась Анна.
В конце концов, ей непременно нужно поговорить с Кукушкиным, чтобы понять, что происходит в ее собственной жизни.
Анна заглянула в санузел, надела висевший там халат, затем подошла к кровати Кукушкина, оглядела его, наклонилась, обхватила больного за плечи:
– Держитесь за меня и попробуйте встать.
– Попытаюсь…
Мужчина приподнялся, облокотившись на кровать, спустил ноги. Лицо его смертельно побледнело, на лбу выступила испарина. Видно было, что любое движение дается ему с трудом. Анна почувствовала, какой он легкий и слабый, и невольно прониклась жалостью к этому немолодому, искалеченному человеку.
– Держитесь…
Он попытался встать на ноги, опираясь на нее, но вдруг охнул и обмяк, так что Анна с трудом удержала его.
– Что с вами?! – испуганно вскрикнула она.
Кукушкин не отвечал. Анна снова уложила его на кровать.
Глаза мужчины были закрыты, лицо было белым как полотно, но он дышал, на шее пульсировала жилка. Должно быть, просто потерял сознание от слабости или от боли.
Что делать? Оставить его здесь?
Но он, наверное, прав – «таксист» узнает, что убил не того человека, и вернется… кроме того, Анна не теряла надежды поговорить с Кукушкиным, выяснить у него все, что можно, о злополучной посылке, которая так изменила ее жизнь…
Значит, Кукушкина нужно куда-то перевезти, но возникают две проблемы: куда и как.
Для начала хорошо бы вытащить его из этой палаты, но самой ей с этим не справиться. Хоть он и худой, но все же весит слишком много, ей его не поднять.
Тут Анна вспомнила о каталке, при помощи которой она заклинила лифт.
Оставив мужчину без присмотра, она вышла в коридор, быстро дошла до лестничной площадки. Каталка стояла в стороне от лифта – кто-то ее откатил. Анна ухватилась за ручки, прокатила каталку по коридору и втащила ее в палату Кукушкина.
Поставив каталку рядом с кроватью, она с трудом переложила на нее не подающего признаков жизни больного. Кукушкин негромко застонал, но не пришел в себя. Анна до самого подбородка прикрыла его простыней и выкатила в коридор.
По коридору навстречу ей шла толпа врачей. Впереди гордо шествовал низенький человечек в белоснежном крахмальном халате, с густой черной бородой и густыми косматыми бровями. Анне этот коротышка напомнил Карабаса-Барабаса из сказки про Буратино. Судя по всему, это был профессор, здешнее медицинское светило. Следом за ним поспешали рядовые врачи, переполненные чувством собственного достоинства, за ними плелись практиканты.
Анна придала своему лицу серьезный и озабоченный вид и покатила тележку навстречу медикам.
Когда она поравнялась с профессором, тот остановился, взглянул поверх очков на Кукушкина и строго спросил у Анны:
– Что у нас тут?
– Жертва ДТП, – ответила та, встав по стойке «смирно».
– Отлично, отлично… – Профессор приподнял край простыни и поморщился. – И куда вы везете потерпевшего?
– На рентген, – ответила Анна не раздумывая.
– Отлично, отлично… – пробормотал профессор и повернулся к одному из сопровождающих его врачей: – Коллега, я вас попрошу, когда будут готовы результаты рентгена, занесите их мне.
– Непременно, Арнольд Гаврилович! – Врач сделал пометку в своем блокноте.
– Отлично, отлично… – И вся процессия двинулась дальше.
Едва профессор со своей многочисленной свитой прошел мимо, Анна покатила каталку вперед. Она все еще не знала, где спрятать Кукушкина, но точно знала одно – его нужно как можно скорее увезти из этого отделения. Оставаться здесь для него слишком опасно.
Скоро она выехала на лестничную площадку.
На площадке в ожидании лифта стояли трое – мордатый небритый мужик лет сорока, его унылая забитая жена и молодая женщина в медицинской униформе.
– Безобразие! – Мужик, набычившись, смотрел исподлобья на врача. – Куда вы моего папашу засунули? Десять человек в палате! Один храпит, другой кашляет! Один кричит – закрой форточку, другой – открой окно! Мой папаша такого не заслужил! Ему положены условия! Он, между прочим, заслужонный сантехник! (Он так и произнес слово «заслуженный» – через «о» и с ударением на это самое «о»).
– Мужчина, чего вы от меня хотите? – усталым голосом проговорила женщина-врач.
– Я от вас конкретно хочу, чтобы вы моему папаше обеспечили условия! Он не кутенок какой, чтобы его в палату, где десять человек!
