лет за ним ухаживала, как старшая сестра и мать. Он моложе ее на пятнадцать минут. Дальше возник скандал с Зоей и драка. В результате Зоя схватила полушубки и одно колье, отказалась возвращать… Галине удалось сбежать со всем остальным добром, и она на самом деле поехала в офис. Оттуда — в гараж. Сама она зарегистрирована в развалюшке под Лобней. Вот такие у нас маршруты. Мы сейчас едем в офис — проверить сейфы. Круг поиска очерчен. Должно получиться.
С Кольцовым в холдинг отправились Егор и Антон, который оставил свою машину в гараже Соколова. Никита сначала хотел поехать тоже, но потом передумал.
— Нет, не могу. Наелся этого ужаса. Такое ощущение, что мне уже не захочется ни есть, ни готовить. Но обязательно все расскажи, Антон. Буду ждать.
За машиной Кольцова последовали остальные.
…Ковальский открыл два больших сейфа, сам быстро отошел к окну, как будто от одного вида содержимого его ударило током. Так примерно и было. Никогда, наверное, Антон не испытывал такого отвращения, замешанного на горечи и боли. Возможно ли осудить уродливый и скотский выбор одних людей, тех, кто решил, что другого им не дано? И есть ли право у других, остальных, влезть в общее затасканное белое пальто, чтобы исполнить в унисон арию отъявленных праведников? Они все не прятали краденое, не ломали косточки кошке и не только ей. Точно нет? Смешной и грустный вопрос. Деньги тают в неизвестных далях, а косточки хрустят просто как фон существования.
Мысль о брате-близнеце Галины, которого она тащила с малых лет, терзала Антона. Близнецы — это издевательство природы. Нельзя создавать человека вместе с его копией, которая в один миг может оказаться противоположностью, опасностью и даже врагом. Но всем известно, какой невероятной бывает привязанность близнецов друг к другу или только одного к другому, без взаимности. Это может оказаться адской болью человека, которого обрекли жить с окровавленной половиной сердца…
Ковальский нетерпеливо ждал, пока закончится проверка: пересчет денег и ревизия драгоценностей. Потом, наверное, миссию свидетеля можно считать законченной. И он наконец сможет закрыться в своем кабинете и хотя бы полчаса не думать о том, что дальше.
Людей в приемной становилось все больше. Пришли Юлия, Паша-Удод, Виктор, Коля Бородянский… Те, кому не хватало места в приемной, толпились в коридоре.
Но реальность не подарила Антону даже получасовой передышки.
Зазвонил телефон Кольцова. Он довольно долго слушал доклад. Потом смотрел на дисплей смартфона, там появлялись фото и видео. И наконец произнес:
— Дамы и господа, вот и финал, слишком стремительный даже для меня. События в квартире Георгия Николаева завершились трагически. Мои ребята смогли попасть на место происшествия, только посмотрев на своих устройствах финальную сцену. Галина Николаева в не очень адекватном, воспаленном состоянии бросилась на сожительницу брата, чтобы сорвать с нее колье. Та оказала яростное сопротивление. Они обе упали на пол. Георгий выбежал из другой комнаты с пистолетом. Был довольно пьян. Стрелял. Вряд ли он хотел кого-то убить. Скорее думал напугать обеих. Но его сестра мертва. Вот ее последнее фото. Если кто-то хочет и может посмотреть — пожалуйста.
Антон подошел к Сергею на ватных ногах. Тот увеличил изображение. Пуля попала Галине в висок. Она сумела повернуться лицом к стрелявшему брату. Между струйками крови еще горели умирающие глаза. В них были мольба и любовь. А в беспомощной, открытой ладони сверкали в свете люстры розовые бриллианты.
— Боже мой, — прерывисто вздохнула рядом с Антоном Даша. — Скажите мне, что это страшный сон.
— Люди, — властно и резко произнесла Юлия. — Перейдем в мой кабинет, помянем и человека, и наш покой. Сдается, легко никому из нас больше не будет.
В «салоне» люди молча выпили. Никто не знал, что можно в такой ситуации сказать. Кольцов ответил на взгляд Игоря Полунина:
— Вопрос, который вас мучил, закрыт. Так уж получилось. Мы сделаем то, что обязаны: проинформируем полицию, поделимся информацией — лишь той, которая им теперь необходима и которую и без нас могли бы найти. Приедут профессиональные люди — отдел убийств и похищений полковника Земцова, это мой давний соратник. Так что ни особой огласки, ни судов с вашим участием, ни пересудов ждать не нужно.
— Юля, — вдруг громко и возмущенно произнесла Валентина, которая держала в руке бокал с красным вином. — Что за прокисший компот ты тут разливаешь? У тебя есть нормальная водка?
— Где-то должна стоять недопитая бутылка. — Юля задумчиво посмотрела на Валю. — Вот, есть. И граненый тебе стакан для гармонии. Как раз на один и осталось.
— Спасибо, — кивнула Валентина. — Прошу внимания, я сказать должна. Я проклинала Галину, я желала ей страшной расплаты за муки Норы и наши страдания. Даже не знаю точно, о какой расплате я думала. Типа того, чтобы ей каждую ночь снился крик Норы, чтобы ее душили мои слезы. Чтобы она ни на минуту не могла это забыть. Я и сейчас скажу, что считаю Николаеву виновной в совершении дикого, античеловеческого преступления. Но я не желала ей смерти. Я не желала такой жуткой гибели, такого жестокого, чудовищного конца. Ее убил брат-близнец, которого она тащила чуть ли не с пеленок, одна… Она и украла ради него. Может, и нам с Норой мстила за его проклятую судьбу. Никто из нас не знал этого. Даже ты, Антон. Никто и никогда не хочет знать о других людях то, что может поцарапать наши сердца. Никто и никогда не в состоянии ничего исправить. Я пью за упокой Галины и своей жажды расплаты. Пусть теплый пепел моей несчастной и злобной жажды согреет мученицу Галину в том ледяном одиночестве, которое для нее теперь навсегда. Поехали, Игорь, к Норе. Мне кажется, я больше вообще не смогу выйти из дома.
Часть вторая. …И следствия
Виноградова с утра много курила, без конца пила кофе, ругалась и с проклятиями истребляла материалы авторов.
— Чертовы бездари лезут косяком. И все в журналистику, в публичные люди, чтоб им пусто было. Я читаю фразу или даже заголовок, и начинаю тупо расшифровывать. Что они, мать их, хотели сказать. Так или совершенно наоборот.
Даша грустно смотрела на нее. Они все, наверное, изменились после жуткой истории с Галиной. Но на внешности Юли это сказалось особенно. Она уже не просто худая. Тусклая сероватая кожа обтягивает ее крупные кости, выпирающие даже из-под одежды. Глаза воспаленные, губы сухие, запекшиеся. Она
