class="p1">– Александра Андреевна вернулась в деревню, встретила там меня, рассказала мне о прискорбном инциденте, который здесь произошел, и я, понимая, что у вас будут к ней вопросы, любезно согласился проводить ее обратно. Под своей протекцией, так сказать.
– А вы, простите, кто?
– Тоже отдыхающий. Данилов Игорь Александрович, одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения.
Так, значит, она не ошиблась в определении его возраста. Тьфу, это-то тут при чем.
– Отдыхающий? Охотник?
– Нет. Терпеть не могу стрелять в зверей, – любезно ответил Данилов. – Просто решил провести некоторое время на природе. Проветрить голову. Остановился в частном секторе.
– А сюда вас что привело?
– Я же сказал. Человеколюбие. Я, как джентльмен, не смог оставить даму наедине с возможной опасностью, поэтому согласился проводить ее сюда и вместе дождаться вашего приезда.
Этот человек врал. Саша не просила его о помощи, потому что не собиралась возвращаться в поместье. Это он ее вынудил, потому что ему не терпелось посмотреть на место преступления своими глазами. Что он делал наверху, когда Саша спустилась вниз, и он остался в комнате один? Только смотрел или что-то делал? И кому он звонил?
Впрочем, не стала торопиться выводить Данилова на чистую воду Саша. В конце концов, интерпретировать, как они здесь оказались, можно и таким образом.
– Ладно, пошли, осмотрим место преступления. Я потом с вами поговорю, – мрачно сказал следователь.
Разумеется, ничего не изменилось, когда Саша поднялась туда в третий раз. Все так же, устремив мертвые глаза в потолок, лежал Олег Якунин, висела на одной петле отломанная правая створка ставен, валялись оторванные доски и гвоздодер. Нет, похоже, Игорь Данилов ничего тут не трогал.
– Вы ничего тут не трогали? – словно прочел ее мысли следователь.
Саша покачала головой.
– Нет. Я только проверила пульс. Подумала, что господин Якунин может быть еще жив и ему нужна помощь. Больше я ничего не трогала.
– Господин Якунин? Вы что же, были знакомы с убитым?
– Да. Мы познакомились вчера. На охотничьей базе. Но я знаю только, что его зовут Олег Якунин и он – бизнесмен из Москвы. Все.
– Но ведь вы, как я понял, живете не на базе.
Саша покорно повторила свой рассказ о том, как очутилась в Глухой Квохте, не смогла остановиться в комфортабельном номере или домике и была вынуждена снять комнату.
– А вы убитого знали? – спросил следователь у Данилова.
– Видел издали. Но представлен не был, – коротко сообщил тот.
– Все это крайне подозрительно. Вы оба приезжаете в Глухую Квохту в сезон охоты, но не на охоту. Останавливаетесь в частном секторе. Но порознь. Что вы тут забыли в такое время года? Купаться сейчас нельзя. Охотой вы не увлекаетесь. Грибов и ягод пока нет.
– Я пишу диссертацию. Ее тема связана с этими местами, – пояснила Саша. – Поэтому я приехала сюда, чтобы поработать здесь. В этом нет ничего странного.
– Ваша диссертация связана с охотой?
– Нет. С берестяными грамотами. Три года назад в Глухой Квохте была найдена одна. Датируемая двенадцатым веком. Во время строительства базы. Может, вы слышали.
– Не слышал, – сообщил Конопелько.
На его лице отразилось, что он сомневается в существовании людей, которые могут интересоваться берестяными грамотами двенадцатого века. Саша его понимала.
– А вы?
– А я просто отдыхаю. Диссертаций не пишу. Про берестяную грамоту слышал, но отношения к этому не имею. Снял комнату у местной жительницы, гуляю по лесам и полям, дышу свежим воздухом, много сплю, поправляю организм, измученный нарзаном.
Саша опять всей кожей ощущала, что он врет. И про берестяную грамоту знает. Откуда? Он как раз не похож на человека, которого могут интересовать такие находки. Этот человек казался Александре Архиповой все более подозрительным. Она кинула на его лицо острый взгляд, словно пытаясь проникнуть внутрь черепной коробки, чтобы понять, что скрывается за этой безмятежной невозмутимостью. Данилов перехватил этот взгляд и неожиданно для Александры ей подмигнул.
* * *
– Ой, лихо-лишенько, – тетя Нюра причитала, суетясь вокруг большого стола, на котором стоял самовар и подносы с пирогами, накрытыми веселенькими цветастыми вафельными полотенцами. – Что ж такое делается? Опять убийство. Да еще и неслучайное. Кому же этот бедолага помешать-то мог? Или, может, за ним специально сюда приехали, чтобы убить? А что? Проследили от самой Москвы и убили.
Что ж, версия вполне возможная. Вряд ли среди пенсионеров Глухой Квохты можно было найти людей, желающих смерти Олегу Якунину. А вот среди его партнеров по бизнесу таковые наверняка имелись. И избавиться от конкурента вдалеке от Москвы с ее правоохранительными органами – вполне разумная идея. В то, что следователь Конопелько может раскрыть дело, Саша, признаться, сомневалась.
А какие еще есть варианты? Хороший сыщик никогда не упирается только в одну версию. Саша, обожавшая читать и смотреть детективы, об этом прекрасно знала. Что ж, личную неприязнь тоже нельзя списывать со счетов. Находясь на охотничьей базе, Якунин мог повздорить с кем-нибудь из постояльцев, да так крепко, что его выследили в заброшенной усадьбе и убили.
Вот только что Якунин там искал? А он ведь искал, судя по гвоздодеру и оторванным доскам пола. Старинный клад? Ящики с оружием? Наркотики?
– Анна Ивановна, а раньше у вас тут ничего странного не происходило? – спросила Саша у тети Нюры, которая наконец закончила резать пироги, взгромоздила их на тарелку, поставила перед гостьей и села напротив, тяжело отдуваясь. – Ну, такого, что можно было бы связать с убийством.
– А как наши странности с ним свяжешь? – удивилась хозяйка. – Этот бизнесмен тут в первый раз в жизни появился.
– То есть странности все-таки были? – Александра Архипова не зря была ученым, она умела вычленять главное в любом тексте. Хоть письменном, хоть устном, хоть написанном на бересте.
– Да в том-то и дело, что были, – махнула рукой тетя Нюра. – У нас тут шесть лет подряд неизвестные деньги на улицах раскидывают. В аккурат перед Рождеством и Благовещением Пресвятой богородицы.
– Какие деньги? – не поняла Саша.
– Да какие. Обычные деньги. Российские рубли. Тысячные и пятитысячные купюры. Подбрасывают их нам, понимаешь?
Нет, Саша не понимала.
– Что значит подбрасывают? Просто раскидывают, что ли?
– Нет, пачки оставляют. На видных местах. В первый раз на крыльце магазина нашли пачку тысячных купюр. У нас тогда еще в деревне магазин работал.
– Пачку или корешок? – уточнила Саша.
– Что? – не поняла собеседница.
– Это разные термины. У меня мама всю жизнь в банке проработала. Так что упаковка из ста банкнот одного номинала, такая, знаете, бумажкой перехваченная, это так называемый корешок. А бумажка называется бандероль. А вот десять корешков, упакованные в
