– Враньё всё это. Как и твои шпионские романы.
К разведке Третьего рейха он всегда относился неуважительно и частенько повторял:
– Канарис, Шеленберг, Скорцени! Только и слышишь об этих великих личностях! Назовите мне, пожалуйста, хоть одну успешную операцию этих господ. Англичане читали их шифры, мы знали день и час едва ли не всех их войсковых операций. Они не смогли собрать информацию о военном потенциале Красной Армии, проморгали все до единой перегруппировки войск. Для них полной неожиданностью были и контрнаступление под Сталинградом, и высадка союзников в Нормандии. Все эти «гении разведки» словно и существовали только для того, чтобы увенчивать лаврами своих противников. Вот те и постарались после войны раздуть миф о могущественном «Абвере», и вездесущем управлении имперской безопасности, которых они победили.
О Вальтере Николаи генерал Малышев говорил совсем по-другому.
– Самый лучший разведчик это тот, про которого ничего не знают. Шпион становиться знаменитым, когда проваливается. Большинство германских шпионов, работавших в Первую мировую, так и остались безвестными героями. Сведения о них исчезли даже из архивов побеждённой Германии.
Отец часто рассказывал о «короле шпионов». Как творился миф о великой шпионке Мата Хари, подсунутой общественному мнению союзников, чтобы хоть как-то скрасить бессилие их спецслужб. Такое же дело полковника Мясоедова в России, когда потребовался козёл отпущения за все промахи нашей контрразведки. Про то, что именно Николаи был инициатором проезда Ленина в Россию в опломбированном вагоне. Сейчас об этом трубят на всех углах, а тогда подобная информация казалась потрясением устоев.
«В разведке нет отбросов – есть кадры» – говорил этот скромный полковник. Он всегда опирался не на засланных агентов, а на врагов существующего режима в самой стране. Отец никогда не акцентировал внимание на том, кто был главным врагом режима у нас в России. Мы привычно заучивали, что нужно было превратить войну империалистическую в войну гражданскую и не задумывались над смыслом этих слов. Только потом, когда рухнули многие догмы, и я стал анализировать и сопоставлять факты, пришло понимание, что полковник Николаи, попав в руки большевиков, был обречён. Он слишком много знал про них.
Мне запомнилась ещё одна фраза Вальтера Николаи, о которой говорил отец: «Разведка – профессия господ». Самая ценная информация находиться именно в верхах общества. Моя эльфийская принцесса Перси-Френч, с её всеевропейскими связями, была идеальным объектом для шпионажа. Дядя командовал британскими вооружёнными силами во Франции, в России в числе её знакомых числились и министры, и видные партийные деятели.
Только, пригоден ли был для всей этой работы двадцатилетний латыш? За последние два дня я услышал версии, что он был наследником громадного состояния, хранителем таинственных сокровищ, то ли в Прибалтике, то ли в Тереньге, немецким шпионом. Все они прекрасно существовали независимо друг от друга и легко объяснялись случайным совпадением или подтасовкой фактов. Если бы не одно но. Именно интерес к Отто Зольдбергу повесил мне на хвост этих таинственных преследователей, не жалеющих денег, чтобы что-то узнать. Но что?
В дверь осторожно постучали. На пороге стоял Валерий Степанович. Он вытащил из кармана взятый вчера листок с копией справки о Зольдберге. Наверное, он действительно был когда-то бухгалтером. Во всяком случае, пунктуальность в работе с документами у бывшего чекиста была невероятная.
– Возвращаю. Вряд ли об этом человеке удастся узнать больше, чем сказал наш общий знакомый. Но мне удалось найти информацию, которая, возможно, тебя заинтересует. В ФСБ есть музей. Там хранятся воспоминания одного контрразведчика о работе в годы войны. Я попросил скопировать то, что касается Тереньги.
Ай да, Валерий Степанович! Джеймс Бонд, да и только!
– Копия будет готова завтра к середине дня. Всё переснимут на цифровой фотоаппарат и передадут мне флэш-карту.
– Сколько это будет стоить?
– Три тысячи рублей.
Пунктуальность Валерия Степановича здорово мне помогла. Скажи он просто «три тысячи», я, привыкший в последнее время совсем к другим весовым категориям, вполне мог попасть впросак и отказаться. Но в провинции аппетиты были умеренней, а работа, нужно признать, более качественная. За это и выпили.
Встречу назначили на следующий день в том же ресторане «Самарканд».
Теперь планы мои изменились. Я решил вернуться в Москву. Во-первых, нужно взглянуть, что же всё-таки содержится в воспоминаниях времён войны, во-вторых, покопаться в биографии «короля шпионов» и попробовать найти точки её пересечения с судьбой Отто Зольдберга, в-третьих… Мне нужно было всё-таки, что-то делать с этими типами, которые висят у меня на хвосте. Первоначально я хотел просто исчезнуть. Вариант имел тот недостаток, что сразу заподозрят неладное. Начнут искать, проверять все связи. Могут быстро догадаться, что я вовсе не сотрудник юридической фирмы, а веду самостоятельную игру. Тогда я окажусь один на один с неизвестным и очень могущественным противником. Придётся скрываться очень долго.
Сейчас же их интересует, в основном, фирма-работодатель. Вся информация замкнута на шефе и единственное, что они знают, это, что он посылает какого-то старого идиота, то в Ульяновск, то в Самару. Самый простой способ узнать зачем – познакомиться с материалами, которые я повезу назад. Если я всё рассчитал правильно, то на обратном пути, кто-то должен попытаться ими завладеть. Возможно, просто скопировать. Прекрасная возможность познакомиться поближе со своими преследователями. В конце концов, чем я рискую? Все имеющиеся материалы лично для меня никакой ценности не представляют. Я, вообще, влип в эту историю с управляющим по чистому недоразумению.
Теперь самое главное нигде не ошибиться. Даже билет до Москвы я взял в двухместное купе. Теперь ко мне даже нельзя подойти случайно. Или набивайся в гости или бери билет в то же купе. Погулял по весеннему городу, съел в компании Валерия Степановича прекрасный лагман и пару огромных мантов в «Самарканде», запив всё это шестью пиалами зелёного чая. В поезде придётся соблюдать строгий пост, так что лучше душу отвести заранее. Старому бойцу невидимого фронта, наверное, не понравилось, что деньги за принесённый им маленький пакетик я отдал слишком уж открыто, но пусть его успокоит мысль, что в моей деятельности нет ничего тайного и противозаконного. Прибыв на вокзал пораньше, как и положено дисциплинированному командированному, стремящемуся поскорее попасть домой, я привольно расположился в купе и стал ждать.
Моей спутницей оказалась симпатичная крашеная блондинка лет тридцати. Даже обидно стало. Меня явно ценили невысоко. Банально решили подсунуть красивую бабу, которая напоит попутчика каким-нибудь снадобьем, переснимет документы, скопирует файлы и дело сделано. Даже ноутбук прятать не стала, гордо разместила среди своих вещей. Ладно, хоть не прислали простую шмару из массажного салона.
Представилась она Ольгой. Присмотревшись, я даже сменил гнев на милость. Мне прислали довольно красивую женщину. Немного потасканная, конечно, но всё это умело скрыто дорогой косметикой. Серьги с бриллиантом, золотые часики с браслетом, шёлковый костюм персикового цвета. Ничего вульгарного, всё со вкусом.
Поговорили о погоде. Ольга сказала, что была в Самаре в командировке, живёт в Москве и работает в финансовой компании. Зря я обижался, что меня недооценили – прислали специально человека, не доверили самарским партнёрам. От этой мысли настроение сразу улучшилось. Разговор не клеился. На вопросы спутницы я отвечал коротко, смотрел в окно, уже ближе к Сызрани она поняла, что приставать к ней я не буду и надо брать инициативу в свои руки. Поезд подходил к мосту через Волгу.
– Какая красота! – женщина была искренне восхищена, – Вам нравится, Леонид?
– Я некоторое время жил в этих краях. Привык.
– Вы какой-то не романтичный!
– Романтика – удел молодых. Меня уже трудно чем-либо удивить.
– Один мой знакомый в таких случаях говорит: «Может Вам просто денег не хватает?»
– К этому я тоже давно привык.
– Вы кем работаете?
– Работаете, громко сказано. Сейчас я подрабатываю в одной юридической фирме. Наняли меня съездить в Ульяновск, потом послали в Самару. Дали неделю, а я управился побыстрее. Так что, дней пять отдохну у дяди на даче. Потом, глядишь, ещё куда пошлют. – Я грустно усмехнулся, – к чёрту, например.
Замолчать мне, как и ожидалось, она не дала. Кажется, я недооценил эту крашеную блондиночку.
– Вы юрист?
– Я отставной капитан. Как в песне. Тот самый капитан, который так и не стал майором.
Ольга смерила меня недоверчивым взглядом. Действительно, на отставного военного я не походил. Тем лучше, когда её хозяева проверят мою анкету, то оценят искренность.
